Лунные драконы - Татьяна Корсакова

– Что-то ты, донька, совсем плохая стала. Заболела, что ли? Или от волнения?

В ответ Полина пробормотала что-то невразумительное и поспешила забиться в дальний угол учительской, подальше от любопытных глаз. Там она смогла наконец перевести дух и осмотреться.

Генриетты и Балконовны не было, но по расслабленным лицам других дам Полина поняла, что идея с маскарадом не так уж и безнадежна. Превратившись в бесцветное существо, она перестала являть собой угрозу для женской половины коллектива. Появилась робкая надежда, что ее новый облик растопит лед в сердце директрисы.

Надежда оправдалась только наполовину. Столкнувшись с новой сотрудницей в коридоре, Белла Кононовна удивленно вскинула бровь, мазнула недоверчивым взглядом по лицу Полины и сухо спросила:

– Разве у вас плохое зрение?

– Плохое, – в груди неприятно заныло.

– Помнится, во время нашей первой встречи вы были...

– ...В линзах.

Целую вечность директриса буравила Полину взглядом, потом наконец удовлетворенно кивнула и сказала:

– Зайдите к Генриетте Сергеевне, ознакомьтесь с вашим расписанием.

Как и предсказывала Света, о недавнем инциденте завуч не обмолвилась ни словом, смотрела на Полину по-матерински ласково, тихонько похлопывала по столу пухлой ладошкой.

– Сегодня у нас только вводные занятия, так что у вас, Полина Мстиславовна, будет возможность осмотреться и вработаться. А вот с завтрашнего дня уже начнутся настоящие трудовые будни.

Может, пронесет? Может, не такой уж высокой окажется плата за лояльность?

Увы, надеждам не дано было сбыться. Полина уже собиралась уходить, когда Генриетта Сергеевна заметила:

– А у вас, милочка, очень изменчивый облик. В природе это, кажется, называется мимикрией.

– Не знаю, я не сильна в биологии, – прошептала Полина, выскальзывая за дверь.

Вслед ей послышался тихий, довольный смешок. Похоже, теперь, помимо прочих грехов, в вину ей вменялось еще и двуличие...

Первое сентября не вызвало у ученика одиннадцатого «Б» класса Сергея Полянского никакого энтузиазма. Не прошло и трех дней, как он прилетел из Ялты. Жаркое солнце, море, фрукты и привкус соли на губах загорелых, раскованных девчонок – все это, к сожалению, перешло в разряд приятных воспоминаний. В ближайшем будущем его не ждало ничего хоть наполовину столь же приятного. Ему предстоял напряженный учебный год, выпускные, а затем и вступительные экзамены.

Нет, Сергей не был балбесом и лентяем. И меру предстоящей ответственности осознавал четко. Он во что бы то ни стало поступит в медицинский. Отец против, он хочет видеть единственного сына военным, но у Сергея впереди целый год, чтобы настоять на своем. Но, черт возьми, как тяжело настраиваться на рабочий лад!

Сергей лениво потянулся, поймал на себе настойчивый взгляд Алки Скворцовой.

– Что? – спросил не слишком любезно.

У них с Алкой намечался роман, но было это в прошлой жизни, до поездки на море, до общения с загорелыми и раскованными девушками. В свете их ослепительных улыбок облик первой красавицы класса Аллочки Скворцовой как-то потускнел.

– У нас француженка новая. Говорят, крыса крысой, – хихикнула Алка.

– Ну и что?

– Ничего! – Аллочка обиженно поджала губы и отвернулась.

Дура. Радуется, что еще одна баба оказалась страшнее ее. Боится конкуренции даже со стороны сорокалетней тетки.

Он оперся подбородком о скрещенные руки, обвел взглядом класс. В кабинете, как обычно во время перемены, царил бардак. Рыжий тщедушный Санька Кухто восседал на широких плечах Димки Лбова по прозвищу Лоб. Санька, несомненный лидер в этом тандеме, с гиканьем размахивал над головой кофтой, отобранной у Таньки Горевой. Танька громко возмущалась. Ее поддерживал нестройный хор девичьих голосов. Лоб ржал и самозабвенно «бил копытом». За соседней партой пацаны с восторженно-благоговейным трепетом разглядывали какой-то постер. Раньше бы он не сидел вот так, истуканом, непременно поинтересовался бы, а что там на постере. А сейчас вот лень. Постарел он, что ли, за это лето?

Перемены случились мгновенно, стоило только скрипнуть ведущей в класс двери. Девчонки шустро прятали косметички. Пацаны поспешно складывали постер. Санька Кухто скатился со спины Лба, швырнул злополучную кофту в лицо взбешенной Таньки, плюхнулся рядом с Сергеем. Галдящие подростки превратились в примерных учеников в тот самый момент, когда дверь открылась окончательно.

...Она была ужасна – их новая француженка! Настолько ужасна, что Сергей позабыл о своей меланхолии. Тощая, невысокая, с бледным, невыразительным лицом и стянутыми в унылый пучок волосами. Мышиного цвета костюм сидел на ней мешком. Воротник-стойка доходил до самого подбородка. Подол длинной юбки едва не волочился по полу. Не женщина, а бесцветная моль.

Представлять новую училку пришла Генриетта.

– Ребята, познакомьтесь, это Полина Мстиславовна Ясневская. Она будет преподавать вам французский язык.

По классу прошел удивленно-насмешливый шепоток, который тут же стих под строгим взглядом завуча.

– Приступайте, Полина Мстиславовна, – сказала Генриетта и вышла из класса.

Несколько секунд француженка нерешительно топталась у доски. Класс хранил настороженное молчание.

– Меня зовут Полина Мстиславовна, – у нее оказался неожиданно приятный голос. Если бы не неуверенные нотки, его можно было бы назвать сексуальным. – Я буду...

– Слышали уже! – перебил ее Санька Кухто. – Дальше что?

Француженка растерялась, испуганно прижала к груди журнал. Сожрут эту дуру, за пару дней сожрут.

– Ну, тогда, может быть, я познакомлюсь с вами? – промямлила француженка, пятясь к учительскому столу.

– Валяй! – милостиво разрешил Лоб.

Класс заржал.

– Что? – В голосе училки послышались новые нотки. Сергей назвал бы их гневными, но вряд ли гнев и эта очкастая мямля – совместимые понятия. – Кто это сказал?

– Ну, я сказал. – Лоб вальяжно откинулся на спинку стула, сцепил на пузе толстые пальцы. – А что?

В гробовой тишине – все, затаив дыхание, ждали развязки – француженка подошла к ехидно улыбающемуся Лбу и, упершись ладонями в его парту, процедила:

– Во-первых, встаньте, когда разговариваете с преподавателем.

Неужто и в самом деле гневается?

Лоб недоуменно нахмурился, с недовольным кряхтением выбрался из-за парты.

– Во-вторых, не «валяй», а «валяйте», если уж нормальные русские глаголы вам не знакомы, – француженку, кажется, совсем не смущала нависшая над ней туша.

– А в-третьих что? – Лоб желал взять реванш.

– А в-третьих? – Кажется, она утратила весь свой боевой запал.

– Если есть «во-вторых», должно быть и «в-третьих», – буркнул Лоб и смерил училку презрительным взглядом.