Легенды Саввары. Вдалеке горят огни - Самсонов Илья

А Канзан усмехается собственным мыслям, которые он тут же озвучивает:

– Беспокоилась обо мне?

– Ха, вот еще. Ты лучше скажи, ты серьезно про Каменный град?

– Я и сам не уверен.

– Это как?

– Ну… сложно в такое поверить.

– Это уж точно.

– Но завтра я проверю. Вроде завтра меня должны пустить в Каменный град.

– Зайдешь к нам завтра вечером?

– Это уж обязательно, – Канзан усмехается.

– Ладно, – Сакара хлопает его по плечу. – Давай, не раскисай, Кан.

Канзан возвращается домой. Ора сидит у дома.

– Ба, ты во что вырядился?

Канзан даже опешивает. Ора редко проявляет какие-то яркие эмоции, но, видимо, в этот раз ситуация выглядит слишком странной даже для ее покореженного разума.

– Ограбил кого?

Канзан усмехается. У всех один вопрос.

– Подарили.

– Хех, понятно, – на ее губах кривая усмешка.

– Я был в Каменном граде.

– И как он?

– Очень красивый.

– Знаю.

Канзан замолкает и смотрит на свою мать. Вновь он пытается рассмотреть что-то в ее чертах и глазах. Все тщетно. Она встречается с ним взглядом. На ее губах улыбка. От взгляда по телу проходит дрожь. Сильная. Канзан пересиливает себя.

– Ты бывала в Каменном граде?

– А то.

– Издеваешься?

– С чего ты взял?

– Как ты могла бывать в Каменном граде?

– Ногами туда ходила.

Канзан смотрит на нее озадаченно. Это можно принять за шутку, но она говорит совершенно серьезно. Ни намека на иронию ни во взгляде, ни в голове. Ора не всегда была такой. Он помнит ее вполне обычной. Часто плакала, кричала на Канзана или братьев. Но после смерти отца… Канзан думал, что смерть отца все исправит. Искренне считал его причиной всех бед. Надеялся, что матери станет проще, но Ора стала совсем другой. Она почти перестала общаться с сыновьями. Стала часто молча уходить. Иногда пропадала ночами или целыми днями. Ора кажется совершенно чужой. И она внушает какое-то чувство тревоги. Даже страха. И не только Канзан так думает. У нее лицо Оры, ее голос. Она узнает Канзана и братьев, но это уже не та Ора. И Канзана посещает мерзкая мысль: он хочет вывести ее из себя. Как это было раньше.

– Наарка казнили, – произносит Канзан. Он в этом не уверен, но какое это теперь имеет значение.

– Ясно.

– Тебе все равно?

Ора вздыхает. Раздраженно. Или ему хочется уловить какое-то раздражение.

– Чего ты хочешь, Кан?

– Твоего сына сегодня казнили. И совсем недавно умер еще один. И тебе наплевать?

– Я не знаю, – она поднимает взгляд на Канзана. – А тебе?

Канзан теряется. Слова застревают в глотке. Он ничего не говорит и уходит в дом, захлопывает за собой дверь. Ложится спать.

Часть II

Трясина

Солнце в зените, но, вопреки обыкновению, пассажиры гординского судна «Белый Снег» не прячутся в своих каютах, довольно комфортных для таких посудин. Нет, разношерстная публика толпится на палубе. Капитан, здоровый бородатый гординец, поглядывает на своих пассажиров без должного довольствия и почтения, но, в целом, всю дорогу он был довольно обходителен. Еще бы – за такие-то деньги. Что же привлекает внимание путников? Судно стремительно приближается к месту прибытия, к древнейшему и одному из крупнейших городов Эллиадора, к Монарду.

Юлий Вентиус и его спутники не могли плыть в Монард на имперском судне. Страх перед агрессией Юлианской Империи кажется Юлию вполне понятным и естественным, но подобные детские меры предосторожности только доставляют неудобства мирным путникам. Путь вышел довольно долгим. Пришлось добираться до Анкарского архипелага, а уже там пересаживаться на «Белый Снег», корабль гординца Рольфа. Плата высокая, зато корабль здоровенный да и каюты обособленные. Это максимум комфорта, который можно было добиться от подобного транспорта. Гординский корабль – самый безопасный вид путешествия. Пиратствуют чаще именно гординцы и анкарцы. И они, как говорят, редко связываются друг с другом.

Сам Рольф походит на кровожадного варвара, этого у него не отнять. Шрамы, татуировки, густая светлая борода. Взгляд тоже недобрый, но Юлия этим не пронять.

– Слышал, что в Монарде просто так не выпускают из портовой зоны.

– Ага, так и есть, – отвечает Рольф.

– Выходит, вам не доводилось бывать в самом городе?

– Это как же? Доводилось, – Рольф хитро улыбается.

– И как город?

– Безумно большой. Очень сложно передвигаться пешком, а всякие извозчики пытаются у тебя все отобрать. Но красиво. И хорошо пахнет.

– Пахнет хорошо? – удивленно вскинул бровь Юлий.

– Ага, не знаю, как там во всем Эллиадоре, но в Монарде неплохо.

Юстин, ученик Юлия, стоит у самого края, смотрит в сторону суши. Он тяжело перенес путешествие, но сейчас выглядит бодрым.

– А ты повеселел.

– Мы так долго в пути, что я уже даже начал сомневаться, достигнем ли мы цели, – усмехается юный Юстин.

Юлий смеется. Хлопает его по плечу.

– Говорят, что Монард один из самых красивых городов Эллиадора, – произносит Юлий.

Да, у них есть важная миссия. И, тем не менее, Юлий и сам испытывает восторг, пусть и умело прячет его. Монард, маячивший вдалеке, заставляет его чувствовать себя мальчишкой.

– Вы ведь уже были в Эллиадоре.

– Но не в Монарде. Эллиадор очень сильно отличается от города к городу. Королевство образовалось из союза очень разных земель: пяти лордств и трех вольных земель.

– А в каком городе вы были? – поинтересовался юноша.

– Я где-то в твоем возрасте был в Илисте. Это столица Эллиона и всего Эллиадора. Тоже было чертовски тяжелое путешествие, но…

– Вы не пожалели, что отправились туда?

– Что? Пожалел? Нет, вовсе нет.

Он смотрит вдаль. К черту! Зачем скрывать?

– Это путешествие и определило направление моей деятельности. Тогда мы были в центре Илиссианской веры, в так называемом Храме Вознесения. Говорят, что этот Храм построили на месте, где Илиссия родилась. Он действительно грандиозен, но поразил меня не его вид. Тогда епископ позволил мне и магистру не только зайти в Храм, но и попасть в помещения, которые недоступны простым обывателям. Мы спустились по подземному ходу в часть малой библиотеки…

Юлий боится, что его память со временем искажает эти воспоминания, но они все еще такие яркие. Словно это было совсем недавно.

– В глубине библиотеки я обнаружил рисунки и письмена. На одном из рисунков был изображен воитель с четырьмя рогами… Епископ тогда сказал, что тут якобы изобразили Отца Гибели Дадара, но я ведь знал, что его обычно не изображают таким. Никто не рисовал Дадара с рогами. Магистр, как я выяснил по дороге обратно в Империю, заметил куда больше интересного.

– Что же?

– О, а это очень интересно. Четырехрогий уж очень сильно напоминал то, каким в старых манускриптах изображали Доминату Рэна. И стиль живописи, как и шрифта, уж очень сильно отдавал эпохой самого раннего Доминиона.

– Вы хотите сказать, что Храм был построен на руинах юлианского здания?

Юлий усмехается. Это вызывает стойкое ощущение дежавю. Точно такой же вопрос, один в один, он задал тогда и своему учителю.

– Не все так просто, но это, конечно, самая первая и самая очевидная версия.

– Но почему я нигде не читал об этом?

– Потому что магистр не делал публикаций о своих догадках. На то были, хм, разные причины.

Юстин кивает, поджимая губы. Явно хочет что-то спросить, но очень боится показаться несмышленым. Дивная черта молодости, которую сам Юлий давно утратил. В его представлении лучше задать глупый вопрос, чем из гордыни прийти к совершенно неверным выводам.

Залив на удивление спокоен. Ветерок совсем легкий. Голубое небо покрыто рябью из бледных прозрачных и мелких облаков, которые не в силах полностью закрыть солнце и лишь слегка приглушают солнечный свет.