Измена. Вне зоны действия любви - Надежда Юрьевна Волгина

не видела. Всё внутри неё кричало, что говорит Мельников сейчас правду. И с каждой секундой ей становилось всё хуже и хуже. Получается, что останься она тогда, не сбеги, то Дима сейчас был бы жив? И мама… с ней тоже всё было бы в порядке?

Невыносимая боль утраты и осознание того, что ничего уже не вернуть, буквально разорвали душу Маши. Слёзы брызнули из глаз, а рыдания практически задушили. Она встала, но тут же упала бы, не подхвати ее Мельников и не отнеси на диван. Ноги не держали, а от слез она почти ослепла.

– Выпей, – поднес Мельников к её рту стакан с водой.

Маша потрясла головой и отодвинула его руку.

– Выпей, сказал, иначе икота не пройдет, – настойчиво повторил он, приподнимая её голову и прижимая стакан к губам.

Маша сделала несколько крупных глотков и закашлялась. Но икать перестала. Ну а слёз в ней, наверное, и не осталось – столько она их сегодня пролила.

– Ну как, тебе полегче? – смотрел на неё Мельников сверху-вниз, но лица его она не видела – собой он загораживал свет.

Она кивнула, но легче ей точно не стало. Остаток жизни ей придется провести с чувством вины, что в тот злополучный день сбежала.

– А теперь послушай… – опустился Мельников в кресло и потер лицо. Выглядел он уставшим. Да и время уже было… Начало первого??? Это же сколько длилась её истерика? – Не надо ничего делать и никуда бежать. Оставайся жить в этой квартире, пока… пока у тебя всё не наладится. Она оплачена на год… В общем, – снова он потер лицо, – от тебя мне тоже ничего не нужно. Просто живи… И делаю я это не из чувства вины, а просто так. Просто потому, что могу это сделать.

Глава 22

Одно Маша поняла четко, что в дом малютки её привела сама судьба. Да-да, та самая судьба, в которую она отказывалась верить. И именно благодаря ей, Маша теперь знала, чему, а вернее, кому хочет посвятить свою жизнь. Детям.

Никто не сможет ответить на вопрос, любит ли он детей, пока они не появится в его жизни. Будь то собственные дети, от любимого или нелюбимого мужа. Будь то дети на игровой площадке во дворе, с которыми играют твои дети… Либо дети из дома малютки, как в Машином случае. С первого же дня работы в приюте, как только впервые вошла в спальню малышей, Маша прониклась нежностью, состраданием и любовью. И работая в доме малютки, не покладая рук, она только укреплялась в своих чувствах.

В середине декабря их с Виктором развели. Всё прошло буднично, в ЗАГСе, без лишних разговоров. Теперь уже бывший муж даже не поинтересовался, как у нее дела, чем занимается, как вообще живет. Он явно куда-то торопился, и как только получил свидетельство о разводе на руки, так сразу же уехал. Маша же осталась еще на какое-то время – полюбоваться отчаянными молодоженами, что решились играть свадьбу зимой.

Немного обидно было, ведь встретились они с Виктором впервые с того дня, как ушла она из дому. И как чужие друг другу люди, как будто и не было пяти лет брака.

Выглядел Виктор вполне себе цветущим и довольным жизнью. Конечно же, Маша за него не порадовалась, но и плохого ему тоже не пожелала. Зачем? Пусть будет счастлив в своей свободной и новой жизни.

Новый год Маша встречала в шумной компании, куда затащила ее Белка. И Андрей-художник был там же – в ресторане с ведущим, конкурсами и с празднично накрытыми столами.

С Белкой и Андреем Маша как-то очень быстро сдружилась. Оказались они отличными ребятами и верными друзьями. И скучать ей точно не давали. Белка вообще вела веселый образ жизни. Часто закатывала вечеринки у себя, или сама ходила на них к друзьям. К себе постоянно зазывала Машу. А когда она отказывалась, так находила слова, чтобы уговорить.

Андрей, несмотря на род своих занятий и тоже довольно богемный образ жизни, шумные сборища не любил, предпочитал им одиночество. Но с ним Маша тоже часто виделась. А еще он любил ее рисовать. Предлагал даже позировать обнаженной, от чего Маша отказалась наотрез.

В январе Машу вызвала к себе Клавдия Михайловна. И разговор у них состоялся приватный.

– Мария, не устала ты гнуть спину на двух работах, без выходных и проходных? – поинтересовалась у нее директрисса.

– Устаю иногда, – честно призналась Маша. – А почему вы спрашиваете?

– Да потому что что-то мне подсказывает, что пользы ты можешь принести в разы больше, занимаясь чем-нибудь другим. А мыть горшки и стирать пеленки должны те, кто больше ни на что не годится.

– Не понимаю вас… Да и у меня нет никакого образования, – напомнила Маша.

– А вот об этом я и хотела с тобой поговорить, – кивнула Клавдия Михайловна. – Есть возможность отправить одного из наших сотрудников на курсы детского психолога. Из городского бюджета на это выделяются средства. И курсы довольно престижные, – выразительно посмотрела она на Машу. – Как ты на это смотришь?

– А… вы хотите предложить меня?

– Именно!

– Но… должность психолога вроде не предусмотрена в нашем штатном расписании?

– В нашем нет, но есть куча других мест, где ты могла бы приносить пользу, получив соответствующее образование.

– Тогда мне придется уволиться отсюда, – заранее расстроилась Маша.

Она прикипела уже и душой, и телом к этому месту. Сдружилась с сотрудниками дома малютки, всем сердцем полюбила детишек, особенно Ванечку, который взрослел и умнел на глазах. Да, денег постоянно не хватало, как и свободного времени. Редко получалось выбираться, чтобы навестить маму. Да и самой хотелось отдохнуть от работы хоть иногда. Но все же…

– Дорогая моя, успеха добивается только тот, кто не боится перемен, – продолжила разговор Клавдия Михайловна. – А к нам тебе путь всегда открыт. Из работницы станешь дорогой гостьей…

– Клавдия Михайловна, но ведь курсы подразумевают наличие хоть какого-то образования, базового и высшего.

– Обычные курсы, да, – кивнула директрисса с таким видом, словно только и ждала этого вопроса. – Но эти… тут не совсем обычный случай, и по окончании этих курсов работать ты сможешь только в определенном месте.

– И где же?

– В социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних. Чтобы ты понимала, в такие центры чаще всего попадают дети, родителей которых лишили прав. Дети из неблагополучных семей. Трудные подростки. Это не приют как таковой, хоть дети там и проживают. Но находятся они там, пока решается их судьба – вернут ли их в родную семью, если родители