Тайные силы в истории России - Юрий Бегунов

Отыскивается и «одна… знакомая дама». Это Юлиана Дмитриевна Глинка (1844–1918), дочь русского дипломата, посла в Лиссабоне, фрейлина императрицы Марии Федоровны, которая жила то в Петербурге, то в Париже, то в Ницце; одно время она была близка к лондонскому Теософскому обществу Е. П. Блаватской (1831–1891). Когда и при каких обстоятельствах мадам Глинка раздобыла рукопись ПСМ, раскрывается из публикации петербургского журналиста Михаила Осиповича Меньшикова (расстрелян 20 сентября 1918 года): «Протоколы этого заговора и толкования к ним хранились в глубокой тайне, — записал он со слов Глинки, — …В последнее время они были спрятаны в Ницце, которая давно избрана негласной столицей еврейства. Но— такой уж наш легкомысленный век — эти протоколы были выкрадены. Они попали в руки одного французского журналиста, а от него каким-то образом к моей элегантной хозяйке (т. е. к Глинке — Ю. Б.). Она, по ее словам, с величайшей поспешностью перевела выдержки из драгоценных документов по-русски и сочла, что всего лучше вручить их мне».

Однако петербургский журналист так и не решился опубликовать документ. Через год это сделал молдавский журналист Крушеван по копии, которая имела хождение в Петербурге. Возникает законный вопрос, каким же образом на самом деле была получена Нилусом рукопись ПСМ, да еще французская? Ведь судя по словам Глинки, она распространяла русский перевод французского текста. Кто передал Нилусу текст? Глинка? Степанов? Или другое лицо?

На этот счет существуют четыре версии — все со слов Нилуса.

Первая версия. «В 1901 году мне удалось получить в свое распоряжение от одного близкого мне человека, ныне уже скончавшегося, рукопись, в которой с необыкновенной отчетливостью и ясностью изображены ход и развитие всемирной роковой тайны еврейско-масонского заговора, имеющего привести отступнический мир к неизбежному для него концу. Лицо, передавшее мне эту рукопись, удостоверяет, что она представляет собою точную копию-перевод с подлинных документов, выкраденных женщиной у одного из влиятельнейших и наиболее посвященных руководителей франк-масонства, после одного из тайных заседаний «посвященных» где-то во Франции… Эту-то рукопись, под общим заглавием «Протоколы собраний Сионских мудрецов», я и предлагаю желающим видеть и слышать, и разуметь».

Вторая версия. «В 1901 году удалось получить в свое распоряжение одну рукопись… Рукопись эта была озаглавлена «Протоколы собраний Сионских мудрецов» и передана мне покойным Чернским уездным предводителем дворянства, впоследствии Ставропольским вице-губернатором, Алексием Николаевичем Сухотиным… Попутно Сухотин сообщил мне, что он, в свою очередь, рукопись эту получил от одной дамы, постоянно проживавшей за границей, что дама эта — Чернская помещица (он называл, помнится, и фамилию, да я забыл) и что она добыла ее каким-то весьма таинственным путем (едва ли не похищением). Говорил Сухотин и о том, что один экземпляр этой рукописи эта дама передала по возвращении своем из-за границы Сипягину, бывшему в то время министром внутренних дел, и что Сипягина вслед убили…»¹

Третья версия. «Я (т. е. Александр дю Шайла) — поинтересовался, неужели через госпожу К. «Протоколы» дошли до С. А. Нилуса. Мне казалось странным, что эта огромная, едва движущаяся, разбитая испытаниями и болезнями женщина могла когда-либо проникнуть в «тайны Кагала Сионских мудрецов». «Да, — сказал Нилус, — госпожа К. долго жила за границей, именно во Франции; там, в Париже получила она от одного русского генерала эту рукопись и передала мне. Генералу этому прямо удалось вырвать ее из масонского архива». Я спросил, является ли тайной фамилия этого генерала. «Нет, — ответил Сергей Александрович, — это генерал Рачковский. Хороший, деятельный человек, много сделавший в свое время, чтобы вырвать жало у врагов Христовых»2.

Четвертая версия. «О том, как к нему попали «Сионские протоколы», Сергей Александрович рассказывал так: после того, как были изданы первые его книги, к нему пришла одна старушка, бывшая небогатой помещицей где-то в Орловской губернии. Она спросила, не решится ли Сергей Александрович поместить в своей книге и напечатать эти протоколы. Они остались у нее после смерти сына, который в свою очередь получил их от жены своей, еврейки, когда по каким-то обстоятельствам находился в Париже. Там его полюбила девушка-еврейка, принявшая потом христианство и вышедшая за него замуж. Она взяла их тайком со стола своего отца, который был одним из сионских мудрецов, и отдала своему жениху, сказав, что они могут пригодиться в России…»3

Анализ четырех версий приводит нас к следующему заключению: первая и вторая версии кажутся нам более достоверными, чем третья и четвертая. Здесь названо имя человека — А. Н. Сухотина — передавшего Нилусу рукопись ПСМ. Если в первой версии имя Сухотина не названо, то это можно объяснить условиями конспирации: нежеланием Нилуса повредить Сухотину, занимавшему важный чиновничий пост в Ставрополе; к 1917 г. Сухотина уже не была в живых, и Нилус решился назвать его имя и фамилию. В обоих случаях фигурирует таинственная женщина, которая «выкрала» рукопись из сионского кагала во Франции, а затем передала рукопись Сухотину. Точно такая же версия событий содержится и в показаниях Степанова 1927 года, не зависящих от версий Нилуса. Те же факты подтверждаются из статьи Меньшикова, хотя фамилия Сухотина не названа. Что касается третьей и четвертой версий, то на первой из них лежит печать недостоверности: лазутчик-француз разговаривает с недоверявшим ему Нилусом, а тот темнит и говорит Дю Шайла неправду: отягощенная многими болезнями Володимерова и в самом деле не походила на героиню. К тому же в начале 1890-х годов, когда К. и Нилус жили как любовники во Франции, они не интересовались ни ПСМ, ни научными, ни политическими вопросами, между тем, как в 1895 году ПСМ уже находились в России и были там изданы Степановым. Четвертая версия носит явно романтический, сказочный характер.

На «признании», якобы «вырванном» Дю Шайла в 1909 году у Нилуса, строят свои гипотезы многие историки и публицисты просионистского толка (Норман Кон, Т. А. Карасова, Д. А. Черняховский и др.). Однако не фантазирует ли француз? Имело ли место подобное признание, явно противоречащее версиям первой и второй Нилуса, а также свидетельству Степанова и показанию Меньшикова (со слов Глинки)? Мы предполагаем, что наиболее вероятный путь документов из Франции в Россию, до Нилуса и Степанова, был таким, как изображено на схеме № 3 (см. Приложение).

Теперь не остается никаких сомнений относительно порядочности С. А. Нилуса: он не мог быть ни поддельщиком рукописи, так как она существовала за несколько лет до него, ни мистификатором, так как до него ПСМ уже были дважды изданы в Туле.

Но когда же и где возник текст ПСМ? Эта тайна не раскрыта еще до сих пор. Одна из распространенных точек зрения по этому вопросу такова: «Не подлежит сомнению, что «Протоколы» были сфабрикованы между 1894 и 1899, а точнее, между 1897–1899 годами. Страной, где они были сфабрикованы, бесспорно была Франция… Местом фабрикации, как можно предположить, был Париж…», когда в эпоху дела Дрейфуса (1894–1898) во Франции вспыхнул антисемитизм и на его волне французские правые (вроде Эдуарда Дрюмона) с помощью русской тайной полиции (Петр Рачковский) создали подложный документ, якобы для обоснования антисемитизма, погромов и голокоста на протяжении столетия. Ученые Ю. Делевский, В. Бурцев, Н. Кон и их многочисленные последователи дружно заверяют, что авторами ПСМ были сотрудники шефа русской тайной полиции П. И. Рачковского (работал в Париже с 1884 по 1902 г.) М. Головинский и И. Манасевич-Мануйлов (в будущем «главный обвинитель» и «знаток» Г. Распутина); последние якобы сфабриковали ПСМ в Парижской Национальной библиотеке по образцу «Диалога» Мориса Жоли, за позорной работой поддельщиков якобы застали княгиня Екатерина Радзивилл и Генриетта Херблетт. Почтенным дамам задавался вопрос, когда они были в Париже и когда видели, как фабриковали документ, и получали ответ: в 1904 или в 1905 году. Но в это время Рачковского вот уже два года как не было в Париже, а русский текст ПСМ был уже четырежды опубликован в России за десять лет до предполагаемой акции поддельщиков. Таким образом, у сторонников этой точки зрения не сходятся концы с концами. Ни одна из предполагаемых датировок просионистской точки зрения не может быть доказана.

Есть и другая точка зрения, а именно: ПСМ являются подлинным документом; он находится в ряду подобных же тайных документов XIX века — Послания «Всеобщего Союза Израэлитов», 1860; Послания Всемирного совета масонов, 1871; «Сна Кайзера», 1890, вышедших из среды еврейских и масонских организаций, служащих еврейской буржуазии и помогающих ей осуществить свою тайную цель — владычество над миром. Есть подтверждения косвенного порядка: секретная записка, адресованная Департаменту полиции, 1895 года, «О тайне еврейства» и секретный меморандум графа Ламздорфа, 1906 г. Перечисленные документы изданы, но не исследованы в плане «увязывания» с глобальной концепцией сатанистов. Любопытно вспомнить здесь и о таком факте: Апелляционный суд в Берне 1 ноября 1937 года признал несостоятельным мнение о подложности документа — ПСМ. Отменялось тем самым решение Бернского суда от 14 мая 1935 года, на которое постоянно ссылаются те, кто стремится доказать подложность ПСМ. Приведем некоторые прямые и косвенные аргументы в пользу данной точки зрения: