Судебный дознаватель фараона - Анна Трефц

— Но ведь если мою дорогую Неферет кто-то похитил, то уже две десятины прошло. Разбойники давно предъявили бы свои претензии. Разве нет?

Гормери отлично понимал, что он прав. Он хотел увидеть реакцию отца. И судя по ней, ему и правда никто не предлагал заплатить за возвращение дочери. И все же не нравился ему этот напыщенный тонкогубый ювелир. Конечно, может все дело было в том, что он не предложил им вчера кров и стол, и отчасти по его вине молодой помощник писца столкнулся с непонятным и пугающим в купели Дома Наслаждений.

— Вы сами искали вашу дочь?

Хепу вздохнул, посмотрел почему-то в далекое небо, потом снова на рабочих, которые не прекращали возню возле деревьев, затем уперся взглядом в большие пальцы собственных ног.

— Я же говорил, маджоям я заявил о пропаже. Приплатил даже и немало. Но толку-то. А кто еще у нас тут может найти пропавшую девушку? Вы меня простите, что выдернул вас из столицы. Но вы моя последняя надежда и возможность, так сказать. Ведь далеко не всем отцам пропавших дочерей на помощь высылают лучшего сыщика храмового кебнета. Я очень на вас надеюсь, господин Гормери.

Слова его тронули помощника писца. Была ли это надежда или грубая лесть, прикрывающая истинные чувства ювелира, он пока не понял. Но в этот момент его горячее сердце дало обещание сделать все, чтобы помочь несчастному отцу вновь обрести дочь.

Ворота во втором храмовом заборе выглядели ничуть не лучше первых: массивные, из хорошего дерева, но без роскоши. Золото, глазурь драгоценные камни с них давно сняли. Но в отличие от внешних, они были наглухо закрыты. Пришлось долго стучать колотушкой и громко взывать к охранникам, чтобы те, тщательно рассмотрев дырявый медальон Гормери, и недовольную физиономию ювелира, которая к концу процедуры стала еще более недовольной, наконец, пропустили их во внутренний двор. Единственным из их компании, к кому не возникло вопросов, был карлик. Более того, его носилки, вместе с четырьмя бугаями в цветочных трусах, что по мнению Гормери уже выглядело край как подозрительным, охранники пропустили с поклонами и даже какими-то молитвами. Но после утреннего разговора с нахальной Тамит помощник писца уже ничему в этом городе не удивлялся.

«Все обязательно свершится, — успокаивал себя Гормери, — Когда-нибудь жители этого убогого захолустья поймут, что нет иного бога, кроме Атона!»

Внутри второго забора было куда более ухоженно, чем снаружи. Среди листвы многочисленных деревьев краснели боками яблоки, в пудах отражалось голубое небо, в котором плавали довольные жизнью утки, сочную травку щипали козы, гуси и куры. Женщины с тягучими как полуденный зной песнями плели корзинки из тонких прутьев в тени деревьев, высаженных вдоль забора. Впрочем, насладиться жизнью богатого храмового поместья путники не успели, подойдя к третьим воротам. Украшений на них так же не было, но вот исполинские статуи, сохранили свое величие и свежие краски. И выглядели совсем живыми. В Ахетатоне статуй бога не ставили. А огромные каменные Ка царя Эхнатона скорее придавали уверенность, и защищенность. Будто бы правитель постоянно наблюдает за каждым жителем своей прекрасной столицы и заботится о нем.

(Статуи в Древнем Египет считались Ка того, чей образ был воплощен в камне (металле или дереве). Ка — это энергетический слепок с человека (или бога). Согласно верованиям древних египтян статуя являлась «сосудом», куда мог велиться бог, умерший (если в его усыпальницу ставили его статую) или царь). Поэтому статуи богов для древних египтян куда больше, чем изображения. Статуи богов (правителей, предков) — это сами боги (правители, предки)).

Теперь же, перед ликом незнакомых богов Гормери сжался и стиснул кулаки, чтобы сохранить самообладание. Да, этих богов больше нет. Но статуи… они слишком высокие, мощные, красивые, — слишком реальные, чтобы пройти мимо со спокойным сердцем.

Стражники ворот еще внимательнее осмотрели продырявленный крокодилом медальон Гормери. И впервые за посещение храма потребовали объяснений, откуда взялась такая некрасивая дыра. Правда тут Анхатон решил проблему по-своему. Услыхав вопрос стражника о природе дырки в медальоне писца, он выглянул из носилок и ничуть не смутившись, заявил:

— Бог Себек благословил этого юношу.

— О! — и стражники, и сам юноша округлили глаза. Но по разным причинам. В отличие от остальных, Гормери не мог подобрать правильные слова. Вернее, правильные ругательства. Этот мелкий наглец не только заявил, что существует еще какой-то бог кроме Атона, но и соврал, что Гормери, помощник писца храмового кебнета получил от него благословение!

— Ты нормальный⁈ — он счел своим долгом возмутиться.

Но карлик только отмахнулся. И громко обратился к стражникам:

— Поспешите прикоснуться к знаку благословения!

В следующие несколько минут Гормери пытался оттолкнуть от себя страждущих дотронуться до великой реликвии, то есть медальона, который куснул зуб бога Себека!

— Отойдите! Перестаньте! Это был просто крокодил!

Ничего не помогло.

— Как ты мог! — возмущался красный от натуги и стыда писец, когда они миновали третьи ворота и устремились к четвертым.

— Мне надоело, что охранники мурыжат нас по полчаса у каждых ворот. Жарко, и пить хочется, — невозмутимо заявил Анхатон, сидя в уютных носилках, — А эти, смотри, как быстро пропустили. Еще и кланялись вслед.

— Не желаю, чтобы меня связывали с каким-то там бывшим богом! — раздраженно пыхтел писец, — Бог-крокодил, это отвратительно!

(Себек — древнеегипетский бог воды и разлива Нила антропоморфный бог с головой крокодила. Считается, что он отпугивает силы тьмы и является защитником богов и людей).

— Зря ты так, — буркнул карлик из-за занавески, — Сам ведь к нему прибежишь.

— Еще чего!

— Ну-ну…

— Что ты имеешь в виду?

Возможно, Гормери и узнал бы, однако их спор прервали мягко, но настойчиво.

— Добрый день, уважаемые гости. Я верховный жрец этого храма Амонхотеп.

Все, включая носильщиков в цветочных трусиках замерли, уставившись на невысокого сухого старца, с лысым черепом и густо-подведенными черным глазами. Одет он был скромно — белое полотно, перекинутое через худощавое плечо, не скрывало выпирающие из-под дряблой кожи ключицы. В руке он держал похожий на огромный вязальный крючок посох Уас, с выпирающими длинными ушами неведомой зверюги. И никаких украшений, кроме массивного золотого перстня с большим фиолетовым аметистом на среднем пальце правой руки. Однако перстень этот был по виду старинным и дорогим.

— Мне доложили, вы намерены осмотреть часть царских сокровищ, присланных господину ювелиру Хепу из столицы?

Гормери кивнул. Старик покосился на его покусанный медальон и заметил:

— Я