Трени-ян - Андрей Геннадьевич Кощиенко

хочется. Не выдержав мук голода, дошёл до школьного кафе. Взял стакан кофе с печеньками, сел за столик в уголок, дабы не привлекать внимания. Печеньки здесь невкусные. Пресные. Не как наши. Но я сахару побольше в кофе набухал, для компенсации. Пью сладкий кофе, закусываю невкусными печеньками, ни о чём особо не думаю, смотрю в никуда, мозг расслабляю… Отдыхаю перед заполнением «эмоционального журнала», сил набираюсь. Интересно, а нельзя ли как-нибудь ускорить его заполнение?

— Э… Привет? — неожиданно раздаётся рядом голос.

Отключаюсь от мысленной картинки в своём мозгу, на которой железный робот бешено штемпелюет мой «эмоциональный журнал» здоровенным штампом и возвращаюсь в этот мир. Рядом с моим столиком стоят три улыбающиеся девочки, со стаканчиками кофе в руках и выжидающе смотря на меня. Девчонок я знаю. Учатся на год старше.

— Аньёнхасейо, — вежливо отвечаю я, используя официальное приветствие и изображая кивком поклон.

— Здравствуй. Тебя же ЮнМи зовут, да? Ты нас знаешь?

— Да, Ынха-сонбэ — называю я её по имени, подтверждая, что знаю.

— Хорошо, кивает Ынха и сообщает, — Мы хотим с тобой поговорить.

— Пожалуйста, сонбе, — откидываясь назад на спинку стула, делаю я приглашающий жест левой рукой в сторону свободных мест за моим столом, — я буду рада.

— Спасибо, — вежливо благодарят девчонки и быстренько занимают предложенные места.

Как-то они… подозрительно настроены, — думаю я, замечая непонятное выражение на лице одной из гостьей, — нужно держать ухо востро…

— Ой, тебе нравятся эти печенья? — с милой улыбкой на устах обращается ко мне с вопросом одна из подружек, начиная, как это принято у девушек, разговор чёрт его знает откуда. Из далёкого-далёко.

— Если честно, — отвечаю я, не имея желания играть в «культурные разговоры за столом», — совершенно не нравятся. Но остальные — ещё хуже. Поэтому, я ем эти.

С удовольствием смотрю на их озадаченность. Приятно думать, что я сразу «порвал шаблон» разговора и повел его по своим правилам.

— А мне всегда казалось, что пирожные тут вкусные, — переглянувшись с подругами, удивлённо говорит девушка.

— На вкус и цвет — все фломастеры разные, — не став спорить, соглашаюсь я и киваю.

Собеседницы снова мешкают, видно соображая, при чём тут вкус и фломастеры? Похоже, таких прибауток и них тут нет, есть другие, которых не знаю я. Я пользуюсь своими и поэтому, каждая моя шутка требует обдумывания, поскольку звучит для услышавших её в первый раз.

— Тебе не нравится, как тут готовят? Правда? — удивляется ещё одна девушка.

Если честно, — думаю я, — мне кажется, что местные повара ставят на нас опыты, играя в игру — «интересно, а это они тоже — сожрут?». Но я человек культурный, поэтому, так говорить не стану.

— Я привыкла к другой пище, сонбе, — дипломатично отвечаю я.

— Какой? — тут же следует быстрый вопрос заданный очень заинтересованным тоном.

— У моей мамы свой ресторанчик. Она хорошо готовит.

— А-а, а мы думали, к заграничной… (разочарованно)

— Почему, к заграничной, сонбе? — не понимаю я.

— Ну… (пожимая плечиком)… ты же столько языков знаешь… Мы решили, что ты где-то практиковалась, вот и привыкла к другой пище… Не корейской…

Не корейской? Нужно быть осторожнее с местным патриотизмом…

Молча пожимаю плечами, не говоря ни да, ни нет. Три пары глаз внимательно смотрят на моё лицо, считывая его малейшее мимическое движение. Да, женщины, — это не просто… Им палец в рот не клади. Зазеваешься — по плечо руку оттяпают! Не нужно было их за свой столик пускать. Теперь приходится напрягаться.

Отмалчиваюсь, так ничего не сказав по поводу «не корейской пищи». Пусть сами чего-нибудь придумают.

— ЮнМи, а почему ты всегда ешь одна? — после порядочного молчания задают мне другой вопрос, — это из-за того, что тебе не нравится еда? Или… Может, ещё из-за чего-то? Может, ты переживаешь из-за чего-то?

И так участливо смотрят в глаза. Ну, девки, ну дают! Щас прямо всё так и расскажу!

— Я так тренируюсь, — отвечаю я, — готовлюсь к жизни звезды эстрады.

— Тренируешься? — не понимает та, — Как же ты это делаешь?

— Сонбе, вы ведь видели звёздное небо? — отвечаю я вопросом на вопрос.

Да, — без слов кивает та в ответ.

— Разве звёзды на нём висят кучками? — спрашиваю я.

Сонбе задумывается, припоминая.

— Даже если нам видно несколько звёзд рядом, — прихожу я ей на помощь, — то это только иллюзия. Любой астроном вам скажет, что на самом деле, между звёздами миллиарды миллиардов километров. Удел звезды — одиночество. Звезда может быть только одна.

— Настоящая звезда, — делаю я оговорку, пока девочки думают над этой концепцией, — Поэтому, я тренируюсь быть одной. Я считаю, что это может мне пригодиться в будущем и это более правильная тренировка, чем заполнение всяких журналов впечатлениями об уже забытых под вечер эмоциях. Журнал не научит быть одной, а поедание пищи в одиночестве — очень даже.

— Разве люди так делают? — не задумываясь, сразу после моих слов говорит мне одна из девушек, — Разве можно отказываться от дружбы, от любви?

— Звёзды — не люди, — лаконично поясняю я.

После прозвучавших слов, за столом возникает неудобное молчание. Сидим, молчим. А о чём ту говорить? Налицо несовпадение жизненных концепций… Почему-то вспоминается мамин борщ. Да, сейчас бы домой, маминого борщичка бы поесть… Эх-хх… Зачем я здесь? И что есть — жизнь?

— … Ладно, мы пойдём…

Девочки встают из-за моего столика, возвращая меня в действительность.

— Аннёнхи касэйо! — провожаю их я официальным прощанием.

Чего приходили? Чего хотели? Что надо-то было?

Время действия: вторник. Вечер.

Место действия: школа Кирин, кафе. За длинным столиком сидят четыре девушки, пятой, на краешке и сбоку пристроилась ЮнМи.

Был такой фильм — «О чём говорят мужчины?». А у меня сегодня другое кино — «О чём говорят женщины?». Соседка моя, ЧуЫн, пригласила меня пойти посидеть с её подружками. Я помялся, помялся, а потом подумал — «а почему бы и нет?». Как я не ерепенюсь, но постоянно одному, всё же скучно. Да и потом, нужно изучать «среду