Моя любимая Эми. История о том, как я дважды потеряла свою дочь - Дженис Уайнхаус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Почему именно ее?» – поинтересовалась я.
«Мам, у нее такие крутые туфли!» – засмеялась Эми.
Теперь я думаю, что нам стоило чуть сильнее контролировать этот процесс! Однако Эми не ошиблась: Маргарет оставалась с ней на протяжении всей ее карьеры, а теперь заведует финансами в фонде.
Удивительно, что у Эми уже был свой бухгалтер, но не было личного счета в банке: все ее предыдущие заработки я хранила на зарегистрированных на меня счетах. Так что я повела ее в отделение Халифакса в Северном Финчли, и мы вместе открыли ей счет. Он ее не интересовал, но был нужен. Сейчас все это кажется серьезным, но в то время мы и представить себе не могли, насколько знаменитой станет Эми.
Примерно в то же время Эми съехала из дома. Когда она сказала мне о своем решении, я не удивилась, но слегка опешила. Я спросила: «Ты съезжаешь?» Она совсем меня к этому не подготовила. Не знаю, потому ли, что Эми знала об ухудшении моего здоровья, но она перестала сообщать мне о своих решениях. Квартиру на Леопольд-роуд в Восточном Финчли, в которую они с Джульетт переезжали, выбирала Эми. Она стала финансово независимой и оплатила ренту двухкомнатной квартиры на первом этаже на годы вперед. Эми была невероятно щедрой с друзьями, поэтому Джульетт жила там бесплатно.
С момента, когда Эми съехала с Гилдаун-авеню, я начала замечать перемены в наших отношениях. Что бы ни происходило, Эми всегда была рядом со мной, а я всеми силами пыталась защитить и уберечь ее. Теперь же ей предстояло стать самостоятельной, и я прощалась со своей дочерью со смешанными чувствами. Я сразу же начала по ней скучать. Она была заметной фигурой в доме, без нее там стало тихо и пусто. До переезда Эми я не ценила того, что ей постоянно что-то от меня требовалось, но теперь мне стало не хватать быть ей нужной и даже спасать ее – наверное, я просто соскучилась по своим материнским обязанностям. Плюс я волновалась о том, что она была не готова к внешнему миру. Я ушла с головой в работу, которая стала моей отдушиной, но все равно постоянно думала о дочери. Я отчаянно пыталась сохранить с ней близкие отношения. Она далеко не всегда шла мне навстречу. Иногда я подолгу названивала ей на сотовый, но она не брала трубку, а затем внезапно приходила в дом на Гилдаун-авеню, словно ничего не произошло. Однажды она пришла домой с ободранными до крови коленями и чужим велосипедом. Она столкнулась с машиной на перекрестке и перелетела через руль. Эми была ходячей катастрофой – что-что, а это совсем не изменилось.
Хоть Эми ни слова не проронила о переезде, думала она о нем долго. Через некоторое время она написала песню «Brother», которая стала outro-треком альбома Frank. Ясное дело, что Алексу она не понравилась, ведь его отчитывала младшая сестра. Но я всегда воспринимала текст песни иначе. По мне, Эми говорила: «Мне пора уходить, присмотри за мамой». Она была написана с заботой и волнением обо мне.
О чем бы Эми ни писала в своих текстах, в реальной жизни этого видно не было. Временами казалось, что все мои материнские надежды рушились. Подростки часто живут в своем мире – на это я сваливала многие выходки Эми. О чем я не знала, так это о том, что Эми постоянно курила каннабис. Когда я это поняла, мне потребовалось время, чтобы осознать происходящее. Я считала, что ей хватит ума вовремя остановиться.
Эми постоянно звонила мне, если у нее были проблемы или ей что-то было нужно, а материнский инстинкт подсказывал мне помогать ей. Мне по-прежнему приходилось работать ее таксистом. Она часто просила куда-то ее отвезти, и если я заходила к ней в гости, она говорила: «Мам, мне надо кое-что забросить к другу». Мы запрыгивали в машину и ехали. Я знала некоторых друзей Эми – у нее была прекрасная компания, с которой она играла в бильярд-пабе Bull and Butcher по воскресеньям. Но после 14-го или 15-го раза таких «подкидываний» в разные точки, когда Эми выходила из машины минут на пять, а затем прибегала обратно, я поняла, что происходит. Все те адреса были мне незнакомы – это были какие-то захолустья. Люди, к которым я ее возила, не были ее друзьями. Она покупала травку прямо под моим носом.
Я хранила делишки Эми и свое участие в них в тайне. Это глодало меня тогда и гложет сейчас. Пыталась ли Эми придать «нормальности» своей зависимости, впутав в нее меня? Сыграла ли я роль в развитии ее зависимости или она продолжила бы и без моей помощи? Если честно, то какая-то часть меня отказывалась признавать поражение. Я была мамой Эми. Я не хотела сознаваться ни себе, ни другим в том, что не могла на нее влиять. В то же время мне хотелось ее защитить: Синтия бы дыру в крыше пробила, узнав обо всем. Я понимала, что сколько ни старайся, Эми мне не изменить. Она все время говорила, что доверяет мне, потому что я ее не осуждала. Мне не хотелось это потерять. Но я постепенно запутывалась в сетях лжи Эми.
Понимаю, что все родители очень разозлятся, когда прочитают эти строки, но клянусь, что и представить не могла, как поведу себя, пока не попала в такую страшную ситуацию. Игнорировать происходящее было нельзя и спустя несколько месяцев после переезда Эми я подняла эту тему. Как фармацевт я понимала, какой сильной может быть любая зависимость. Когда ты сам изготавливаешь препараты, то смотришь на все с другой стороны. Были наркоманы, которым я лично вручала метадон для заместительной терапии, для лечения от героиновой зависимости. Некоторые из них выглядели неважно и потрепано, а другие были прилично одеты, грамотно разговаривали и выздоравливали настолько, что могли работать. Некоторые появлялись изредка. Сразу после «ухода в завязку» наркоман сталкивается с множеством триггеров, которые могут спровоцировать срывы на героин, а затем очередной переход на метадон. Были и те, кто незаконным путем получал рецепты на метадон два или три раза подряд. Так как я моталась с места на место, я обязана была докладывать о подобных случаях. Зависимость этих людей была настолько сильной, что вынуждала их лгать, обманывать и существовать в мире, в котором нет места доброте и ответственности. Но когда через пару лет я узнала, что моя собственная дочь употребляет тяжелые наркотики, я все равно отказывалась связывать это со своим медицинским опытом. С наркотиками я сталкивалась исключительно на работе. Я упустила симптомы зависимости Эми, хотя Синтия заметила их еще на юбилее Ларри. Признаюсь, что мне приходилось игнорировать ее поступки, чтобы защитить себя. Плохая ли я мать, если так думаю? Я убедила себя, что да. Но благодаря работе с другими родителями и детьми в нашем фонде я поняла, что мой опыт не уникален. Чаще всего родители зависимых детей уходят в отрицание, чтобы продолжать нормальную жизнь, и лишь позже смиряются с правдой. Некоторые так и не признают проблему и умалчивают о ней даже после смерти человека. Как мать, которая использовала обе тактики,
