Франческа - Сильвия Эндрю

Спустя некоторое время оба почувствовали себя более непринужденно. Лорд Бодон принялся рассказывать о Шелвудах, упомянул старого сэра Джона и землевладельцев, живущих по соседству. Он даже позабавил Франческу историей вражды сэра Джона и владельцев Уитем-Корта.

— А теперь все они мертвы, — печально заключил он. — Ты — последняя из Шелвудов. У сэра Джона не было наследников, кроме Кэсси и Верити. Преждевременная смерть Верити стала для всех нас трагедией. Она была моложе Кэсси на добрых десять лет.

— На десять?

— Кэсси была старшим ребенком в семье, после нее появилось двое мальчиков, умерших во младенчестве, и наконец твоя мама. Все ждали, что я женюсь на Кассандре Шелвуд, и я чуть не оправдал эти ожидания. Такая сделка всем казалась справедливой.

— Сделка?

Лорд Бодон улыбнулся ласково и чуть насмешливо.

— Так я и думал, что ты предпочитаешь романтику и брак по любви. Но в мире, в котором я вырос, браки заключаются ради выгоды, а удовольствий ищут на стороне. Именно так я и намеревался поступить. В те времена я наверняка вызвал бы у тебя отвращение, поскольку был настроен циничнее большинства своих ровесников.

Я познакомился с Кассандрой Шелвуд как раз в тот момент, когда мое состояние таяло на глазах, а сам я подумывал о том, чтобы остепениться. По молодости я потакал всем своим прихотям, и моя репутация была такова, что ни один родитель в здравом уме не доверил бы мне свою дочь.

— Мне говорили, что вы были повесой. Вас даже прозвали «повеса Бодон».

— И недаром. А потом кто-то представил меня сэру Джону Шелвуду. Сэр Джон сурово осуждал мои выходки, но согласился выдать за меня свою старшую дочь. Когда мы познакомились, Кэсси уже перевалило за тридцать, и отец страстно желал выдать ее замуж. Оба считали, что ей удастся образумить меня.

— Значит, вы… даже не пытались сделать вид, что влюблены в нее?

— Разумеется, нет. О любви между нами не могло быть и речи. Кэсси просто-напросто желала обрести положение замужней дамы и титул. Но когда я познакомился с твоей мамой… вопреки всем доводам рассудка, я влюбился в нее и понял, что не сумею жениться ни на ком, кроме нее.

Франческа сидела неподвижно. Отец ничем не походил на бессердечного развратника, соблазнившего сестру своей невесты. Франческа понимала, что впервые слышит правду.

— Конечно, Кэсси было очень горько, и она, несмотря ни на что, продолжала надеяться, что я все-таки женюсь на ней. Она не желала слушать никаких объяснений. Сэр Джон бушевал. Он был готов принять меня в качестве мужа Кэсси, но наотрез отказывался доверить свою обожаемую младшую дочь, прелестную Верити, повесе и авантюристу! А Верити… — он невесело усмехнулся, — Верити заявила, что мы должны сбежать.

До тех пор я не сознавал, что она влюблена в меня! Пытался объяснить ей, что это немыслимо, что я разорен, что родные отрекутся от нее, не дав ни гроша. Все это ее не волновало. Я был вдвое старше и сильнее ее, но отвагой она превосходила не только меня, но и всех, кого я знал. Она была наделена не только смелостью, но и веселым нравом. Она вечно смеялась…

— Я плохо помню маму, зато ее смех сохранился в моей памяти. И ее спальня — она была прелестна.

— Да, она любила красивые вещи. У меня сохранилось небольшое имение в Вест-Индии. Мы бежали в Гретну, где поженились, и отправились в Сент-Март. А потом, вскоре после твоего рождения, Верити заболела… и умерла…

Последовала пауза, за время которой Франческа пыталась собраться с силами и задать вопрос, мучивший ее долгие годы. Старательно подавив в себе давнее раздражение, она бесстрастно произнесла:

— Почему вы отослали меня в Англию, папа?

— После того как ты лишилась матери, мне стало ясно, что я — неподходящая компания для ребенка. А тут как раз твой дедушка написал мне, что готов предоставить тебе дом…

— Но у меня уже был дом — ваше имение в Сент-Марте!

— Без Верити оно перестало быть домом. Мне было невыносимо оставаться там, но я не знал, куда деваться и как быть дальше. Возвращаться в Англию я не собирался. Мне казалось, я поступил правильно, отослав тебя к деду. Жаль только, что Мадди не смогла остаться с тобой.

— Папа, а что случилось с Мадди? Она вернулась в Сент-Март?

Помедлив, лорд Бодон произнес:

— Да…

— Я так тосковала по ней! Хотелось бы думать, что она здорова и счастлива. Я не ошиблась?

— Пожалуй, нет. — Голос лорда Бодона прозвучал натянуто, но, прежде чем Франческа продолжила расспросы о Мадди, он заговорил: — Дорогая, надеюсь, ты не сомневаешься, что мне и в голову не приходило, что Кэсси способна быть такой мстительной.

— По-моему, вы ошибались в ее чувствах к вам, папа. Мне кажется, она по-настоящему любила вас. Ваше последнее письмо она хранила до конца своих дней, даже… показала его мне перед смертью. — Голос Франчески дрогнул при воспоминании об ужасной сцене. — Возможно, вы погубили ее жизнь.

— О нет, не говори так! Жизнь Кассандры Шелвуд была погублена прежде, чем я познакомился с ней, а если бы мы поженились, наша жизнь превратилась бы в ад. Я не жалею о том, что Кэсси не стала моей женой. Горше всего мне было думать о запрете сэра Джона поддерживать переписку с тобой. Напрасно я согласился на это условие.

Франческа промолчала. Насколько счастливее протекала бы ее жизнь, если бы ей позволили переписываться с отцом!

— Что же дальше, дорогая? Чем ты намерена заняться? Чем я могу помочь тебе? Хочешь, ты будешь жить со мной в Париже?

— Благодарю, но пока я бы предпочла остаться в Англии. Я… хотела бы выйти замуж. Подобно тете Кассандре, я хочу обрести положение замужней женщины. Понимаю, это будет непросто, ибо у меня, как и у нее, есть немало недостатков.

Лорд Бодон скептически прищурился и осведомился:

— Каких?

— Я дурна собой и давно вышла из возраста дебютантки.

— Детка, прости, но это сущий вздор! Сколько тебе лет? Двадцать один, двадцать два? И потом, ты далеко не дурнушка.

— Прошу вас, папа, не надо успокаивать меня. Конечно, я тронута вашей добротой, но вам незачем обнадеживать меня. Мне уже двадцать пять, я давно свыклась с мыслью о том, что не блещу красотой. Но мое вновь обретенное богатство…

— Нет, нет, нет! Немедленно прекрати! Ты ошибаешься, Франческа. Я могу допустить, что тебя не научили одеваться так, чтобы подчеркнуть свою внешность. Тебе незнакомо чисто женское искусство извлекать все возможное из своих достоинств. Но все это лишь внешний лоск, эти упущения поправимы. Опытная горничная вскоре справится с ними. Ты должна верить мне.

— Вы очень добры ко мне, — учтиво откликнулась Франческа, но в ее голосе явственно сквозило недоверие. — Но вернемся к прежней теме — к освященному веками способу занять свое место в светском обществе Лондона, а именно — к поискам мужа. Именно ими мне и хотелось бы заняться. Вы можете мне помочь?