Затерянные во времени - Юлия Ветрова

Он думал, что Империя отнимает у людей свободу. Он думал, что, уничтожив сложившийся порядок, позволит людям жить так, как они хотят на самом деле.

Свободы не было. Везде за пределами ордена царил хаос. Жестокость и нищета стали нормой там, где раньше цвели сады, и только одно осталось неизменным — равнодушие людей друг к другу.

За всё время, что он провёл на планетах, каждая из которых жила теперь своей собственной жизнью, он не видел ничего похожего на свой родной дом. Почти везде были забыты не только порядок, но и наука. Учёных сжигали теперь на кострах так же, как когда-то обвинённых в ведовстве. На каждой новой планете Дезмонду приходилось прятать корабль, потому что теперь никто не принимал его за бога, сошедшего с небес — только за дьявола, вышедшего из преисподней.

Дезмонд много думал об инквизиции и о том, что сказал Аэций. «Эцин и Инквизиция — суть одно». Сначала он не понимал. Он ненавидел Эцин, но Эцин всегда в его голове олицетворяли порядок и благополучие. Для него, как и для многих в Империи, они были жестокими воспитателями, охранниками и иногда тиранами. Но Дезмонд не мог понять, как воспитатель может казнить своих учеников.

Не мог понять тогда, когда ещё жив был Аркан. Не мог понять и теперь, когда обычная жестокость Эцин превратилась в непонятное кровавое безумие.

Костры горели везде. Будто эта идея пришла кому-то в голову в один миг, и инквизиция стала расползаться по множеству планет гигантским осьминогом. Даже там, где ещё оставались следы науки, горели костры.

Тем большее значение имело теперь то, что пытался сделать Аэций.

Те миры, куда они успевали добраться, подписывали договор. Это было сложно, потому что нужно было всякий раз найти того, кто может говорить от лица всей планеты, а многие из прежних колоний оказались разбиты на отдельные королевства и государства.

Частенько власть захватывал кто-то из древних — как называли теперь рождённых в Империи. Саму же Империю, там где память её ещё была жива, называли Империей Тысячи Солнц, напрочь забыв её настоящее имя.

Дезмонд вздохнул и встал, оставив кружку на столе. Он направился было к стойке, где дремал, приоткрыв один глаз, трактирщик. Пола его плаща описала красивый полукруг, когда он вставал. Слуга, проходивший мимо, не успел увернуться, и когда ткань хлестнула его по лицу, отскочил в сторону, причём не в ту. Горячее и густое содержимое глиняной миски тоже описало полукруг, после которого равномерно распределилось по чёрному шёлку рубашки рейнджера и некогда белой ткани рубашки слуги.

Дезмонд крепко выругался, отряхивая с рукава неприятно пахнущую жижу. Грязный мальчишка с длинными спутанными патлами вместо волос скорчился около стола, баюкая правой рукой обожжённую левую. Глаза его с огромными чёрными зрачками, будто лишенными радужки, испуганно смотрели на пришельца.

Грета, не успевшая отойти далеко, подскочила к ним и дважды оприходовала неудачливого слугу полотенцем.

— Что творишь, Корысуль! — закричала она, и мальчишка испуганно попятился. Натолкнувшись на ножку стола, он вжал голову в плечи и замер, не переставая сжимать больную руку. — Извинись перед милордом!

Мальчишка промямлил что-то невнятное, попытался согнуться в поклоне.

Дезмонд только поморщился и махнул рукой, продолжив свой путь к стойке.

«Отвратительное место, — подумал он, — как не вовремя это всё…»

— Одно место на ночь, — бросил он, останавливаясь у стойки и опуская на неё несколько серебряных монет.

Глаза трактирщика, до сих пор смотревшие с подозрением, теперь заметно потеплели.

— Конечно, благородный господин, а как же обед?

— Я не собираюсь платить за то, чего так и не увидел. Комнату — и всё, — напомнил он.

— Второй этаж, справа, — глаза трактирщика злобно блеснули.

***

Дезмонд увидел мальчишку снова, когда уже поднимался по лестнице. Тот сидел, скрючившись, на площадке второго этажа. Пальцы его, похожие на узловатые лапы коршуна, сжимали край рваной рубахи. Услышав шаги, мальчишка съежился ещё сильнее и всем телом вжался в угол между стеной и окном, давая постояльцу пройти.

Дезмонд сделал два шага и миновал Корысуля, затем остановился, размышляя. Кто-то должен был знать всех постояльцев в лицо. Дезмонд обернулся и замер перед слугой.

Ощутив на своём лице тень от высокой фигуры, Корысуль сжался ещё сильнее. Незнакомец вызывал у него ужас с тех пор, как переступил порог гостинцы. Он был похож на тех из каравана, что везли его через горы, а потом оставили здесь. Только те были меньше ростом, и сила, исходившая от них, была намного слабее.

Незнакомец заговорил, и голос его вполне соответствовал тем мыслям, которые владели Корысулем. Мальчишка с трудом разбирал слова и лишь затравленно смотрел на мужчину снизу-вверх.

— Всё в порядке? — спросил тем временем магистр и протянул руку, чтобы помочь тому встать. Мальчишка отодвинулся ещё на полсантиметра.

Дезмонд присел на корточки, разглядывая мальчишку вблизи. Ничего особенного в нём не было. Под слоем грязи угадывались прямой нос и немного ещё пухлые щёки. Зрачки были так расширены, что Дезмонд не смог бы разобрать цвета глаз.

— Он работает за деньги, милорд, — послышался сзади скрипучий голос трактирщика.

Дезмонд резко обернулся и вопросительно поднял бровь.

— Два медяка в час, два серебряных за ночь.

Дезмонд наморщил лоб. До него начинало доходить. Он снова обернулся к мальчишке. Осмотрел костлявые плечи и разодранный ворот рубахи.

— И хорошо его покупают? — спросил рейнджер, не оборачиваясь.

— Получше, когда он не такой попользованный, — пожал плечами трактирщик, — он сегодня уже отработал, так что могу сделать скидку.

Дезмонд встал и не глядя достал монету из кошелька. Протянул трактирщику. Тот недоверчиво оглядел золотой и попробовал даже на зуб. Дезмонд не смотрел на него.

— Этого хватит, что б купить его совсем?

Трактирщик перевёл взгляд с магистра на Корысуля, потом обратно. Потом прицокнул языком.

— Говори цену, — оборвал его ёрничество воин.

— 10 золотых, — внезапно выдавил хозяин, удивляясь собственной наглости. Дезмонд молча отсчитал деньги и высыпал их в подставленную ладонь. Затем ухватил мальчишку за плечи и вздёрнул вверх.

— Могу я спросить… — осторожно заговорил трактирщик, — что вы будете с ним делать?

Дезмонд серьёзно посмотрел на хозяина гостиницы.

— Я принесу его в жертву богу войны. Мне обязательно нужен для этого мальчишка не старше семнадцати с родинкой на левой пятке. Завтра я должен отвести его в горы и там разрезать на 13 кусков, а потом сжечь.

Трактирщик сглотнул и быстро закивал.

— Рад был помочь, милорд, — буркнул он торопливо и исчез в глубине коридора.

Дезмонд позволил себе слегка усмехнуться и повернулся к мальчику. Улыбка быстро сползла