Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира - Ерофей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ой, а как же я тебя накормлю? Это ж слуг звать надо, а я в неглиже, – смущенно охнула девушка, растерянно огладывая разбросанные по полу спальни детали их одежд.
– И чему княжон только учат, – ехидно проворчал Елисей, с кряхтением поднимаясь и голышом шлепая к двери.
Осторожно выглянув в коридор и убедившись, что никого нет, он подхватил со специально принесенного столика поднос, уставленный тарелками и судками, и, внеся его в спальню, закрыл за собой дверь.
– Ты знал, что там все готово, – обвиняюще заявила Наталья и, сделав вид, что обиделась, с гордым видом отвернулась.
– Конечно, знал, – рассмеялся Елисей. – Я и приказал это все сюда принести.
– Ах, ты… – подскочила девушка и, задохнувшись от возмущения, попыталась его шлепнуть кулачком по плечу.
Чуть развернув корпус, парень пропустил ее замах мимо и, подхватив жену на руки, шутливо пригрозил:
– Еще раз попробуешь ударить, отшлепаю.
– Угу, ударишь тебя. Как же. Сама чуть с кровати не свалилась, когда промахнулась, – обиженно пожаловалась Наталья, по-детски надувшись.
– Татошка ты, Татошка, – снова рассмеялся Елисей, прижимая ее к себе. – Замуж отдали, а подрасти не позволили.
– Чего это не позволили? – возмутилась девушка. – Мне семнадцать уже. Самое время. Еще год-два, и перестарок.
Усевшись на кровать, Елисей усадил ее себе на колени и, одной рукой подвинув поближе столик, на который поставил поднос с едой, с улыбкой пояснил:
– Детство у тебя еще в одном месте играет. Все интересно, все потрогать, пощупать хочется. Вопросов в голове больше, чем ответов. А главное, не умеешь еще наперед думать.
– А зачем? – тут же последовал вопрос.
– Затем, что одним днем только бабочки живут.
– Это как?
– Бабочки, они всего одно лето живут. Из куколки вылупились, взлетели, пару нашли, яйца отложили и, как холода настали, пропали. Некогда им наперед думать. А человек, он, милая, долгую жизнь живет и должен думать не только о себе, но и о потомстве своем. А это и есть думать наперед.
Объясняя ей прописные истины, парень успел соорудить пару бутербродов и, подав жене тарелочку, с урчанием впился зубами в свою порцию. Смолотив свой бутерброд, Елисей тут же занялся сооружением второго и, бросив в тарелку жены вопросительный взгляд, удивленно проворчал:
– Ты чего клюешь, словно воробышек? Ешь нормально.
– Не хочу быть толстой, – вздохнула Наталья, с сожалением покосившись на тарелки с различной снедью.
– Тебе это не грозит, – отмахнулся Елисей. – Ты у меня девчонка шустрая, непоседливая, так что быстро все съеденное в дело уйдет.
– Это как? – удивилась Наталья.
«М-да, похоже, эта почемучка еще покажет мне, с какого конца редьку едят», – фыркнул про себя Елисей и, прожевав очередной кусок, принялся пояснять связь между питанием и подвижным образом жизни.
Внимательно его, слушая, Наталья покорно съела все, что он ей предложил, и, запив съеденное квасом, вздохнула:
– Ну вот. Заслушалась тебя и объелась, словно хрюшка. Вот стану жирной и неповоротливой, будешь знать.
– Не станешь. Я не позволю, – усмехнулся Елисей, чмокнув ее в нос. – Давай поспим малость. Завтра опять на те пьяные рожи смотреть. Хоть отдохнем маленько.
– Ты совсем дворянство не уважаешь? – спросила Наталья, уютно устраиваясь в его объятьях.
– А ты знаешь, откуда это название пошло? – ехидно усмехнулся Елисей.
– Откуда?
– От слова дворня.
– Шутишь! – подскочила девушка.
– Ты что, и вправду не знала? – удивился Елисей.
– Никогда такого не слышала, – честно призналась Наталья.
– Странно. Образование ты вроде доброе получила, – удивленно хмыкнул парень. – Мне не веришь, папеньку спроси. Это правда.
– Верю, – подумав, вздохнула девушка, укладываясь обратно. – А откуда ты столько всего интересного знаешь?
– Людей умных послушать всегда любил. Они говорили, а я слушал да запоминал.
– А правда, что ты ничего про детство свое не помнишь? – вдруг спросила молодая жена.
– Почти ничего, – нехотя кивнул Елисей. – Я болел тогда сильно. Бабка, покойница, думала, помру. Даже попа позвала, отпевать. Вот с того времени и не помню.
– Выходит, то, что ты один из всей деревни выжил, правда?
– Из станицы, – поправил ее Елисей. – Многое папенька твой обо мне узнать успел, – проворчал он, мысленно прикидывая, как и кому малость прищемить пальцы в дверях. Чтобы писал поменьше.
– Так ты ж в его службе личность известная. Когда война началась, папенька больше всего боялся, что казаки Кавказ не удержат. Говорил, что тогда османы его людской кровью словно водой зальют.
– А тебе везде нужно было свой нос любопытный сунуть, – ласково укорил парень супругу. – Это ж дела государственные. За такое можно было и ремня отхватить.
– Я всегда осторожной была. Что откуда брала, сразу на место клала, – отмахнулась Наталья. – А расскажи, как у тебя получается шашкой свечи разрубать? Я слышала, офицеры промеж себя говорили, что пробовали, и ничего не получалось.
– Тут хитрость одна имеется, – усмехнулся парень.
– Научи, – попросила девушка, потеревшись носиком о его плечо.
– У шашки клинок специально для рубки сделан. Лезвие тоньше волоса, а обушок широкий. Так нарочно сделано, чтобы при ударе рана раскрывалась, и оружие в теле не завязло. А чтобы свечку срубить, нужно не просто верхней частью клинка рубить, а самым его кончиком. С оттягом. Так, чтобы он самым лезвием по свечам прошелся. Тогда он верхнюю часть не отбросит.
– И с яблоком так же? – сонно уточнила Наталья.
– Угу. Да и голову срубить так ловчее получается. Не силой рубишь, а скоростью.
– И клинок не вязнет?
– Не успевает, – зевая, пояснил Елисей и, обняв жену, закрыл глаза.
Разбудили их ближе к полудню. Умывшись и не спеша одевшись, молодые выбрались из спальни и с ходу попали в объятья родственников. Ильико с Татьяной уже были здесь, так что восприняли появление второй пары с заметным облегчением. Княгиня Тарханова попыталась было утащить дочь в другую комнату, чтобы в очередной раз промыть ей мозги, но Наталья, отмахнувшись, демонстративно уселась рядом с мужем и, прижавшись к его плечу, тихо попросила:
– Заставь маменьку от меня отвязаться. Она мне перед свадьбой уши прожужжала всякими сказками про тебя, пугая, и теперь никак не уймется.
Вместо ответа, Елисей по-хозяйски обнял ее за плечи и, ласково чмокнув в висок, прошептал:
– Потерпи чуток. Скоро закончится все это, и уедем отсюда. Дома мы сами себе хозяевами будем.
– А князь Дато? – тут же напомнила Наталья.
– Он в Тифлисе живет, а мы под Пятигорском жить станем. Имение у меня там. К нему только в гости ездить станем. Ты, главное, с сынишкой моим подружиться сумей. А за остальное
