Гадюки в сиропе или Научи меня любить - Тильда Лоренс

 – Я тебе не верю.

 – Ты мне никогда не веришь.

 – Потому что ты – лгунья!

 – Когда я лгала?

 – Постоянно.

 – Приведи хотя бы один пример.

 – Я не обязана перед тобой отчитываться!

 – Тебе просто нечего сказать, мама.

 – Даже, если так, то что?

 – Ничего.

 – Не разговаривай со мной в таком тоне.

 – Хорошо.

 Люси пожала плечами и отвернулась от матери, надеясь, что разговор дальше развиваться не будет. Она и так по горло сыта несправедливыми упреками. Рыдания подкатывали к горлу, но Лайтвуд держалась, не позволяя себе разрыдаться на глазах у матери. Хватит! Она так часто плачет от выпадов Кристины, что уже и слез не должно остаться. Однако наступает новый день, и снова мама находит причины, чтобы высказать ей свои претензии. Может, это просто стиль её жизни?

 – Почему ты молчишь? – ворвался в её мысли голос матери.

 – Ты сама сказала, не разговаривать с тобой.

 – На повышенных тонах.

 – А иначе у меня не получится.

 – И всё из-за него?

 – Нет.

 – Лжешь!

 – Отстань от меня! – не выдержала Люси, срываясь на крик. – Достала!

 Она резко повернулась. Теперь взгляд матери не прожигал ей спину, они смотрели друг другу в глаза. Люси тяжело дышала, губы подрагивали. Руки вцепились в столешницу. Она и сама не поняла, в какой момент решилась откровенно дерзить матери. Раньше подобное поведение казалось ей недопустимым. Кто она, чтобы отвечать в подобной манере своей маме? У нее ничего нет. Она просто приживалка. Мать обеспечивает ей достойную жизнь, кормит, одевает, платит за все. Разумеется, ничего выдающегося в этом поступке нет, все родители так делают. Но далеко не все требуют в ответ полного подчинения. Люси старалась держать язык за зубами, лишний раз не провоцировать мать, но сейчас чаша терпения переполнилась. Надоело быть послушной марионеткой в чужих руках. И раньше она срывалась, но никогда не чувствовала себя так, как прежде. Сейчас ярость все допустимые пределы превосходила. Хотелось крушить все на своем пути.

 Но Кристина первой нанесла удар. Ударила дочь по лицу так, что Люси от неожиданности прокусила губу, и из прокушенной губы потекла кровь.

 – Из-за него?

 – Да нет же!

 – А других причин я не вижу.

 – Плохо смотришь.

 – Девка неблагодарная! Я тебе путевку в жизнь даю, а ты вместо того, чтобы «спасибо» сказать, дерзишь и дурой меня в глазах других выставляешь!

 – Когда?

 – Что?

 – Когда я тебя дурой выставила?

 – Да хотя бы сегодня. На глазах у всей школы с этим недоноском целовалась.

 – Чем он так тебе не угодил?

 – Бесят меня такие люди, как он!

 – Но почему?

 – Потому что он на твоего отца похож!

 – А?

 – Такой же самовлюбленный тип, считающий, что у него весь мир в кармане. Вот попомни мое слово, отольются кошке мышкины слезы. Хлебнешь с ним горя, да поздно будет что-то менять. Вспомнишь тогда, что мать тебе говорила...

 – Хуже не будет, – тихо, но решительно произнесла Люси.

 Кристина замерла на месте. Ей хотелось верить, что она ослышалась, и дочь этих слов не произносила. Но Люси смотрела на нее с вызовом, без слов понятно, что она сказала это. И, если попросить, она повторит свои слова, не сомневаясь в их правильности.

 – Уверена в своих словах?

 – Да.

 – Считаешь, что с ним тебе лучше будет?

 – Знаешь, я бы давно сбежала, если бы не уверенность, что ты станешь меня искать.

 – Сбежать, значит, хотела, – злорадно протянула женщина. – Вперёд. Дорога открыта. Были тут люди... Просили дать тебе немного свободы. Пожалуй, устрою вам обоим день исполнения желаний. Посмотрю, во что это выльется. Кто в итоге окажется правым, а кто – виноватым.

 – О чём ты? – дрогнувшим голосом спросила Люси.

 – О том, что, если так хотите быть вместе, я дам вам эту возможность. Только потом не жалуйтесь.

 Все оказалось проще простого. Не слушая протестов дочери, Кристина собрала её вещи и заявила решительно, что больше Люси порог этого дома не переступит. Если она такая взрослая, самостоятельная, то пусть и отвечает за свои поступки. Языком трепать способны все, кому не лень. Мало кто умеет доказывать свои слова на практике. Возможно, Люси думала, что ей все с рук сойдет... Но она ошибается.

 Кристина не позволит ей отступаться от слов. Решила что-то делать, так пусть и делает.

 Пока они ехали в машине Кристина ни слова не произнесла. Люси пыталась заговорить с матерью, взывала к её здравому смыслу, но натыкалась на стену ледяного молчания. Мисс Вильямс делала вид, что не замечает попыток дочери наладить диалог. Внимательно смотрела на дорогу, а на слова принципиально не отзывалась.

 Никто не тянул Люси за язык, никто не заставлял её делать выбор в пользу Дитриха. Она сама сказала, что хуже с ним не будет. Вот и получит теперь желаемое. Видно же, что она голову потеряла, только о нем и думает, хоть и старается матери о своих переживаниях не говорить. На деле же новенький все её мысли занимает.

 – Мам, – Люси в очередной раз потянула Кристину за рукав.

 Женщина резко ударила по тормозам, так что Люси бросило вперед. Она едва не ударилась лбом о приборную панель.

 – Чего ты от меня хочешь? – злобно процедила Кристина, продолжая смотреть вперед.

 К дочери лицом не поворачивалась. Хотела продемонстрировать свое безразличие.

 – Поехали домой. Поговорим нормально, а не так, как сейчас.

 – Не обязательно возвращаться. Говори, что хотела...

 – Ты что не понимаешь, как это глупо?

 – Что именно?

 – Твой поступок.

 – Мой?

 – А чей же еще?

 – Твой. Исключительно твой.

 – Мама, сколько мне лет?

 – Семнадцать. Что с того?

 – Почему ты считаешь, что я маленькая и глупая?

 – Потому что ты маленькая и глупая. И в мужчинах совершенно не разбираешься.

 – Разумеется. А твой поступок поможет мне в них разбираться, – фыркнула Люси, закусив губу.

 Неосторожное движение причинило боль. Попала зубом в ранку. Пришлось залезть в сумку, вытащить оттуда платок и приложить к поврежденной губе.

 – Посмотрим. Вот увидишь, я докажу тебе, что твой Ланц – ничтожество. Только увидит тебя на пороге своего дома, как сразу убежит с поджатым хвостом. Начнет отнекиваться, скажет, что все у вас несерьезно, и он не готов принять на себя ответственность.

 – Если он так скажет, мы поедем домой?

 – Нет.

 – Почему?

 – Я поеду, а ты можешь идти, куда угодно. Хоть к дорогому, любимому и единственному, хоть к папаше, хоть в тридевятое королевство. Но дома я тебя видеть не желаю. Ты мою заботу не ценишь. Плевать хотела на мое мнение. Для тебя глупая любовь к незнакомому мальчишке важнее родственных отношений... Что ж, ты сама себе хозяйка. Делай, что считаешь нужным, но на мою помощь больше не рассчитывай.