Significant Digits - Значащие цифры - Alexander D

– Ты не поддалась Прикосновению Леты, – холодно заметил Мельд. – Я подчинил тебя, внёс изменения, но ты всё равно рада моей смерти, – он помолчал. – Здесь задействована сила, которой я не понимаю.

Гермиона снова открыла глаза и увидела, что Мельд смотрит на неё, не отрывая взгляда. Она вдруг вспомнила обед с Рэджем Хигом и Пиром Авик-Зодерлунд-Эллингсен и то, как иногда полезно бывает допустить небольшую, но стратегически важную оговорку.

– Что бы вы ни делали, я не остановлю Звезду Смерти, – сказала она твёрдо, а затем добавила громко и холодно: – Умри. И будь проклят.

Он повернулся к ней лицом, полностью. За его спиной, внимательно наблюдая за происходящим, тихо стоял Гарри. Хорошо. Важно не перегнуть палку. Полупрозрачное зелёное существо, обвивающее Мельда, тихо зашипело, не сводя глаз с Гарри.

Мельд ничего не ответил, и лишь встретил взгляд Гермионы своими тёмными глазами. Она почувствовала прикосновение к своему разуму – лёгкое прощупывание чужими мыслями. Едва заметный шёпот Легилименции: игла ментальной атаки настолько тонкая и острая, что, казалось, её можно ощутить физически.

Гермиона не отреагировала. Её подготовка учитывала очевидное. Её разум был камнем её разум был сталью её разум был воском её разум был быком её разум был ребёнком её разум был ею самой.

И Мельд не нашёл там ничего, кроме презрения. Умри и будь проклят.

Мельд продолжал молчать, и она почувствовала, что прикосновение изменилось. Острый шёпот Легилименции исчез, сменившись чем-то незнакомым… Её разум окружила затягивающая пустота. Одновременно со всех сторон появился вакуум, в который утекали её мысли. Напоминало последние мгновения перед засыпанием, когда мысль может всплыть на краю восприятия и тут же мягко упасть в темноту.

Но и на это у Гермионы был ответ. Она позволяла поглощать свои мысли одну за другой, бросая их в это затягивающее беспамятство, что укутывало её ватным одеялом. Она швыряла воспоминания как камни, выбирая те, которые можно предложить без ущерба: тёплые солнечные лучи на её плечах, когда она сидела последний раз на лугу в Повисе; наполняющий дом запах пирожков с мясом, которые пекла бабуля; разрывающие кошмар Азкабана крики Гранвиля, наполняющие светом; стук одной шахматной фигуры о другую, когда отец учил её делать рокировку.

На последней мысли тянущая пустота исчезла, по лицу Мельда промелькнула тень: удивление и подозрение.

Гермиона не отводила взгляда.

– Kurwa, – выругался Мельд, покраснев от гнева. – Отлично. Ещё одно Прикосновение. И на этот раз я разорву твой разум в клочья.

Тогда тебе придётся подойти поближе, коротышка, подумала Гермиона.

Он сделал шаг вперёд и потянулся к закованной руке Гермионы. Золотой свет, исходивший от него, исчез, и чёрная жидкость перестала бурлить в его ладонях.

За спиной Мельда Гарри медленно вытащил палочку.

Гермиона резко рванулась вперёд корпусом, со всей силы ударила ногами и напрягла живот, выкручивая руки в оковах. Гоблинское серебро и не думало поддаваться. Она вспомнила, как сражалась с Тинегар в подвале Приливной зоны, вспомнила ценность самопожертвования. Боль – это пустяк. Спаси одну жизнь.

Оковы врезались в её правую руку, и Гермиона резко провернула её. Послышался резкий неприятный хруст ломающейся кости. Дикая боль ослепила её.

От неожиданности Мельд отшатнулся.

Гарри поднял палочку и указал ею на Мельда. В тот же миг зелёное существо, обвивающее его, громко зашипело и бросилось на Гарри. Он попятился, пытаясь сбросить с себя тварь, которая клацала на его груди дымящимися клыками. Потрясённый Мельд резко развернулся.

Гермиона рванулась ещё раз, пронзительно крича. Рука выше локтя освободилась, но ладонь и предплечье остались прикованными к кровати. Кровь хлынула алым фонтаном.

Но среди обломков её собственных костей показалась Ульна Ультима, запасная палочка Гермионы.

– Лаганн! Ступофай.

Заклинание Пронзающего бура расчистило путь, а самонаводящемуся заклятью оглушения даже не пришлось менять траекторию – оно попало Мельду прямо в грудь.

Однако он не упал, а лишь покачнулся, и по нему прошлась красная мерцающая волна. Зелёное существо на груди Гарри запрокинуло голову и разлетелось дождём светящихся красно-зелёных искр. Они как-то связаны? Своего рода волшебный предохранитель? В тот же миг Ульна Ультима вспыхнула красно-зелёным и сгорела дотла. Гермиона почувствовала запах горелого мяса и поняла, что это горит её собственная плоть.

Я безоружна, подумала она в полубреду.

Лицо Мельда исказила гримаса ярости, он бросился к Гермионе, бормоча что-то неразборчивое, и вытянул руку.

В отчаянии она ударила сломанной рукой, обломки костей врезались глубоко в щёку Мельда, оставляя глубокие царапины. Боль ослепила её Адским огнём.

– Гермиона! – крикнул Гарри, широко распахнув глаза. Он тянулся за своей упавшей палочкой.

– Гермиона… – прорычал Мельд, покачнувшись. Его рука всё ещё была вытянута.

– Гермиона, – согласилась Гермиона и ударила второй раз. Острые кости разодрали горло Мельда, словно когти и кровь хлынула на её лицо и грудь.

Рука умирающего волшебника коснулась её плеча, в его глазах горела ярость. Он попытался заговорить, произнести заклинание, но не смог издать ничего, кроме невнятного булькания. Он оскалился, и его зубы были красными от крови.

– Ступефай. Ступефай. Ступефай! – кричал Гарри из-за его спины. Мельд был смертельно ранен, лишён защит, и на этот раз заклинание сработало. Красная энергия волной прокатилась по его телу, мышцы одеревенели, и Один из Тройки рухнул на пол, словно срубленное дерево.

≡≡≡Ω≡≡≡

Внемли, Део, богиня-всематерь, почтеннейший демон,

Юность растящая, счастье дарящая ты, о Деметра,

Ты наделяешь, богиня, богатством, питаешь колосья,

Мир, всецарящая, любишь, трудам многохлопотным рада,

И семена ты хранишь, и зеленые всходы, и жатву,

В кучи ссыпаешь зерно, Элевсинской долины жилица.

Смертного люда кормилица, всем ты мила и желанна,

Пахарю первая ты быков запряженных вручила,

Смертным желая подать отрадное в жизни обилье,

Ты, сотрапезница Бромия, славная, все утучняешь,

Факелоносная, чистая, серп тебе летний – отрада.

Ты, о подземная, явная всем, ты ко всем милосердна,

Детолюбивая, добрая матерь, растящая юность,

Ты запрягла колесницу – вся упряжь ее змеевидна,

Вакховы буйные пляски твой трон окружают, ликуя,

Единородная, о многоплодная, о всецарица,

Ты, о цветочная, чистая, разная в обликах многих

Ныне гряди, о блаженная, летними полнясь плодами,

Мир к нам веди, приведи желанное благозаконье,

Славный достаток и с ними всему господина – здоровье!

Орфический гимн XL, «Деметре Элевсинской», перевод О. Смыка

≡≡≡Ω≡≡≡

Гермиона прижимала культю здоровой рукой, её била крупная дрожь. К счастью, кровь уже остановилась. Это означало, что, вопреки опасениям Гермионы, Кубок Огня не «аннулировал»