Забирая жизни. Трилогия (СИ) - Бец Вячеслав

Чтобы хоть как‑то заставить себя отвлечься, Штерн решил заговорить с шефом на тему, которая занимала его до этого целый день. Он не стал бы делать этого в присутствии Ани, если бы она не вела себя столь вызывающе, но её поведение толкнуло его на эту маленькую ошибку.

– Нет ли у вас ощущения, что мы недооценили пацана?

Владов медленно повернул голову и оценивающе посмотрел на Штерна. Пока что они не разговаривали о Романове, но через Штерна Владов отдавал приказы о наблюдении за ним, и в этих случаях они между собой называли его «пацан».

– Прямо мысли мои читаешь, Генрих, – с тенью недоверия, будто действительно подозревал помощника в чём‑то подобном, медленно ответил Владов.

Аня лежала с закрытыми глазами, размышляя о своём, но начало их разговора заставило её включиться. Она не знала, о ком они говорят, но интуиция подсказывала, что речь может идти именно о нём. Об Андрее Романове. Стараясь никак не проявить этого внешне, она вся обратилась в слух.

– И что думаете? – Штерн пропустил слова Владова мимо ушей.

– Скажу, что нужно быть к нему повнимательнее.

– Его упорство может нам навредить.

– Наоборот. Его упорство может сослужить нам хорошую службу.

Гримаса недоумения исказила лицо Штерна. Лишь на секунду, но Владов успел заметить перемену.

– При должной сноровке и творческому подходу к делу мы сможем его использовать, – пояснил он.

И тут, будто вспомнив о дочери, он бросил на неё быстрый взгляд. Аня неподвижно лежала на диване, с закрытыми глазами, закинув руку за голову. Ноги всё так же лежали на спинке дивана. Штерн тоже посмотрел, вновь мысленно дотронулся и погладил эти прекрасные ножки, о которых мечтал уже так давно. Снова повернувшись к шефу, он понимающе кивнул – они обязательно вернутся к этому разговору позже.

Как ничтожно мало иногда нужно, чтобы перевернуть мир. Многие смеются над эффектом бабочки, называют его глупостью, вымыслом фаталистов, невозможной случайностью. Но иногда лишь неосторожно оброненная фраза способна запустить цепь событий, которые в итоге изменят всё. Мог ли представить Владов, что всего лишь два предложения, сказанные при своих, при, казалось бы, самых близких ему людях, будут иметь такие фатальные последствия? Он бы многое дал, чтобы понять как, когда и с чего именно началась та катастрофическая вереница неприятностей, но даже в самых худших своих предположениях не мог представить, что всё началось в этот день, в эту минуту, в это мгновение.

Глава 5.4

На своём коротком веку Андрей уже не раз попадал в перестрелки и имел кое‑какой опыт, но такое он видел впервые. Вокруг творилось что‑то невообразимое: постоянно гремели взрывы, над головой то и дело свистели пули, трещали осколки, шуршали куски земли. Первыми ощущениями были страх, проснувшийся и мерзким слизнем ползающий где‑то внутри, и беспомощность, которую парень ощущал, глядя на происходящее. Куда бы он ни посмотрел – всюду творился форменный ад. Хотелось исчезнуть, раствориться, провалиться сквозь землю, лишь бы вырваться отсюда. Но, к счастью, он понимал, что ключ к спасению – трезвый ум. Андрей сумел встряхнуться, сумел заставить себя перестать метаться и шарахаться. Не могло быть и речи о том, чтобы полностью избавиться от страха, но Андрей сумел сделать так, чтобы это чувство больше не доминировало над всеми остальными. Сделав это, Андрей смог оценить обстановку заново. Подготовка не прошла зря.

Остатки сараев, что находились дальше от главного входа на территорию, разлетелись вдребезги вместе с людьми, замаскировавшимися в них. Возможно, услышав выстрелы, боец, который разговаривал с Алексеем, одной очередью уложил бы Андрея и его отряд, но их спасло то, что он стоял чётко в разрезе между развалинами, через который было видно главные ворота. Град пуль, обрушившийся на него оттуда, не прошёл мимо. Они застучали по грязным бетонным плитам, рикошетили, свистели рядом с людьми. Некоторые попали в здоровяка. Он, словно марионетка, дёрнулся в сторону, взмахнув руками, рефлекторно сделал несколько шагов и, круто развернувшись вокруг своей оси, рухнул на землю. Вурц рванулся было за оружием, лежавшим неподалеку, но две пули навылет прошили его плечо и предплечье, ещё одна тюкнула в бронежилет, опрокинув Вурца на землю. Сева тоже предпринял попытку забрать оружие и таки сумел ухватить свой пулемет и чей‑то АК. Винтовка Корнеева осталась на земле.

Остальные, подгоняемые страхом и Корнеевым, рванули прочь из этой мясорубки.

Толя и Сергей чуть ли не ползком спешили к лазу, проделанному в заборе. Андрей, схватив ошеломлённого Игоря, толкнул его вслед за ними. Алексей с Воробьевым приподняли раненого Вурца и потащили следом за Игорем. Бойцы здоровяка, которые ещё полминуты назад держали всех предполагаемых противников на прицеле, теперь сами стали жертвами невидимых оппонентов.

Андрей должен был стать замыкающим, но вместо этого навис над допрашивавшим их солдатом. Тот был дважды ранен в ногу, и одно подведенное кровью место имелось возле локтя. Его куртка была сильно изодрана пулями, возможно, какие‑то из них пробили бронежилет. Боец был без сознания – вероятно, болевой шок «вырубил» его. Недолго думая, Андрей ухватил его за шиворот и потянул в сторону лаза. Автомат раненого болтался на ремне и волочился следом за своим хозяином.

– Скорее, скорее! Наверх! – перекрикивая звуки боя, подгонял Алексей возле лаза, передав раненого Вурца Толе.

Заметив Андрея, волочащего раненого бойца, он нахмурился. Пули уже вгрызались в листья склона, разрывая их в клочья и обдавая всех осколками земли.

– Нахрена ты его тащишь?! – с нотками раздражения спросил Лёша, снимая с раненого автомат.

Ничего не отвечая, Андрей пробрался в лаз. Раненого он не оставил. Понимая, что нет времени на споры, Корнеев помог Андрею перетянуть на другую сторону ограды его ношу, и вместе они потащили солдата на горку.

Интенсивность огня всё никак не спадала. Раздались ещё два взрыва, которые окончательно уничтожили оставшихся бойцов здоровяка, после чего весь огонь нападавшие перенесли на отступающих «анархистов». Игорь и Воробьев были уже почти наверху и помогали Толе вытягивать Вурца, когда пули засвистели рядом, подбрасывая в воздух сухие листья и поднимая клубы пыли. Вурц внезапно обмяк и стал ещё тяжелее, но Толя не сдавался. Лёша и Андрей выбрались наверх почти одновременно с Толей и уже затащили туда здоровяка. Все остальные давно уже были там.

Дальше по расставленным заранее флажкам отряд поспешил обратно, унося ноги из смертельной круговерти, охватившей овраг. Как только они скрылись за гребнем косогора – огонь прекратился. Это значило, что стрелки находились в овраге, а не наверху, как поначалу подумал Лёша.

Обстреливать с высоты в данной ситуации – наиболее удобная тактика. Конечно, высоты были заминированы, но раз «анархисты» сумели пройти через мины, то и третья сторона тоже могла это сделать. Однако если нападавшие не на высотах вокруг объекта, то они должны быть внизу, а этого просто не могло быть – в овраге их бы заметили и перебили. Тогда что же произошло? Кто в кого стрелял, откуда, и как отряд спецов умудрился проворонить атакующих? Неужели они настолько расслабились, что позволили себе отвлечься на «анархистов» и оставить дорогу без внимания? Нет, в такое трудно было поверить.

От взятого темпа группа быстро выбилась из сил – раненые отнимали их большую часть. Адреналин по‑прежнему присутствовал, но уже не в тех количествах, что под обстрелом, и Андрей чувствовал, как стучит в висках кровь, как начинают дрожать от перенапряжения поджилки в ногах, а до машины предстояло пройти ещё добрых полтора километра. Ему было страшно. Под такой ураганный огонь он попал впервые в жизни и до сих пор не мог понять, как ему удалось вырваться оттуда живым.