Тайная сторона Игры - Василий Павлович Щепетнёв

— В саванах, не сомневайтесь. Шелковых саванах. Черепа самые натуральные, безносые, одни глазницы и рот. И светились, но несильно, как будто под саваном свеча горела.

— А у вас… У вас что-нибудь пропало? Драгоценности? Одежда?

— Мы девушки честные, откуда у нас драгоценности? И с мехами тоже как-то не густо. Вот, у Вали муфточка меховая, белочка, но ее попрыгунчики не взяли. Нет у нас ничего, потому и не взяли.

— И они — прыгали?

— А куда же они делись, если не упрыгали на пружинках? Вспышка была сильная, просто ослепительная, но потом-то они следы видели. Вернее, отсутствие следов.

— Вы сами обратили внимание на следы?

— Ну, вообще-то Матильда Даниловна указала. Мы были настолько потрясены, что сами бы никогда на такие пустяки не отвлеклись бы.

Арехин задал еще несколько приличествующих случаю вопросов, потом сложил блокнот и предложил девушкам проехать на место преступления.

— На авто? На извозчике?

— На лошадях, но не верхами, а в санях.

Четверть часа спустя они уже были на Большой Незнамовке. Снег падал скупо, путь был свободен вплоть до сугробов — тех самых, заставивших остановиться наркомовский автомобиль.

— Здесь, здесь, — подтвердили артистки. — Вот, рядом с деревом все и случилось.

Рядом с деревом…

Следы, разумеется, замело — снег, хоть и небольшой, все падал, а ветер гонял его по улицам

Арехин посмотрел вверх, потом по сторонам. Магазин «Дамское счастье», закрытый после октябрьского переворота, высотой в четыре этажа. Напротив — доходный дом в пять этажей, но этажи эти были пожиже, так что крыши оказались на одном уровне.

— Благодарю вас за неоценимую помощь в проведении следственного эксперимента, — церемонно сказал он артисткам. — Сейчас вас отвезут домой.

— Мы… мы больше не нужны? — непритворно огорчились артистки.

— Вы можете понадобиться в самое ближайшее время, — ободрил их Арехин.

Извозчик гаркнул «Гей, залетные», и только снежная пыль из-под копыт полетела. Все-таки молодые артистки — порыв, вдохновение, стремительность. Или просто весят мало по молодости, худосочные, а лошади, напротив, упитанные, им пробежаться одна польза.

Арехин посмотрел вслед экипажу, потом перевел взгляд на дома. «Дамское счастье», пустое, холодное, не манило. Магазин, как водится, пограбили в революционные дни, владелец куда-то скрылся — не то в Париж, не то в могилевскую губернию, новые учреждения сюда пока не добрались — еще дворцы не все уплотнены. К лету, разве что…

Подумав, Арехин пошел к доходному дому. Дворник медленно, с достоинством расчищал дорожку — узенькую, запросто не разойтись. Тезка Он по-простому толкнул дворника в снег.

— Ты чо? — обиделся дворник, но не очень: маузер обиды не жалует.

— Работай лучше, вот чо. Самый последний буржуй лучше снег чистит, чем ты.

— А мы для этого и революцию делали, чтобы буржуи черную работу исполняли. Хватит, попили кровушки.

— Ты революцию делал? Правда? На каком фронте воевал? — бледнея, расстегнул кобуру тезка Он

— Я… Я по возрасту негодный.

— А раз негодный — молчи лучше. Это сегодня я спокойный, а то бы…

Дворник заработал усерднее.

— Ты вот что… Вчера чего видел? Вечером, ночью?

— Ничего не видел, — угрюмо ответил дворник. — Глазная болезнь у меня, куриная слепота. Как вечер, ночь — будто в угольной яме и без свечи.

— А слышал?

— Да и не слышал ничего… такого. Обыкновенный шум. В каждой комнате по семье, все с утра до ночи промеж себя собачатся, да и с ночи до утра тоже… Ребятенки грудные, поносные, один заорет, все подхватывают, матеря кто баюкает, кто бьет, кто тоже орет… Что ж тут услышишь? Засрали дом, а я один разгребай, да? Уйду из дворников, как кончатся дрова, так и уйду… — пригрозил неведомо кому дворник. — Курьером в Уползаг.

— А с крыш вы снег счищаете, любезный?

— Прежде обязательно. А сейчас — дураков нет. Сверзишься еще, и вообще — ну, как кровлю попортишь, кто теперь починит? Нет, не старое время — крыши чистить.

— Ладно, тогда проводи туда.

— Куда?

— На крышу.

Дворник воткнул лопату в сугроб. Потом, подумав, вытащил — неровен час, утащат. Так с лопатой и шли по лестнице — разумеется, черной. Замок на чердак был вырван с мясом.

— Это они умеют, — заметил дворник. — Это не воду за собой сливать.

На чердаке было пусто — старый хлам разбили на дрова, нового накопить еще не успели. В углу на веревках сохло белье, совсем плохонькое.

— Все равно стащат, — усмехнулся дворник. — Ничем не брезгает народ. Третьего дня одна жиличка обосранные пеленки повесила, пусть, мол, просушатся — и те пропали.

Он подвел к другой дверце, выходящей на крышу, открыл. Открывалась дверь вовнутрь, и видно было — открывали ее недавно. Возможно, ночью. Потому что у входа был снег, а на крыше виднелись ямки следов.

— Ходят же, — неодобрительно сказал дворник, — а что ходят? Упадут, людям беспокойство — жилплощадь делить.

— А барьеры? — выглянул Арехин наружу. — Есть заградительные барьеры.

— Есть, — подтвердил дворник. — Только если кто захочет полетать, никакой барьер не удержит.

— Ну, я летать покамест не хочу, — сказал Арехин и осторожно зашагал по крыше. Снегу было чуть ниже колен, держал он прочно, солидно, но все равно Арехин шел с оглядкой, тихонько-тихонько. У кирпичной трубы остановился, поманил тезку Он.

Сашка шел поувереннее, кавалеристу крыши не страшны. Но у трубы остановился, как конь перед кикиморой.

— Это… Это что, Александр Александрович?

Труба была небрежно обвязана куском бельевой веревки, но то пустое. Главным было другое: к веревке были столь же небрежно привязана дамская сумочка.

— Судя по всему, похищенное. Арехин разрезал веревку вдруг появившимся швейцарским ножом Закрыта сумочка. Ну, ну.

Теперь — втрое осторожней против прежнего — он подошел к барьерчику. Да, тут только стреляться. До барьера на соседней крыше аккурат двадцать пять шагов. Французский стандарт.

— Хорошо, Александр, давайте спускаться, покуда не полетели. Всякое везение имеет обыкновение кончаться…

Дворник, предусмотрительно не отходивший от двери, спросил жадно:

— Нашли что?

— Чистить крыши нужно вовремя, голубчик, тогда удача к вам придет, — туманно ответил Арехин.

Как раз и экипаж подоспел. Они сели и прямиком — в МУС. Сашке не терпелось разглядеть находку, но он терпел. Арехин