Мусульманская дипломатия в России. История и современность - Роман Анатольевич Силантьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В годы Первой мировой войны Мухаммад-Сафа Баязитов деятельно укреплял институт мусульманского военного духовенства, координируя работу мулл на фронте и в тылу. В конце июля 1916 г. муфтий Мухаммад-Сафа Баязитов получил телеграмму от императора следующего содержания: «Благодарю Вас и всех мусульман, собравшихся на торжественное богослужение по случаю праздника Рамазан-Байрама, за молитвы и выражение верноподданнических чувств. Высоко ценю доблесть многочисленных мусульман, сражающихся в рядах нашей храброй армии»217. В том же году он был награжден орденом Св. Станислава II степени218.
Преданность Баязитова императору создала ему славу реакционера и черносотенца. «Отметим, что Сафа Баязитов был одним из фактических лидеров кадимистов. Назначение его муфтием было последней из попыток правительства парализовать джадидское движение», — так характеризовал его А.Хабутдинов219. В 1914 г. (по другим данным — в 1910 г.) Баязитов вместе с генералом Али Давлетовичем Шейхом-Али и доктором богословия, кандидатом коммерции Фатихом Байрашевым выступил основателем Всероссийской мусульманской политической партии «Сырат аль-Мустаким» («Правый путь»)220, призванной выступить противовесом либиральным партиям мусульманского происхождения.
Программа «Сырат аль-Мустаким» являлась адаптированной для мусульман программой «Союза Михаила Архангела», из-за чего она была немедленно заклеймена как черносотенная221. «Организацией черносотенной татарской партии завершился длительный процесс борьбы темных сил мусульманского духовенства против всякого прогресса и освободительных течений среди татар и царское правительство стало рассматривать оформление татарских монархистов как своей надежный резерв», — писали о ней советские исламоведы А.Аршаруни и Х.Габидуллин222. Действительно, идея сыграть с политиками от ислама на их же поле оказалась довольно удачной и через 100 лет она была опять востребована лидерами ЦДУМ, намеревавшимися покончить с засильем радикалов в этой сфере223.
В информационном поле последовательно пророссийскую позицию занял журнал «Мусульманин», с 1908 по 1911 гг. издававшийся в Париже адыгским писателем и драматургом Магомет-Беком Хаджетлаше (Кази-Беком Ахметуковым), и его же газета «В мире мусульманства»224. В 1909 г. «Мусульманин» получил поддержку П.А.Столыпина, разрешивший его беспошлинный ввоз в Россию. В своих статьях, которые публиковались и во многих других изданиях, Хаджетлаше бил тревогу по поводу панисламистских планов враждебных России держав, указывая на целенаправленную программу поощрения революционных настроений на Кавказе и подготовке турецкими спецслужбами антироссийских восстаний. «Нужно быть слепым, чтобы не понимать той опасности, какую готовят нам докатившиеся волны панисламизма. Годами шла пропаганда среди мусульман, свободно, беспрепятственно. До русских властей доходили слухи о турецких эмиссарах, о муллах, улемах, но власти ничему не хотели верить. Не верили они даже и тогда, когда мусульмане открыто объявили «священную» войну, как это было в Андижане», — писал он в «Московском еженедельнике»225. За последовательную борьбу Ахметукова с идеями панисламизма и пантюркизма носители этих идеологий обвинили его в работе на полицейский департамент, добившись в итоге сворачивания этого контрпропагандистского проекта226.
Другим лидером монархически настроенных мусульман стал азербайджанский востоковед, депутат Госдумы II созыва Мамед Шахтахтинский, который немало потрудился на поприще сближения православных и мусульман, а также борьбы с революционными настроениями и политическим исламом. «В обеих думах мусульманская фракция состояла в открытой оппозиции против правительства; между тем поведение мусульманского населения империи продолжало неизменно оставаться по отношению к правительству безукоризненно корректным и лояльным», — писал он в статье «Мусульмане в Государственной Думе», называя своих единоверцев-депутатов «самозванными делегатами», а не истинными выразителями политических стремлений и верований мусульманского населения227.
Появление проправительственной и кадимистской «Сырат аль-Мустаким» было с негодованием встречено джадидами, усмотревшими в ней угрозу своей монополии на представление интересов мусульман в общественно-политическом сегменте. «Сырат аль-Мустаким» была немедленно обвинена ими в ультраконсерватизме, черносотенстве и, конечно, связях с Охранным отделением228. При этом «черносотенная» партия Баязитова оказалась не единственной структурой мусульман-монархистов. Известно, что в Башкирии мусульмане участвовали в деятельности Союза русского народа и имели даже специальные нагрудные значки, на которых православный крест заменял двуглавый орел и луна224. В Казани будущий муфтий Галимжан Баруди вместе со своими соратниками принимал участие в монархических демонстрациях и, как с негодованием писал Л.И.Климович, «даже православные миссионеры “братались” с мусульманскими попами»230.
С этого момента вражда ОМДС с политиками от ислама приобрела открытый характер. «Если ранее ОМДС рассматривалось национальными лидерами, скорее, как нейтральный орган, то после назначения Мухаммад-Сафы Баязитова они ориентировались на создание светского общенационального органа, не связанного с Собранием. В 1916 г. в Петрограде состоялось совещание, принявшее решение о создании бюро при мусульманской фракции. В итоге фракция и бюро все более воспринимали себя единственными законными представителями мусульман России. Татарская элита начала поддерживать силы, стремившиеся к свержению самодержавия», — отмечает А.Хабутдинов231.
В 1914 г. видный философ и татарский националист Муса Бигиев вместе с членами мусульманской фракции Государственной Думы Кутлуг-Мухаммедом Тевкелевым, Ибниамином Ахтямовым и редактором газеты «Иль» Гаязом Исхаки подписал письмо против деятельности Мухаммада-Сафы Баязитова. «Сырат мостакым» по своему духу и своей цели является истинной копией русской черносотенной партии... «Мусульмане, кроме вреда, от него ничего для себя не увидят», — с негодованием писали они232. Через четыре года самые ярые оппоненты Баязитова заключили союз с большевиками, и тогда мусульмане смогли воочию убедиться, кто им принес больше вреда — революционеры-джадиды или черносотенцы-кадимисты. Тем не менее и современные татарские авторы продолжают считать Баязитова «самым неудачным из всех муфтиев ОМДС», противопоставляя ему настоящих «лидеров нации» в лице Мусы Бигиева и Рашида Ибрагима233.
После Февральской революции Мухаммад-Сафа Баязитов был смещен с поста муфтия революционно настроенными имамами Уфы по обвинению в доносительстве и несколько недель находился под домашним арестом234. В 1918 г. он вернулся в Петроград и некоторое время служил имамом Соборной мечети. Затем бывший муфтий переехал в Татарстан, где работал сельским имамом. 6 декабря 1937 г. Баязитов был арестован по ст. 58, п. 10 (шпионаж) и 26 декабря того же года расстрелян в Казани235.
Мухаммад-Сафа Баязитов стал последним муфтием императорской России. В нем воплотились лучшие качества его предшественников — преданность исламу и высокий патриотизм. Баязитов прекрасно владел русским языком, что выгодно отличало его от подавляющего большинства мусульманских духовных лидеров, и поддерживал не только рабочие, но и дружеские отношения с царской семьей236.
