Перегрузка - Артур Хейли

— Я — на карте?

Он рассказал ей о Центре управления энергоснабжением и о том, с каким вниманием «ГСП энд Л» относится к таким особым потребителям электроэнергии, как больницы, дома, оснащенные оборудованием жизнеобеспечения.

— Честно говоря, — признался Ним, — меня разбирало любопытство. Поэтому я и заглянул сегодня к вам.

— Это очень приятно, — проговорила Карен. — Я имею в виду, приятно сознавать, что о тебе думают. Мне хорошо запомнился тот день.

— Как вы себя чувствовали, когда отключили электричество?

— Мне кажется, в первый момент слегка испугалась. Вдруг погасла лампа и другие электрические приборы. Кроме респиратора. Он мгновенно переключился на батарею.

Ним заметил двенадцативольтовый аккумулятор, который обычно используют в автомобилях. Он стоял на полке, тоже прикрепленной к задней части кресла, ниже механизма респиратора.

— Всех всегда интересует, — сказала Карен, — долго ли не будет электричества и сколько времени протянет аккумулятор.

— Его должно хватить на несколько часов.

— При полной подзарядке на шесть с половиной. Это при пользовании только респиратором, без передвижения кресла. Но если я выхожу в магазин за покупками или мне надо к кому-нибудь зайти — а это происходит сплошь и рядом, — аккумулятор используется на всю мощь и, естественно, разряжается.

— Стало быть, если отключили электроэнергию, то…

Она закончила фразу за него:

— Тогда Джози, та самая, которую вы встретили при входе, вынуждена срочно что-нибудь предпринять. — Потом Карен добавила со знанием дела: — Респиратору требуется пятнадцать ампер да еще креслу, если оно перемещается с места на место, двадцать ампер.

— Вы хорошо разбираетесь в электроприборах.

— Если бы ваша жизнь зависела от них, вы бы их знали?

— Думаю, знал бы. А вы всегда одна?

— Никогда. Большую часть времени рядом со мной Джози. Иногда ей на смену приходят двое других. Кроме того, привратник Джимини тоже очень добрый человек. Он помогает моим гостям, вот как только что вам. — Карен улыбнулась. — Он никого не впустит, пока не убедится, что человек нормальный. Вы прошли его тест.

Они непринужденно болтали, словно давние знакомые.

Ним узнал, что Карен заболела полиомиелитом как раз за год до широкого применения в Северной Америке противополиомиелитной вакцины «Солк» и за несколько лет до того, как благодаря вакцине по Сэбину было окончательно покончено с этим заболеванием.

— Я слишком рано заразилась, — сказала Карен. — Надо было протянуть какой-то год, не более.

Нима тронул этот чистосердечный рассказ.

— Вы много думаете о том самом годе, которого вам не хватило?

— Раньше думала много. Одно время из-за этого просто заливалась слезами, задавала себе вопрос: ну почему именно мне было суждено оказаться одной из последних жертв? Если бы вакцина появилась чуточку раньше, все было бы по-другому. Я бы ходила, танцевала, могла бы писать, работать руками… — Она замолчала, и в этой тишине до Нима доносилось тиканье часов и легкое урчание респиратора Карен. Мгновение спустя она продолжила: — Тогда я стала внушать себе: какой толк себя изводить? Что случилось, то случилось. Возврата кет. Поэтому я стала максимально использовать то, что у меня осталось, научилась ценить каждый прожитый день. Когда действуешь таким образом, то любая неожиданность заставляет тебя быть благодарной. Вот сегодня вы пришли. — Ее лицо осветилось улыбкой. — А ведь я даже не знаю, как вас зовут. Ним это от Нимрода?

— Да.

— По-моему, есть что-то в Библии?..

— В Книге Бытия. — Ним процитировал фразу оттуда: — «Хуш родил также Нимрода; сей начал быть силен на земле; он был сильный зверолов пред Господом».

Он помнил, что слышал это свидетельство от деда — раввина Голдмана. Старик выбрал имя для своего внука, и это была одна из немногих уступок прошлому, которую позволил сделать отец Нима Исаак.

— Вы охотник, Ним?

Ответив отрицательно, он вспомнил сказанное не так давно Терезой ван Бэрен: «Ты охотник на женщин, не так ли?» Быть может, он поохотился бы и за этой красивой женщиной Карен, если бы вакцина не опоздала на год. Жаль, что все так сложилось.

Потом Карен рассказала, что двенадцать лет пролежала в больницах, по большей части в устаревшей барокамере, «железном легком». Затем появилось более современное портативное оборудование, позволявшее пациентам вроде нее не быть привязанными к больницам. Поначалу она вернулась к своим родителям, но из этого ничего не получилось.

— Это был для всех нас такой крест.

Потом она переехала в эту квартиру, где и живет уже почти одиннадцать лет.

— Правительство выделяет субсидии для покрытия этих расходов. Иногда приходится откровенно туго, но в основном я справляюсь.

Карен рассказала, что у ее отца небольшая слесарно-водопроводная мастерская, а мать работает продавщицей в универсальном магазине. Сейчас они копят деньги на небольшой автофургончик, чтобы приспособить его для кресла-каталки Карен. Водить автофургончик могли бы Джози или кто-нибудь из семьи Карен.

Хотя Карен практически ничего не способна делать сама, кому-то приходится ее мыть, кормить и укладывать в постель, она выучилась рисовать, держа кисть во рту.

— А еще я могу печатать на машинке, — сказала Карен Ниму. — Она электрическая, и я печатаю, держа палочку зубами, могу вам что-нибудь прислать.

— Да, пришлите, пожалуйста. Буду рад.

Он встал, собираясь уходить, и с удивлением обнаружил, что провел у Карен более часа.

— Вы приедете еще? — спросила она.

— Если вы хотите, чтобы я пришел.

— Разумеется, хочу, Нимрод. — Она снова улыбнулась своей очаровательной улыбкой. — Я хочу, чтобы вы были моим другом.

Джози проводила его.

Образ Карен, ее красота, от которой захватывало дух, теплая улыбка и нежный голос оставались с Нимом, пока он ехал в центр города. Ему казалось, что никогда в жизни он не встречал никого, подобного ей. Он продолжал думать о ней, ставя машину в гараж здания штаб-квартиры «Голден стейт пауэр энд лайт», находившийся тремя этажами ниже уровня улицы. Скоростной лифт-экспресс, в который можно было войти только с помощью специального ключа, доставлял прямо из гаража в главные административные офисы на двадцать втором этаже. Ним воспользовался своим ключом, этим своеобразным символом номенклатуры от положения в компании «ГСП энд Л» и в одиночестве поднялся наверх. В лифте он вспомнил, что собирался связаться с председателем клуба «Секвойя».

Секретарша Нима Виктория Дэвис, молодая, но, в общем, толковая негритянка, подняла взгляд, когда он вошел в свой двухкомнатный кабинет.

— Привет, Вики! Много пришло почты?

— Ничего срочного. Несколько откликов на ваше удачное выступление по телевидению вчера вечером. Мне оно тоже понравилось.

— Благодарю, — улыбнулся Ним. — Вступайте в клуб моих поклонников.

— Да, есть еще «лично и конфиденциально» на вашем столе. Только что принесли. И у меня несколько бумаг на подпись.

Она последовала за ним в кабинет. В этот самый момент откуда-то издалека донеслось глухое грохотание. Зазвенели графин с водой и стаканы. Задрожало стекло в окне, выходившем во внутренний дворик.

Ним остановился, прислушиваясь.

— Что это?

— Понятия не имею. Несколько минут назад был слышен такой же звук. Перед тем как вы пришли.

Ним пожал плечами. Это могло быть что угодно — от тряски, связанной с землетрясением, до толчков, вызванных ведущимися поблизости специальными строительными работами.

Он пробежал глазами корреспонденцию, бросил взгляд на «личный конфиденциальный» конверт, о котором упомянула Вики. Это был светло-коричневый конверт из оберточной бумаги, с сургучной печатью на обороте. Ним стал рассеянно его открывать.

— Вики, прежде чем мы приступим к делу, постарайтесь соединить меня с миссис Кармайкл.

— Из клуба «Секвойя»?

— Да.

Она положила бумаги, которые принесла на подносе с пометкой «на подпись», и повернулась, чтобы уйти. В этот момент дверь офиса распахнулась и вбежал Гарри Лондон. Волосы у него растрепались, лицо покраснело от волнения.

— Ни в коем случае! Нет! — закричал он Ниму.

Ним застыл в растерянности. Лондон пронесся через комнату, переваливаясь через письменный стол, вырвал конверт из рук Нима и отбросил его в сторону.

— Теперь все вон отсюда! Быстрее!

Схватив Нима за руку, Лондон потянул его за собой, одновременно грубо подталкивая впереди себя Викторию Дэвис. Через приемную они выбежали в коридор. Лондон остановился, чтобы захлопнуть за ними обе двери.

Ним запротестовал:

— Какого черта?..

Он не закончил оборванную фразу. Из его кабинета донесся грохот взрыва. Стены коридора закачались. Висевшая рядом картина в раме свалилась на пол, посыпались осколки.