Последняя цивилизация. Политэкономия XXI века - Василий Галин

Чувство справедливости так же присуще человеку, как и чувство эгоизма. Чувство справедливости базируется не на зависти к богатым, а на чувстве собственного достоинства. В классовом обществе борьба за справедливость становится борьбой за право называться человеком. Это чувство свойственно как русским крестьянам, восставшим в 1917 г. «за право считаться людьми» [328], так и современным американским профессорам, в лице, например, Р. Райха, по мнению которого: «Ни один американец не сможет жить спокойно и счастливо в стране, где малая доля получает все более крупную часть национального дохода, а то, что остается большинству, постоянно уменьшается» [329]. «Когда мы поймем, что экономическая игра ведется нечестно…, — предупреждает Р. Райх, — положение может стать взрывоопасным» [330] .

Черты корпоративного государства проявляются не только в финансовой сфере, но и практически во всех областях человеческой деятельности:

Государственные контракты: «сотни миллиардов долларов ежегодно из общественных средств переходили в руки частных компаний. Это происходило на основе контрактов, многие из которых заключаются в тайне, без конкуренции», — отмечает Н. Кляйн [331]. Как писала в феврале 2007 г. газета New York Times, в США «без каких-либо публичных обсуждений или формальных процедур подрядчики фактически заняли положение четвертой ветви власти» [332].

Корпоративное мошенничество: «Мир утопает в корпоративном мошенничестве, — восклицает Дж. Сакс. — Редкий день проходит без новой истории о неправомерных действиях. За последнее десятилетие каждая фирма на Уолл-стрит заплатила значительные штрафы за фальшивый бухгалтерский учет, инсайдерскую торговлю, мошенничество с ценными бумагами, схемы быстрого обогащения или прямое хищение со стороны руководителей» [333].

«Пузырь» здравоохранения: Здравоохранение и медицина поглощают сегодня почти 17 % ВВП США. В Америке самые высокие в мире расходы на здравоохранение на душу населения, и они с 1970 г. растут в 1,5 раза быстрее инфляции [334]. При этом, по данным ВОЗ, США занимают лишь 72-е место по показателю здоровья населения [335], 41-е — по уровню детской смертности (самый плохой показатель среди развитых стран) и 45-е — по продолжительности жизни [336]. США — единственная богатая страна, которая не обеспечивала медицинское страхование всем своим гражданам; в 2012 г. медицинской страховки не имели почти 45 млн человек [337].

Проблема, по словам Д. Сакса, заключается в том, что медицинская ассоциация ограничивает прием новых докторов, в свою очередь фармацевтические компании устанавливают заоблачные цены на патентованные лекарства, а страховые компании возмещают издержки больниц по принципу «издержки плюс фиксированная прибыль» [338]. При этом административные расходы по программе государственного медицинского страхования Medicare составляют 2–3%, корпоративного — 5–10 % (от страховых премий), а частного — 40 % [339]. Силу медицинского лобби наглядно демонстрирует тот факт, что, по данным Национального научного фонда США (NSF), на исследования в области медицины приходится более половины всех вместе взятых средств федерального бюджета, выделяемых на научные исследования и разработки [340].

Национальная безопасность: В этой сфере в соответствии с доктриной «нового курса» Буша, где все вспомогательные функции по обеспечению национальной безопасности должны быть возложены на частные фирмы, последние становятся ежегодными получателями десятков миллиардов бюджетных долларов от министерства обороны, ЦРУ и других силовых ведомств [341]. Эта реформа породила «целую армию фирм-лоббистов, предлагающих связать новые компании с нужными людьми на Капитолийском холме. В 2001 г. в сфере безопасности было всего две такие фирмы, а к середине 2006 г. их насчитывалось 543» [342].

Снижение верхней ставки подоходного налога является одним из наиболее эффективных механизмов концентрации доходов . Об этом наглядно свидетельствует график сравнения ставки налога и доходов 0,5 % богатейших налогоплательщиков США. На самом деле из-за большого количества исключений «эффективная (реальная) налоговая ставка» снизилась еще ниже номинальной как по размеру, так и по степени прогрессии [343].

Изменение верхней ставки подоходного налога в США и доли 0,5 % богатейшей части населения в общих доходах американцев за 1917–2008 гг., в % [344]

По мнению богатейшего человека мира У. Баффета, в последние 20 лет налоги в США были слишком выгодными для состоятельных людей, что позволяло «супербогатым» становиться еще богаче: «Изменения налогового законодательства очень благоприятствовали этой группе, в которую вхожу и я. В течение этого времени среднестатистический американец в экономическом плане никуда не двигался. Он шел на месте по беговой дорожке, в то время как супербогатые были на космическом корабле» [345]. Впрочем, дальнейшее снижение ставки налога уже не играло принципиальной роли, поскольку после накопления капитала в дело вступают проценты, которые в условиях современной глобализации перераспределяют собственность еще эффективнее, чем снижение налогов.

Причем проценты облагаются в США по в два раза меньшей ставке (15 %), чем доходы от заработка (35 %). В результате 400 наиболее высокооплачиваемых налогоплательщиков в 2007 г., получающих средний доход более чем в 300 млн долл. каждый, заплатили налоговой службе всего 17 % своего общего годового дохода, поскольку преобладающую часть доходов проводили по графе «доход от вложенного капитала» [346]. (В 1992 г. 400 богатейших американцев относили 26 % своих доходов к заработкам, а 36 % — к доходам от прироста капитала. К 2007 г. они отнесли к заработкам только 6 % своих доходов, а 66 % — к приросту капитала) [347].

Превращению американского капитализма в корпоративное государство способствовало и «эффективное» снижение максимальной ставки налога на наследство более чем в два раза — с 45 до почти 20 % [348]. Правда, республиканцы считают, что и этого недостаточно, и требуют полной отмены этого налога. Тем временем доля собственности 1 % богатейших американцев в общем богатстве страны выросла за последние 30 лет почти в 1,8 раза с 20 % в 1979 г., до 35 % в 2007 г. [349]. В итоге, по мнению Д. Мойо, «США стоят на дороге к созданию наихудшей и самой продажной формы государства…, которое ненасытно пожирает само себя» [350].