Рождение Зимы - Брайан Ракли

— Ну и не беспокойся, — засмеялась Эньяра. — Наслаждайся зрелищем.

Иньюрен хмыкнул и тряхнул головой. А у Оризиана упало настроение. На'кирим умел чувствовать склад мыслей в человеческой голове. Оризиан никому так не доверял, как Иньюрену, и если того что-то беспокоит, значит, тому есть какая-то причина.

Но очередной восхищенный вопль толпы немедленно вернул его взгляд к акробатам. И как раз вовремя. Он увидел, как две женщины с вершин шестов перепрыгнули на парапетную стенку над сторожкой у ворот. Стражник подошел к краю стены, чтобы посмотреть, что происходит. Всем показалось, что одна из женщин врезалась в него, и оба упали за зубец, исчезнув из виду. Это было очень неуклюже и совершенно разрушило очарование представления. Оризиан полуобернулся к отцу и хотел что-то сказать.

Мужчины, державшие в воздухе шесты, вдруг отпустили их, и те начали падать, сначала медленно, потом все быстрее, на зрителей, которые испуганно закричали и начали толкаться, стараясь убраться с дороги. Человек в центре, державший над головой бочку, издал оглушительный вопль и швырнул ее вниз. Она ударилась в конюшню, разлетелась на куски и из нее вывалились короткие мечи.

Те двое, что держали шесты, начали бросать в толпу горящие факелы. Ошеломленная толпа закричала.

— Что это, — услышал Оризиан над ухом голос озадаченного и непонимающего, что происходит, Кеннета.

Шесты с грохотом упали на землю. Что-то большое и темное слетело, кувыркаясь, со стены над сторожкой и рухнуло на булыжники. Это был стражник. Во вспышке света от факела Оризиан мельком увидел неестественно вывернутую шею и открытые мертвые глаза воина. Мужчины, бросившие шесты, оказались у ворот. Они подняли тяжелый засов и уже растаскивали створки. Мечи, спрятанные в бочонке, расхватали остальные акробаты, мужчины и женщины. А потом они развернулись против тех, кто только что их приветствовал. В тот же миг весь внутренний двор замка Колглас превратился в сплошной хаос и сражение.

На скрип расползающихся створок поднялись прятавшиеся под стеной воины и понеслись к воротам. В это же время, нахлестывая коня по крупу и поднимая фонтаны брызг, по мощеному броду со стороны города к замку приближался всадник, молодой еще человек.

— Поднимайте замок! Поднимайте замок! — кричал он. — Совы напали на город! Белые Совы вторглись в город!

Почти вся прятавшаяся группа уже вбежала во двор и присоединилась к рукопашной схватке своих товарищей, но один из них не побежал, а припал к земле, чтобы встретить наездника. Он поднял над плечом руку и плавным движением вытащил меч из ножен. Вестник не замедлил хода, только еще громче закричал. За секунду до того, как попасть под лошадиные копыта, воин отступил чуть в сторону и хлестнул коня по передней ноге. От сильного удара меч вылетел из руки воина, а лошадь громко заржала и рухнула вместе с наездником. Молодой человек попытался вскочить, но сломанная при падении рука помешала ему подняться. Воин вытащил нож из башмака и перерезал человеку горло. Не обращая внимания на стоны искалеченного коня, он подобрал меч и тоже направился во внутренний двор замка, держа по клинку в каждой руке. Во дворе царили паника и грохот. Собравшийся на праздник народ разбегался и отбивался изо всех сил, в тщетной надежде найти спасение. Те, что представлялись акробатами, вместе с воинами, проникшими через ворота, явно целенаправленно двигались сквозь паникующую толпу, не слишком обращая внимание на горожан и замковую прислугу. Они прокладывали себе путь мечами примерно так же, как вырубают подлесок, чтобы проложить лесную тропу. Их добычей должны были стать сражающиеся люди замка Колглас.

Тут и там среди толпы взлетали клинки. Это была неравная битва. Конечно, воинов Ланнис-Хейг было больше, но их захватили врасплох, и половина из них к этому моменту хоть немного, да опьянела. Даже когда кто-то из них наносил удар врагу, все равно это было похоже на бой с тенью. Нападавшие действовали с быстротой мысли. Каждый взмах меча, направленный против захватчиков, чаще рассекал пустой воздух, чем попадал в цель, или отбивался ударом с поворотом, который затем плавно переходил в колющий выпад.

Оризиан, не веря своим глазам, увидел, как вражеский воин зарубил одного из щитников Кеннета. Грубая толстая рубашка незнакомца в сражении была разрезана на спине, порвана и висела клочьями. Под каплями еще не высохшей морской воды, которая покрывала мощную спину, он увидел нечто черное, растянутое между лопатками. Татуировка: зловещее изображение ворона с распростертыми крыльями. Оризиан обмер, так вот что это значит!

В тот же миг откуда-то из толпы донесся крик, от которого Оризиан сразу пришел в себя.

— Инкаллимы! Это инкаллимы!

Отец Оризиана с мечом в руке пронесся мимо него вниз по лестнице. Он был неузнаваем в ярости.

— Инкаллимы! — бросил он на ходу Оризиану, врезался в свалку и пропал из виду.

Инкаллимы, вороны Кровей Гир. Они принадлежали к военной элите Темного Пути. Они служили вере лучше любого тана. И у них была жуткая слава. Оризиан стряхнул с себя оцепенение. Эньяра стояла рядом с ним, железными пальцами схватив его за руку, и с ужасом смотрела на развернувшееся по всему двору сражение. Несколько мужчин и женщин (Оризиан узнал торговцев с городского рынка) бросились к лестнице, ища убежища в башне. Не обращая внимания на Оризиана и Эньяру, они хлынули вверх по ступеням.

— Постойте! — взывал Оризиан, но все было напрасно, их с сестрой отбросили в сторону, и они мешками упали с лестницы. Причем Оризиан упал на булыжник, а Эньяра оказалась сверху и так придавила его своим весом, что он не мог ни охнуть, ни вздохнуть.

Откуда-то издалека он услышал голос, кажется, Рота, перекрывший шум битвы и крики ужаса:

— Ланнис! Ланнис! Защитим своего правителя!

Потом чьи-то сильные руки подняли его, и оказалось, что он смотрит прямо в лицо Килана.

— Ты ранен? — спросил щитник.

Оризиан покачал головой. Дышать он еще не мог.

Килан крикнул вниз:

— Эньяра, ты ранена?

— Нет, со мной все в порядке. Только ушиблась, — ответила она, пытаясь встать на ноги.

Воздух, наконец, огромным глотком проник в легкие Оризиана, и он почувствовал облегчение.

— Где отец? — еле выговорил он.

— Где-то в самой гуще, — ответил Килан. — Нам нужно выбираться в безопасное место. Ты вооружен?

Оризиан показал пустые руки. Килан сунул ему нож. Юноша спросил:

— Иньюрен? Где Иньюрен?

— Не знаю, — ответил щитник. — Забудь пока об этом, сейчас все дело в тебе и Эньяре.

Эньяра хотела закричать, чтобы предупредить его, но каким-то непостижимым образом Килан, не столько увидев или услышав, сколько отзываясь на собственное шестое чувство, уже двигался. Он низко нырнул, увернулся и ударил воина инкаллима, который бросился к ним с ножом, мечом по правому колену, и, когда тот упал, перерубил ему шею. Потом он освободил меч и оглянулся на Оризиана и Эньяру.

— Держитесь за моей спиной. Вплотную. Мы спрячемся в главной башне.

Они кивнули.

Он повел их вокруг толпы к лестнице, и ужас происходившего в замке предстал перед ними в полной мере. Весь внутренний двор был завален мертвыми телами. Безоружные горожане лежали вперемешку с воинами. По булыжнику бежали темные ручьи крови. Возле самой казармы инкаллимы окружили кучку людей. В воротах стояли пятеро инкаллимов, кто-то из них спокойно наблюдал за резней, другие смотрели в сторону мощеного брода. Слева в дальнем конце двора с переменным успехом шло ожесточенное сражение. У Оризиана дрогнуло сердце. Он увидел, как отец, Рот и полдюжины других воинов замка с отчаянным безрассудством сражаются с таким же числом инкаллимов, появившихся со стороны залива. Он замер, пораженный увиденным. Одного из воинов Ланнис ударили булавой по колену, и он упал. Кеннет встречным выпадом отвел от его головы удар, который оглушил бы раненого, и сам зашатался как пьяный. Оризиан, машинально стиснув кинжал, кинулся через двор.

— Оризиан, — отчаянно закричал Килан, поднявшийся уже до середины лестницы.

Но было поздно. В голове у Оризиана грохотало, а ноги сами несли к схватке. Из числа охранявших ворота к нему рванулись мужчина и женщина. Оризиан резко остановился и полуобернулся. Подсознательно он понимал, что не успеет ни добежать до отца, ни вернуться под защиту башни. Вражеские воины были уже близко. Шум битвы постепенно стихал, и он расслышал, как гулко бьется его сердце.

Килан пронесся мимо Оризиана и встал между ним и нападавшими воинами. Щитник успел поднять меч и отбить первый удар. Но от этого же удара его клинок выпал, и слишком далеко, чтобы успеть парировать занесенный слева клинок женщины-воина, направленный на его незащищенный бок. Он выставил на пути меча левую руку и принял всю его силу между запястьем и локтем. Клинок отрезал ему руку, кисть отлетела в сторону, оставив после себя торчащий обрубок кости. Килан качнулся и взмахнул правой рукой, оставив неглубокую красную борозду поперек бедра своей противницы. Судя по лицу, она не заметила удара, а спокойно последовала за Киланом, который отшатнулся в сторону и, держа меч двумя руками, одним махом снесла голову щитника с плеч.