Пьяный дождь (СИ) - "Сердце Геры"

Взяв с тумбы наушники, Лиза начала слушать музыку. В такие моменты она всегда включала её любимого и «мать, да ты чего? Это ж батька всех реперов» Коржа, как когда-то выразился Максим. В ушах заиграл «Эндорфин», который как никогда лучше выражал настроение и состояние Васютиной.

***

Тоня закончила трапезничество уже как два часа назад. Сейчас она находилась в своей роскошной спальне. Комната была большой и очень просторной. На её стенах висели различные плакаты и фотоколлажи, на которых блистали весёлые и счастливые лица друзей. В одном из углов стоял большой стеллаж, где располагались книги и всякие сувениры, привезённые отцом и его женой из других стран. Вообще, комната пестрила обилием роскошной мебели, что создавало эффект дорого номера в отеле. Возле кровати стоял стеклянный столик, на котором находилась одна единственная фотография Тони с её мамой и папой. На фотографии ей было около пяти. Родители держали малышку за руки, а она повисла в воздухе между ними.

Тоня взяла фотографию в руки, проведя пальцем по изображению матери. Она всегда вспоминала маму в грустные моменты, ведь именно мама понимала её больше всего и всегда могла утешить. Расположившись на кровати, Ахматова прижала рамку с фотографией к груди.

Мама Тони ушла из жизни, когда девочке было 11 лет. Она умерла от рака лёгких. Ахматова прекрасно помнила, как мама радовалась жизни и всегда крутилась, подобно юле, возле них с папой, а потом просто угасла буквально за пару месяцев. Тогда Тоню поддержал Максим, ведь он как никто другой мог понять, что такое потерять близкого человека. Кислый видел, как его мать погибла в автокатастрофе, спасая ему жизнь. Парню тогда было 10. После он ещё долго боялся машин.

Воспоминания Тони были прерваны звонком в дверь. Она, аккуратно поставив фотографию на место, надела свои потрёпанные мягкие тапочки-слоники и вышла из комнаты. Открыв дверь, Ахматова немного удивилась.

— Рада тебя видеть. Наверное, — она безразлично бросила другу, закрыв за ним белоснежную дверь квартиры.

— Я соскучился по тебе, — Руслан потянулся за объятиями к подруге, но та аккуратно его оттолкнула.

— Прости, у меня нет настроения. Да и времени тоже, — Тоня посмотрела на золотые наручные часы, когда-то подаренные ей Русланом. Они показывали без четверти два, а это означало, что пора идти в магазин за витаминами для Максима, а потом к нему.

— Да что с тобой не так?! — Онегин вспылил. Его светлое лицо покрылось румянцем от злости. Он всегда краснел, когда злился. Схватив подругу за руку, он остановил её посреди светлой гостиной, выполненной в стиле минимализма. Иначе отсутствие какой-либо мебели, кроме как дивана, телевизора, стола и парочки стульев объяснить было нельзя.

— Пусти меня, — Тоня начала выдёргивать руку, тяжело дыша.

— Нет, пока не расскажешь мне причину своего отвратительного настроения, — теперь в плену у Руслана оказалась и вторая рука подруги.

Они стояли посреди гостиной молча несколько минут. Сначала Тоня сверлила друга грозным взглядом, потом пыталась снова вырвать хоть одну руку из крепкой хватки Руслана, но, поняв, что всё бессмысленно, она лишь крепко прижалась к груди Онегина и расплакалась. Потом рассказала ему все от и до. О том, что случилось с Максом, о своём неправильном поведении, о маме, о том, что скучает по друзьям.

— Говоришь, что к нему уже можно? — Онегин гладил подругу по голове, пытаясь успокоить.

— Да. Ты пойдешь со мной? — в её глазах на несколько секунд появилась надежда. И блеск — тот самый, что нравился Руслану.

— Да, собирайся. Я вызову такси. По пути купим фрукты.

Обрадовавшись, что теперь она не одна, Тоня убежала переодеваться. Она надела белый закрытый топ и светло-голубые джинсы с завышенной талией. Сверху накинула кремового цвета тренч. Волосы расчесала и распустила. Макияж наносить не стала. Ноги украсили белые кроссовки.

Когда сборы были окончены, друзья, как в старые добрые времена, сели вместе в машину такси. По пути они купили яблоки, персики и любимые абрикосы Максима.

***

В больницу они прошли вдвоём. Узнав на рецепции номер палаты, в которую перевели Максима, ребята не спеша шли к ней, обсуждая по пути некоторые моменты.

— Сначала пойду я, — делая очередной шаг по просторному светло-зеленому коридору, по разные стороны которого хаотично располагались палаты, заявила Тоня.

— Хорошо, минут через 20 войду я. Надеюсь, вам хватит столько времени, чтобы всё обсудить? — Руслан машинально взял Ахматову за руку, но та её отдернула, утвердительно кивнув на вопрос друга.

Наконец, преодолев расстояние до палаты Кислого, ребята остановились. Обменявшись взглядами с другом и забрав пакет с витаминами, Тоня дернула ручку в палату, и дверь щёлкнула.

Войдя вовнутрь, Ахматова осмотрелась. Палата была самой обыкновенной. Те же светло-зелёные стены, небольшая кровать посередине, просторное окно. Самая обычная люстра и тумбочка. Максим лежал с закрытыми глазами, но открыл их сразу же после того, как услышал шаги.

Парень выглядел всё так же ужасно. Бинты и гипс всё так же украшали его изувеченное тело. И лишь лицо было уже не таким бледным и грустным. Особенно при виде своей девушки. Губы мгновенно растянулись в широкой улыбке.

— Привет, — Тоня поспешила ближе к кушетке. Положила пакет с фруктами на тумбочку и, сев на край кровати, она взяла Макса за руку.

— Ужасно выглядишь, — подметила она. Кислый тут же ухмыльнулся.

— У тебя тоже синяки под глазами. Плакала что ли? — его голос был таким уставшим и хриплым, даже чем-то напоминал голос старого больного человека.

— Я очень сильно за тебя испугалась. Зачем ты пошел на эти гонки? Жить надоело? — сама того не понимая, Тоня начала наезжать на возлюбленного.

— Вообще-то, это я должен на тебя наезжать, — он прокашлялся. — Это ты не брала телефон. Я звонил тебе почти сто. СТО! РАЗ! — Кислый перешёл на крик.

— Прости, я…

— Тонь, ты обвинила меня в неправильно сделанном выборе. Сказала, что это я разрушил твоё доверие и поставил под вопрос наши отношения. Но! Посмотри на свои действия, ты не лучше. Ты сказала Руслану, что не знаешь, любишь ли меня, хотя буквально за 12 часов до этого утверждала, что любишь. Потом ты тупо на меня наехала, так ещё и не ответила ни на один из моих вызовов. Я думал, что у нас все серьезно. Но, кажется, я ошибался, — Макс огорчённо произнес последнее предложение.

Глаза Тони наполнились слезами. Она уже было хотела убежать, но не стала. Он прав, она виновата во всем, что с ним произошло.

— Я и не замечал раньше, что ты настолько эгоистична, — Кислый резко добавил, чем вызвал у Тони мгновенный плач.

Комментарий к 21 глава

Ещё раз спасибо всем, кто читает мою историю.

Я прислушиваюсь к каждому вашему совету. Раздавила эту главу описаниями. Надеюсь, вышло не так уж и плохо.

Очень хотелось бы знать, нравится ли вам?

Буду рада абсолютно любому мнению.

========== 22 глава ==========

Тоня больше не сдерживала слёзы. Они потекли ручьем, капая на белоснежное одеяло Максима, оставляя после себя более тёмные и мокрые пятнышки. Ахматова начала судорожно вытирать лицо ладонями, попутно собирая всю свою волю в кулак. Она постоит за себя. Она сможет противиться эмоциям. Разум одержит верх, но поток слёз не прекращался.

— И к чему всё это? — Кислый начал тяжело дышать от нарастающей боли. Он крепко сжимал простынь руками, боясь, что не сдержится. Ему было не жаль подругу. Он на самом деле считал её эгоисткой. И не удивился бы, если бы, например, узнал о какой-нибудь очередной интрижке девушки.

— Я не спала всю ночь практически. Мне снились жуткие кошмары, связанные с тобой. Я так сильно за тебя переживала, что сорвалась к тебе посреди ночи. А ты мне говоришь, что я грёбанная эгоистка? — Тоня одолела верх над эмоциями и выпустила гнев наружу. Она стукнула кулаком по металлической створке кровати, боль разнеслась по всей руке.

— Но до этого ты не взяла телефон ни разу. НИ РАЗУ! — он выделил последние два слова голосом, показывая их значимость. — Я ждал тебя возле школы почти два часа. Два, черт возьми, часа. Я не знаю, чем ты занималась там, но ты так и не вышла. Я ушел, — голос Максима дрожал. Он бы хотел, чтобы время возможно было вернуть назад.