Селфи на фоне санкций - Анна Пейчева

Что за странный, одномерный звук? И такой назойливый! Боже, да это же моя «раскладушка» звонит, я и забыла, какой у неё сигнал. Папа. Я занервничала.

– Привет, дорогуша, проснулась? – папа старался казаться бодрым. Но меня не обманешь. Я на расстоянии чувствовала его боль.

– Привет, пап, давно уже проснулась, даже маминых оладушек успела покушать, представляешь? – похвасталась я.

– Везет тебе! А я ушел на работу, пока она еще спала… Минутку, я сейчас освобожусь! – крикнул он куда-то в сторону. – Я вот что звоню – сегодня в шесть часов мы должны встретиться с покупателями квартиры в сейфовой ячейке на Невском, они отдадут деньги. А мне никак не вырваться с работы, генеральный назначил совещание как раз на это время – я так понял, по поводу нового заказа от "Нашей Маши". В общем, есть у тебя на примете какой-нибудь надежный друг, чтобы ты не одна в банке была? А то сумма большая, нужна хоть какая-то охрана, пока до банка едешь, как мы договаривались.

Я не колебалась ни секунды.

– Конечно, есть, не волнуйся! Позвоню Васе.

– Васе? Я раньше про него не слышал.

– Это водитель с работы, он мне вчера очень помог с переездом.

– Ладно, если ты ему доверяешь… Иду, иду!

Папа повесил трубку. Про увольнение, к счастью, речи не зашло – очевидно, слишком острая для него тема.

Довольная тем, что у меня появился повод увидеться с Василием, я набрала его номер. Он охотно согласился сопровождать меня в сейф, хотя к концу разговора выяснилось, что встал он сегодня ни свет ни заря – выезд у него был в шесть тридцать. Зато это означало, что освободится он не позже шестнадцати тридцати и успеет на Невский. Договорились, что я приеду в ячейку на общественном транспорте, чтобы потом вдвоем поехать на его джипе.

Раз так всё хорошо складывается, решила я, нужно ловить удачу за хвост, как говорит сэр Макс Фрай. Позвоню-ка Марианне, может, проблема уже разрулилась сама собой?

Чёрт побери, только настроение себе испортила. Марианна сказала, что Савелий вовсю готовит Анжелику на эфир, про меня слышать ничего не желает, и надо бы мне ненадолго затаиться, пока страсти не утихнут. Кроме того, ей звонили с других каналов, просили мой телефон… Я обрадовалась.

А зря – телефон просили для того, чтобы предложить мне сняться в репортаже, посвященном новому тренду – увольнению из-за постов в интернете. Нет, спасибо, я не собираюсь ни перед кем изливать душу, сказала я Марианне. Так я и подумала, подхватила Марианна и посоветовала никому не звонить пару месяцев, а там, уверенно заявила подруга, что-нибудь да изменится. Мы попрощались ("выше нос!" – подбодрила Марианна), я внезапно всплывшим в памяти жестом захлопнула свою сиреневую "раскладушку" – весьма приятное движение, ощутимая точка в конце разговора.

Призрачные надежды найти работу на другом канале растворились без остатка. Неужели моя безупречная репутация настолько испорчена? Ведь это всего лишь дурацкий короткий пост, а за плечами у меня – годы и годы самоотверженной службы на благо отечественного телевидения. Не поверю, что всё настолько плохо, пока не увижу своими глазами.

Я уныло включила мощный родительский компьютер. С полочки над широченным монитором на меня строго смотрел маленький толстенький Будда, сложив бронзовые ручки на круглом животике. "Яндекс" вывалил мне целый список пострадавших из-за микро– и обычных блогов.

В результате излишней виртуальной болтливости теряли работу менеджеры цифровых коммуникаций, пиар-консультанты, стендап-комики, актрисы, спортивные комментаторы и даже главный редактор CNN. Одну стюардессу уволили за циничный твит о падении самолета; сотрудницу госбанка выставили за дверь из-за шутки о пенсионерах, которую она опубликовала в микроблоге; а ведь шутка была даже не смешная. Сладкой должности после необдуманного выхода в интернет лишилась пресс-секретарь Федерального агентства по делам молодежи; полковника полиции из-за размещенной в сети видеозаписи выкинули на улицу, как бесправного котёнка; за "эпатажные публикации" в "Живом Журнале" пострадал даже протодиакон Русской православной церкви. Но чаще всего увольняли репортёров.

Свое имя я с изумлением обнаружила в десятках статей, заметок и постов. Журналисты стервятниками кружили вокруг моей безвременно скончавшейся карьеры. Блогеры, уставшие от бессмысленного и безрезультатного обсуждения глобальных новостей, радостно ухватились за возможность потрепать сочную, французско-кремовую косточку.

С моим глупым постом играли все кому не лень. Какие только фотожабы не делали! До каких только вершин безвкусицы не доходили! "Наноси на физиономию родные огурцы вместо вражеского крема!" Боже, и тут огурцы, хорошо хоть не солёные Раисины. "А зачем такой красотке какой-то крем вообще?!" А вот это по-настоящему приятно.

Парадоксально, но в самом "Инстаграме" даже появился хэштег #уволеныиззаинстаграма. Какой-то абсурд, честное слово. Хэштег за несколько часов стал популярнее последнего эпического хита #пингвиныкурлыкают. Я даже почувствовала нечто вроде гордости. Мое имя всего за сутки стало символом нового социального явления! Подумать только.

#упсоблом

– Я уже женат, – коротко ответил Василий на вопрос Ивана, покупателя квартиры, который настаивал, чтобы его называли исключительно Айвэн, на иностранный манер. Бред какой, подумала я, когда впервые услышала эту просьбу.

Мы с семейкой хипстеров сидели в очереди в сейфовой ячейке на Невском (точнее, не на самом Невском, а в одном из дворов-колодцов возле проспекта). Молодой, но уже сильно бородатый и усатый Айвэн пришел на встречу со своей задумчивой юной супругой, откликавшейся на имя Кэтрин. Думаю, при рождении ее нарекли простым русским именем "Катя". Впрочем, это не мое дело. Пусть выставляют себя на посмешище, оба, мне-то что.

Поскольку Катя, занавесившись пепельными волосами и воткнув в уши наушники, ни разу не удосужилась обратить на нас внимание, беседу с нами поддерживал Айвэн. Поддерживал – это еще мягко сказано. Надпись на его футболке "I can talk with anyone about anything" полностью соответствовала его поведению. Он болтал не переставая. Василий, которого я до сих пор считала самым разговорчивым человеком в мире, казался на его фоне монахом-траппистом.

Начав свою речь с оригинального: "Кстати, Алекса, давно хотел вас спросить, раз уж вы работаете на телике: а откуда вы берете свои новости?" – и не дав мне возможности достойно ему ответить, Айвэн, беспрестанно подкручивая усы, переключился на пространные рассуждения на тему недавно сыгранной ими свадьбы. Подробно рассказал, как непросто ему было найти подходящую к случаю бабочку в горошек, как жали в некоторых местах экстраузкие праздничные брюки и как прикольно смотрелись красные кеды с коротким белым платьем Кэтрин; размахивая руками, описал ванну, которую использовали вместо барной стойки, заполнив ее льдом и бутылками с напитками; и в лицах показал, как именно их многочисленные родственники выпали в осадок, увидев вместо свадебного торта гору капкейков, украшенных смешными рожицами в очках.