Газета Завтра 865 (24 2010) - Газета Завтра Газета

     Для киноманов и поклонников спагетти-вестернов подготовлен подарок — ретроспектива фильмов итальянского режиссёра Серджо Леоне. Возможно, нас ожидают еще сюрпризы, но о них на данный момент ничего не известно.

     Будет на фестивале и программа китайского кино, объединившая семь фильмов, снятых в период с 1933 по 2008 годы. Это и современный китайский мейнстрим — от типичной "женской" мелодрамы на тему духовного единения с приёмным ребенком ("Балет для двоих" Чэнь Ли) до горько-иронической комедии о неверном муже ("Мобильник" Фэн Сяогана) и современный вариант "уся пянь", где в одном кадре сходятся суровые воины кунг-фу, красавицы-вампиры и скачущие по крышам демоны ("Окрашенная кожа" Гордона Чана). И старые классические картины-раритеты — немая "Богиня" У Игуна, "Перекрёстки" Шэнь Силина и первый китайский цветной фильм "Баскетболистка № 5" Се Цзиня.

     Также нас ждёт ретроспектива "Новое кино Чили", в которую включены восемь фильмов последних лет, никогда не показывавшиеся в России. В этой программе есть как романтическая комедия "Качимба" Сильвио Кайоцци и историческая драма Себастьяна Аларкона "Безухий", так и фильмы, посвящённые военному перевороту, который произошел в Чили в 1973 году. Картина Андреса Вуда "Мачука" имела большой успех на родине, собрав более полумиллиона зрителей. Конец правления Сальвадора Альенде мы видим глазами 11-летних подростков — Гонсало из семьи аристократов и его друга Мачуки из трущоб. Об этих же временах рассказывает фильм ветерана чилийского кинематографа Мигеля Литтина "Досон. Заключенный №10", кандидат от Чили на "Оскар" в этом году.

      И, наконец, самое любопытное. Программа "Социалистический авангард" в этом году покажет фильмы "Снайпер" (реж. Семен Тимошенко, 1931), "Прометей" (реж. Иван Кавалеридзе,1935), "Я люблю (реж. Леонид Луков, 1936), "Лермонтов" (реж. Альберт Гендельштейн,1943), "Путешествие в апрель" (реж. Вадим Дербенев, 1962), "Дети Памира" (реж. Владимир Мотыль, 1963), "Через кладбище" (реж. Виктор Туров, 1964), "Комиссары" (реж. Николай Мащенко, 1970), "Ливень (реж. Борис Яшин,1974), "Познавая белый свет" (реж. Кира Муратова, 1978), "Вавилон ХХ" (реж. Иван Миколайчук,1979), "Объятие мечты" (реж. Фирдавс Зайнутдинов, 1986).

     Также на 32-м ММКФ можно будет увидеть цикл из 6 документальных фильмов Александра Сокурова под названием "Интонация". И ленту об истреблении дельфинов — картину "Бухта", удостоенную премии "Оскар" в 2010 году в номинации "лучший документальный фильм".

     Откроет смотр 32-го ММКФ новая работа Клода Лелюша "Женщина и мужчины", закроет — картина председателя Основного жюри фестиваля Люка Бессона "Невероятные приключения Адели Блан-Сек". Такое "французское кольцо" обусловлено тем, что сейчас год Франции в России и год России во Франции.

     Из почётных гостей точно ожидается Лелюш. Почтит ли кто-нибудь еще 32-й ММКФ своим присутствием, пока неизвестно.

1

Марина Алексинская ОНА — ТРИУМФАТОР!

Трудно быть первым. Еще труднее право быть первым удерживать. Объяснять что-то, доказывать… даже не близким и не друзьям, и даже не врагам, доказывать самому себе. Да и доказывать не грозно и воинственно, не с мечом и забралом, а тихо и уединенно, смиряясь с судьбой, которая однажды вывела на авансцену Кировского театра и шепнула: "будешь первой". Это я говорю об Алле Осипенко. Ибо говорить об Алле Осипенко и не упомянуть слово "первый" — всё равно, что говорить о зиме без снега.

     Алла Осипенко — первая советская балерина, кто получила премию имени Анны Павловой. Это было в 1956 году. Она танцевала в Париже "Мелодию" Глюка, и директор Гранд-Опера Серж Лифарь произнес восторженно: "Она напоминает скорее благоухание, чудесный образ, чем танцовщицу из плоти и крови". "Не нахожу ярких слов, чтобы охарактеризовать поэтическую душу Осипенко, ее воздушность линий, ее лицо, утопающее в грезах. Вся она русская, пушкинская — певуча и музыкальна! Она с гордостью может носить в себе свою павловскую преемственность", — таким был его приговор. Дивы балета Кшесинская, Вырубова и Преображенская заверили своими историческими подписями право Осипенко стать наследницей божественной Павловой.

     Леонид Мясин тут же пригласил Аллу Осипенко в дягилевский "Балле рюс Монте-Карло", и она стала первой балериной, кому Запад предложил звездный ангажемент. Балерина уже приступила к репетициям "Видения розы", но от предложения остаться на год в Париже ей подсказали отказаться. Счастливая и ветреная 24-летняя Осипенко вернулась в Ленинград. Что это за премия Анны Павловой ни в городе, ни в стране никто не знал, и мама Осипенко спрятала диплом в сундук от греха подальше.

     А вскоре начинающий балетмейстер Юрий Григорович приступил к работе над "Каменным цветком". На роль Хозяйки Медной Горы он выбрал Аллу Осипенко, тогда как репетиции проходили в квартире другой Аллы — Аллы Шелест. Осипенко стала первой, пластически невероятной и никем не превзойденной Хозяйкой. Об Алле Осипенко заговорили как о первой балерине-"модерн". "Вы балерина модерна, вы должны остаться на Западе, — вменяли Осипенко во время ее последующих гастролей, — у вас будет множко денег и множко апартаментов". Осипенко смеялась: "У меня дома множко бабушек".

     Карьера балерины взметнулась к зениту. Она опять стала первой! Первой прима-балериной, ушедшей на пике славы из Кировского театра в никуда. Ей просто перестало хватать творчества в его стенах. Леонид Якобсон, балетмейстер, о котором говорят не иначе как о гении, пригласил Осипенко. Репетиционные залы Кировского она поменяла на сырую коморку в полуподвальном помещении. Нельзя быть гением и быть богатым. Алла Осипенко стала первой балериной якобсоновских "Хореографических миниатюр" и создала экспрессионистически мощный образ в номере "Минотавр и Нимфа", и холодно-отстраненный в "Полете Тальони". Эти номера уникальны. Их можно увидеть в записи, но повторить нельзя.

     Один раз Осипенко оказалась последней. В 1961 году она последней танцевала в Пале-де-Спор "Лебединое озеро" с Нуреевым. Это "самая великолепная интерпретация "Лебединого озера", которую я когда-либо видел", — писал о спектакле критик газеты "Ле Монд"; и добавлял, что имена Осипенко и Нуреева "уже стоят рядом с Карсавиной и Нижинским на небесных высотах в обители сильфид". Судьбе было угодно, чтобы и последняя Одетта Осипенко с Нуреевым вывела балерину в первые ряды истории балета.

     …Я не видела Осипенко на сцене. Но однажды и навсегда она создала для меня целый мир. В смешном детстве я открыла книгу "Ленинградский балет сегодня". На страницах "Алла Осипенко" я замерла. Царственная надменность, певучая кантиленность, ледяная неприкосновенность, византийская декоративность, печальная красота взбудоражили и завладели мною. Как будто уже дрожал на страницах книги воздух в ожидании Слова, и Дух уже носился над водами… Фотографии сопровождал текст. Я прочитывала первые два предложения. Речь шла о том, что кому-то даны от природы все триста процентов данных, но он реализует сто, а другой из ста делает триста. Я смутно догадывалась, что "кому-то" и есть Алла Осипенко, и с детской досадой понимала, что она не сделала что-то. Тогда я с новой жадностью вглядывалась в фотографии. И Алла Осипенко представлялась мне еще прекрасней. Вне всяких сомнений я смотрела на Осипенко как на самое прекрасное, что есть на свете. Прекрасное и недоступное.

     Мое личное знакомство с Аллой Осипенко состоялось всего лишь два года назад. В петербуржской квартире, окна которой были задернуты шторой, как туманом, меня встретила балерина, над грацией и изяществом которой время не властно. Это потом уже я услышала виолончельный голос, интонированный на петербуржский манер. Это потом молнией пронеслись слова Улановой: "В Петербурге ведь и говорят совсем по-другому". А сначала я не могла избавиться от ощущения парадоксальности встречи — встречи с персонажем из книги. Кроме собственных представлений, я не знала в ту минуту об Осипенко ничего. Но то, что я узнала, оказалось не менее значительным.

     Я не знаю, откуда берется в иных людях вот эта огненная преданность своим убеждениям, воззрениям, вере? Ведь нельзя сказать, что эти люди настолько глупы, что не понимают уязвимости своей позиции. "Я знала, что я могла сделать это", — слышала я неоднократно от Осипенко. Я все не могла взять в толк, зачем Осипенко заступалась за Нуреева, попадая под гриф "неблагонадежной"? Зачем открыла свою квартиру под первую выставку бесприютных ленинградских художников-нонконформистов? Зачем во время гастролей от Ленконцерта по самым неустроенным городам русской провинции выходила как на сцену на дощатые кузова грузовиков, да еще подбадривала партнера и мужа Джона Марковского: "Представь, что мы танцуем в Париже!"? Тогда как дорога в Париж для нее была давно открыта… "Я знала, что я могла это сделать, — не без ноты печали говорила Осипенко и улыбалась улыбкой Греты Гарбо. — Но я не сделала бы это никогда". Что ж, вполне в ее стиле: "Я хорошо слышу, что не успеваю в музыку. Но пока не дотяну ноги до напряжения в кончиках пальцев, не могу бросить позу, она для меня незавершенная". "Сливаешься с музыкой", — говорил Осипенко Хайкин; она была любимицей у дирижеров. Но жизнь — не балет, и правила игры другие.