Прирожденные лжецы. Мы не можем жить без обмана - Иэн Лесли

Строго говоря, при ближайшем рассмотрении все подозрения в этом деле казались на удивление хрупкими. В частности, представители продюсерского центра заявили в суде, что заподозрили недоброе, еще когда Инграм использовал все три подсказки на более-менее легких первых вопросах. Тем не менее после исследования поведения предыдущих участников, дошедших до последних вопросов, выяснилось, что в этом нет ничего необычного.

Вина Уайттока, по мнению юристов, подтверждалась тем, что во время шоу он спросил у своего соседа, знает ли тот правильный ответ на вопрос (видимо, с тем, чтобы кашлянуть вовремя и нужное количество раз, утверждали они). Но и это обстоятельство было подвергнуто сомнению, когда один из ветеранов шоу смог доказать, что это вполне нормальная ситуация (а ее подоплека — всего лишь выдумка).

Производственный продюсер шоу предположил, что высказанное в ходе игры заявление Инграма о том, что он лучше пойдет на работу следующим утром, чем будет иметь миллион фунтов в кармане, является подозрительным. Но и это было опровергнуто, так как предыдущий участник — скромный учитель Дэвид Эдвардс, — выигравший миллион всего двадцать недель назад, говорил то же самое.

Иными словами, свидетельские показания стороны обвинения были ярким примером того, что психологи называют «ретроспективной предвзятостью» — тенденцией к толкованию мыслей и чувств людей, основанной на своем собственном представлении о ситуации.

Так или иначе, ни у кого не было ни малейших сомнений в том, что запись игры и есть самое сильное доказательство. Кашель раздавался сто девяносто два раза, и юристы настаивали на том, что по меньшей мере девятнадцать раз (наиболее громкие звуки) он оказал Инграму помощь в выборе правильного ответа. Оставалась одна проблема — как это подтвердить? Теквен Уайтток не отрицал, что во время записи передачи его мучил кашель. Он объяснял это аллергией на пыль. Независимые эксперты подтвердили, что в студии, где проходили съемки — душной и с сухим воздухом, — это расстройство вполне могло проявить себя. Как бы там ни было, один из юристов телекомпании пренебрежительно заметил:

— Да, это так, у нас душно. Но я не могу представить обстановку, в которой человек начинает кашлять после того, как его сообщник дает правильный ответ.

Возможно, он был прав, возможно — нет.

На протяжении двадцати двух дней слушаний в зале суда было много кашля. Запись программы с участием майора Инграма несколько раз просмотрели полностью, а отдельные ее эпизоды и вовсе пересматривались постоянно. Специально для судебного разбирательства техники Celador не стали глушить посторонние звуки, чтобы кашель был отчетливо слышен. Но если бы он звучал только в записи!

Журналист, находившийся в зале суда, заметил, что каждый раз, когда адвокат произносил слово «кашель» — естественно, это происходило довольно часто, — присутствующие начинали покашливать и прочищать горло. А во время выступления главного специалиста по респираторным условиям заседание и вовсе пришлось прервать, так как одна из присяжных начала буквально задыхаться от кашля. То же самое повторилось с двумя присяжными во время произнесения обвинительной речи, и судье не осталось ничего иного, кроме как объявить перерыв до тех пор, пока те не придут в себя.

Конечно, кашель присутствующих не был сознательной реакцией на слова, звучащие в зале, — он возник сам собой, против воли кашляющих. Если бы им сказали, что между кашлем и словом «кашель» существует определенная связь, они бы, наверное, насторожились. Потому что если признать, что словесный стимул может вызвать приступ кашля, то почему бы не принять эту версию и в отношении Уайттока? По крайней мере часть его кашля перестанет казаться подозрительной и может быть оценена в качестве неосознанной реакции на правильный ответ. Более того, полной уверенности в том, что все подозрительные покашливания принадлежат именно Уайттоку, не было.

Серьезный анализ по делу Инграма провел Джеймс Пласкетт, один из предыдущих участников шоу. Его волновал следующий вопрос: что, если зрители действительно склонны к тому, чтобы кашлянуть, когда слышат правильный, по их мнению, ответ? Пласкетт просмотрел запись призовой игры Джудит Кеппел и отчетливо различил кашель, появлявшийся в промежутке между первым случайным произнесением вслух правильного ответа и ее дальнейшими размышлениями. Кашель раздавался, когда она боролась за 2, 4, 8, 64, 500 тысяч фунтов и, конечно, за последний вопрос, цена которому — миллион. Иными словами, ситуация была практически идентичной той, что сложилась вокруг Инграма.

Это дело оставляет «белые пятна» даже в понимании тех, кто имел к нему непосредственное отношение. Крис Таррант позднее заметил, что «ни сам Скотленд-Ярд, ни отдел по борьбе с мошенничеством так и не смогли понять, что же на самом деле случилось». Полиция в интервью газете «Daily Telegraph» официально признала: «Мы так и не смогли представить себе картину преступления. До мельчайших подробностей докопаться не удалось».

Как бы там ни было, целью этой книги не является размышление о справедливости вынесенного судом приговора. Для нас наиболее важным является вопрос: почему все были готовы поверить в виновность Инграма?

Когда кому-либо удается выиграть довольно большую сумму денег в шоу, которое смотрит вся страна, естественно, сам собой напрашивается вопрос о честности игрока. В поведении Инграма что-то позволило этому вопросу перерасти в подозрение. Даже сотрудники Celador инстинктивно почувствовали, что что-то идет не так, как обычно. Конечно, их подозрения (как и в случае с полицейскими, которых попросили определить настоящую жертву изнасилования) были продиктованы скорее не столько прямыми доказательствами, сколько внутренними ощущениями. Инграм, офицер среднего звена, неуклюжий обладатель красивого голоса, пришел на шоу с довольно скудным багажом знаний. «В тихом омуте черти водятся», — заметил Таррант, рассказывая о своих ощущениях от встречи с майором. По его словам, Инграм совершенно не производил впечатления человека, способного выиграть миллион фунтов.

То, что убедило присяжных (а вместе с ними и английскую общественность) в виновности Инграма, — это его манера поведения во время игры: странноватый, неуверенный в себе и постоянно меняющий точку зрения человек вполне естественно вызвал подозрения. Сидя в кресле игрока, он выглядел растерянным, беспокоился и давал совершенно невразумительные ответы. Проще говоря, Инграм демонстрировал все признаки, которые мы интуитивно ассоциируем с ложью.

В фильме Романа Полански «Китайский квартал» Джек Николсон сыграл роль частного детектива Джейка Гиттса.

Гиттс с подозрением, если не сказать с маниакальной осторожностью, относится к каждому, с кем сталкивает его жизнь. По роду своей деятельности он насмотрелся на жуликов всех мастей и привык к тому, что его все время кто-то хочет обмануть. Но ввести его в заблуждение невероятно трудно, почти невозможно. Так было до тех пор, пока к Гиттсу не обратилась молодая женщина, попросившая сначала проследить за ее мужем (банальный, как ей кажется, адюльтер), а затем разобраться в обстоятельствах его смерти. Занимаясь расследованием, Гиттс обнаруживает, что на каком-то этапе его безошибочное чутье сыщика встречает мощное противодействие, наталкиваясь на стену коррупции, пронизывающей в том числе и полицию. Правда Джейка Гиттса никому не нужна. Он терпит сокрушительное фиаско от лжецов, потому что именно они задают тон, а по большому счету и правят миром. «Не надо, Джейк, это же Китайский квартал», — утешает его напарник в конце фильма, и мы понимаем, что Китайский квартал — это метафора. В каком-то смысле мы все живем в Китайском квартале.

Некоторые люди лучше умеют распознавать ложь, чем другие. Но образ таких людей зачастую не совпадает с нашими представлениями о них. Нэнси Картер и Марк Уэбер, психологи из Университета Торонто, предложили сорока шести студентам, готовящимся получить степень магистра делового администрирования и уже имеющим некоторый опыт работы по специальности, решить практический вопрос, довольно простой на первый взгляд. Не секрет, что ложь — главная проблема сегодняшнего рынка труда: соискатели все чаще и чаще пытаются обмануть работодателей, предоставляя ложные сведения о своей квалификации и опыте трудовой деятельности для того, чтобы «занять свое место под солнцем». С этой проблемой столкнулся и сам университет, и даже более того — дорого заплатил своим имиджем научно-образовательного учреждения.

Студентам предстояло выбрать, какому из двух менеджеров доверить проведение собеседований с потенциальными работниками. У обоих менеджеров был одинаковый опыт работы и набор специальных знаний. Единственным отличием их друг от друга было то, что они по-разному оценивали тех, кто приходил на собеседование.