История американской культуры - Татьяна Кузнецова

Место прежних активных религиозных верований заняла философия деизма, согласно которой Бог (в более радикальных версиях названный «Мировым разумом») когда-то действительно сотворил мир, природу, задав физические параметры ее развития, но в дальнейшем перестал вмешиваться в происходящее в мире. Деисты не верили в чудеса и отвергали саму возможность встречи человека с Богом, познать которого человек может, с их точки зрения, только с помощью разума, а не путем мистического откровения. Учение распространилось в XVII–XVIII веках и сыграло значительную роль в развитии европейского секуляризма и атеизма, а также политического свободомыслия. Деистами являлись Джефферсон, Дж. Адамс, Вашингтон, Мэдисон, Франклин, Пейн. Характерно, что автор Декларации американской независимости обращался к «богу Природы».

Интересно рассмотреть философские и культурные взгляды Джефферсона в контексте его детских воззрений. Идеализм Платона, популярного в то время, начисто отвергался Джефферсоном. Идеи древнегреческого ученого, считал он, базируются на мистической подоснове, непостижимой для человеческого разума, и поэтому некоторые из направлений христианской религии, воспринявшие идеи Платона, и держат паству в тумане отвлеченных догм.

Библия Джефферсона с его пометками.

Сократа Джефферсон воспринимал только в изложении Ксенофонта, а наиболее превратным его толкованием считал именно пересказ Платона. Сенека, по мнению Джефферсона, был выдающимся моральным философом. Учение Иисуса из Назарета он рассматривал как одно из ответвлений античной мысли, считая, что Эпиктет и Эпикур давали законы управления собой, а Иисус дополнил их учение обязанностями в отношении других, Христианство воспринималось Джефферсоном как этап в развитии философской мысли. Такие «искусственные» наслоения, как обожествление Христа, придание ему чудесной силы, Воскресение и т. п., он относил к произволу «ультрахристианских сект», исказивших учение благожелательного моралиста, которым в действительности являлся Иисус. Благодаря сектантам, продолжал рассуждать Джефферсон, фанатизм слишком долго удерживал господство над человеческим разумом.

Победный марш естественных наук от одного океана до другого в Соединенных Штатах Америки возглавил вышеупомянутый Бенджамин Франклин, еще при жизни, во всяком случае в Европе, увенчанный лаврами. Его коллега Б. Раш снискал признание своих открытий у лиц столь далеких от Америки, как русский царь и прусский король. Математическую науку на мировой арене достойно представлял Н. Баудич из Массачусетса, йельский профессор Б. Салливен возглавил химические исследования, ведущим орнитологом своего времени оказался Дж. Одюбон из Огайо, ботаником – К. Рафинеск Два важнейших изобретения более всего повлияли на американскую цивилизацию: машина для прядения хлопка и пароход. Жажду первопроходцев Льюиса и Кларка удовлетворяли далекие путешествия на Запад, благодаря которым были составлены карты дальнего Северо-Запада американского континента.

Идейные искания американских мыслителей объединило унаследованное независимой Америкой от колониальных времен Американское философское общество, участие в котором принимали представители всех штатов. Дебаты в обществе велись на самом высоком для тогдашнего мира уровне. Членами его являлись многие европейские научные светила.

Идея прогресса теперь уже окончательно завоевала умы думающих американцев. Это означало окончание пуританской монополии на свободу мысли, внушало восходящей буржуазии оптимизм и в целом знаменовало уверенность в будущем континента. Никакая идея не казалась слишком смелой. Труды восторженного сторонника прогресса француза Кондорсе были немедленно переведены в Соединенных Штатах (1796). Высшим национальным выразителем этой идеи в США был вначале все тот же Бенджамин Франклин, а затем и Томас Джефферсон, Последний, как уже отмечалось, явил собой блестящий образец всесторонне талантливого «гражданина мира», принятого в Париже как вестник новой цивилизации. В самой Америке он до поры до времени служил образцом античного республиканизма, ренессансного гуманизма и творческой эффективности нового континента. Джефферсон верил в возможность постоянного совершенствования человека и человечества, он, как уже говорилось, в высшей степени содействовал модернизации системы образования в США.

Благословением для Америки было то, что потрясения Войны за независимость, социальный и политический шок не только не ослабили художественно-артистические силы нации, но вызвали их заметный расцвет. В творческих исканиях мастеров молодой республики чувствовалась жизненная сила, исторический оптимизм, очевидный талант и безусловная оригинальность.

При этом следует помнить, что в Америке не было слоя богатой наследственной аристократии, которая в европейских странах традиционно опекала художественные таланты. Взамен в США возник массовый читатель и ценитель искусства – что было новым и давало творческий импульс. Посетители театров и читатели книг – вот за счет кого росли литература и искусство молодой страны. Предопределяющей ход культурного развития была сама обстановка, в которой творили писатели и художники новорожденных Штатов. Господствовали рационализм, гуманизм, демократизм, практицизм. В науке доминировала склонность к обобщениям, в культуре – обращение ко всем областям жизни. Вовлечение в общественную жизнь огромных народных масс, участвовавших в революции, пробудило интерес как к отвлеченным идеям, так и к проблемам социального существования. Это была новая обстановка, отличавшая США от большинства стран Европы, не говоря уже об остальном мире. Например, именно здесь оказалось возможным столь широкое, значимое для всех членов общества движение за реформу пенитенциарной (тюремной) системы, за отмену рабства, за распределение земли.

Освещая различные аспекты культурного своеобразия развивающейся страны, необходимо отметить, что здесь воцарился космополитизм особого рода. США осознавали себя частью общемирового процесса. События повсюду в мире – в Англии, во Франции, в Италии и других странах – касаются Америки; говорить об исключительности Штатов возможно было прежде всего в том смысле, что этот «град на холме» стал демократическим маяком для всего населения земного шара. В Нью-Йорке, Филадельфии и Бостоне европейские газеты выписывали и читали не для получения сведений о том, что происходит «где-то там», не как некий свод заокеанских курьезов, а как информацию о происходящем на фронтах продвижения человечества по дороге прогресса и всемирного единения.

В революционные времена некоторые формы искусства подверглись испытанию на общественную значимость. Так, Уильям Данлэп (1766–1839), справедливо названный «отцом американского театра», успешно отстаивал право драматического действа на существование в демократическом обществе. Драма, доказывал он, может стать способом поддержания республиканских идеалов и фактором улучшения социального устройства страны. В дебатах, последовавших в пенсильванской легислатуре, Р. Моррис указывал, что рациональное, поучительное развлечение, дающее талантливому человеку шанс проявить себя, совершенствует общественные нравы, усиливая тенденцию к разоблачению пороков. С пьесы Уильяма Данлэпа «Отец» (1789) начинается история американского театра, с самого своего основания включавшего в себя больше элементов шоу чем традиционно принято в европейском. Девизом Данлэпа, автора пятидесяти пьес, были, что характерно, слова: «Свобода, наука, мир, благополучие, моя страна». Соратниками и сторонниками Данлэпа стали близкие джефферсоновскому демократизму Дж. Баркер и М. Ноа.

Обложка к трагедии Уильяма Данлэпа «Андре».

Хью Брекенридж

Обращение к реализму стало свойственно не только драматургам, но и писателям наступившей эпохи независимости. На «правом» фланге рождающейся великой литературы стоял выпускник Гарварда и выходец из Бостона Ройал Тайлер (1757–1826), изобразивший американскую реальность с определенно консервативных позиций Севера. Тайлер писал в предисловии к своим сочинениям, что его проза – попытка удовлетворения потребности широких масс в художественном вымысле, тесно сплетающемся с обстоятельствами реальной жизни. Его герои вспоминают, что в начале их жизненного пути книга ассоциировалась с жителем прибрежного города и семьей священника. В конце же этого пути книги стали желанны и в кругу фермеров хинтерланда (территории, простирающиеся в глубь континента от береговой зоны морей и океанов), и в среде тех, кто осваивал и расширял границы, мостил дороги и строил каналы.

«Левый» фланг американской словесности был представлен Хью Брекенриджем, который дал «физиологический портрет» современной ему Америки. Отчасти он подражал Сервантесу, отчасти являлся бытописателем, и его героями были фермеры в приграничном районе Питсбурга, а читателями – такие же фермеры по всей стране. Демократические права и свободы нашли в нем своего певца. Однако значительно радикальнее Брекенриджа мыслил Чарльз Браун (1787–1842), прямой предтеча Купера и Готорна. Выходец из семьи квакеров, Браун, зная европейские языки, жадно следил за литературным процессом в Европе, Знаменем его был рационализм, побеждающий в борьбе с предрассудками. Возможно, это был первый американский автор, которого читали такие европейские авторитеты, как В. Скотт и П. Шелли.