Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Религия и духовность » Религия » Это все о Боге История мусульманина атеиста иудея христианина - Самир Сельманович

Это все о Боге История мусульманина атеиста иудея христианина - Самир Сельманович

Читать онлайн Это все о Боге История мусульманина атеиста иудея христианина - Самир Сельманович

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 51
Перейти на страницу:

Экстаз незавершенности

Мистики убеждены, что стремление к Богу слаще любого познания Бога. Они могли бы сказать, что нас «насыщает наш голод» к Богу. Апологет христианства К.С.Льюис сжато выразил эту мысль в книге «Настигнут радостью», вспоминая моменты своей жизни, когда радость познания Бога коснулась его, пусть даже мимолетно. Он утверждал, что эта радость «разительно отличалась и от счастья, и от удовольствия», и являлась «неудовлетворенным желанием, которое само по себе желаннее любого удовлетворения![42]»

В «Песни песней», одной из книг Еврейской Библии, образ чувственной любви служит для описания экстаза познания Бога и ощущений того, кто познан Им. «На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его. Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя»[43]. В Священном Писании чувственность пронизывает текст из–за ограниченности наших слов о концепции Бога.

Закон не может коснуться Бога. Как и богословие. Как и слова.

И вместо того, чтобы засыпать Бога градом слов или понятий, мистики совершенствовали язык, описывая свои впечатления. На протяжении всей истории они стерегли путь к Богу в условиях опасного для жизни фундаментализма, нарушали искусственные границы между богословием и поэзией, преодолевали прочные стены между религиями и явные пропасти между Богом и человечеством.

Почитая мистический опыт субботнего отдыха, уходящий корнями в иудаизм, святой Фома Аквинский писал:

В субботний день следи,

чтобы шум не доносился

из твоего дома.

Исключение — крики страсти

возлюбленных[44].

Суфийский поэт Шамседдин Мохаммед Хафиз писал о Христе:

Я-отверстие в флейте,откуда выходит дыхание Христа —прислушайся к этоймузыке[45].

И о чистой радости повседневной жизни с Богом:

Боги я стали,словно два толстякав крохотнойлодке.Мыто и дело сталкиваемсядруг с другоми смеемся[46].

Тукарам, индийский поэт XVII века, писал о тщетности наших разговоров о Боге:

Похоже, Бог дал нам не толекарство.А ну–ка, насколько просвещенным ты себячувствуешь?Ручаюсь, у Него припрятанзапас средства, котороеи вправдупомогает[47].

Христианский учитель церкви, мистик Екатерина Сиенская, писала о своем чувственном восприятии Бога:

«Я не приму отказа», —Бог говорилмнекаждую ночь, распахивая объятияи желая, чтобы мытанцевали…[48]

Ей вторила Тереза Авильская:

Когда Он касается меня, я вцепляюсь

в небесные простыни

так, как другие

возлюбленные —

в глинистую ткань

земли.

Всякий подлинный экстаз — признак

того, что ты движешься

в верном

направлении,

и не дай ханжам убедить

тебя в обратном[49].

Во взаимосвязанном мире простой информации недостаточно. Момент, когда нам кажется, что мы кого–то знаем, оказывается моментом, когда мы его не знаем. Уверенность в ближнем, будь он человеком или Богом, бесследно исчезает вместе с отношениями. Признать ограничения нашего языка веры — значит не умалить, а возвеличить Бога. При этом наша любовь становится не более неуловимой, а более реальной.

Без определенности жить в этом мире становится страшно. Мы — слабые создания, нам требуется так много определенности в этой жизни, как только можно получить. Мы теряем работу, здоровье, любимых, дом и знаем, какой изнуряющей бывает неопределенность. Но мучительная неопределенность, связанная с Богом, также служит источником неизмеримого утешения: если мы не владеем Богом, Бог владеет нами.

Это совсем иной род определенности. Наше ощущение незавершенности и наше неутоленное желание манят нас из разумного укромного мирка во вселенную как она есть, где на свободе разворачивается космическая история любви. Вот почему религия и ее слова предназначены для любовников, людей, которые хотят жить испепеляющими страстями и неоправданными надеждами.

Тс же самое справедливо для стремлений, которые мы считаем совершенно разумными — таких, как наука. Каждое открытие в исследовательской лаборатории — не что иное, как остановка в путешествии любовника. Мой друг Милорад Кожич, генетик из Верхнего Ист–Сайда в Манхэттене, — ученый до мозга костей, один из тех, кто в лаборатории полностью забывает об окружающем мире. Для меня он мистик! И не из–за глубоко интеллектуального, православного магнетизма с оттенком достоевщины, которым он обладает, а потому, что его любовь превосходит его поразительный интеллект. Даже ученый, гигант разума, исходит из определенности, а затем, вступая в веру, бросает вызов доказанному. Каждое открытие начинается с нарушения. Преобладающие данные и большинство ученых могут утверждать одно, но истинный ученый, возлюбленный жизни — вообразите себе человека в сияющем белом одеянии, как у дервишей — вращается посреди лаборатории и видит то, что не могут увидеть другие, страдает от острого и неутолимого желания, стремится к истине и красоте, несмотря на видимость. Этот ученый безумен, если вступает в неведомое. И наоборот, мир сдерживает определенность священника, политика, ученого.

Произнесение первой молитвы было самым отважным поступком в моей жизни, так как явилось актом капитуляции перед чем–то большим, нежели мое единственное «Я» и сумма моих знаний. Я обнаружил, что для большинства людей капитуляция подразумевает отступление, слабость и пассивность. Когда противник сильнее нас, мы капитулируем. Мы гордимся своей способностью стоять насмерть и обороняться больше, чем умением подчиняться и уступать. Но капитуляция веры — капитуляция перед возлюбленным, а не врагом. Когда мы делаем шаг к нашему возлюбленному, мы делаем шаг в мир, где незнание — часть бытия. Свою первую молитву я произнес потому, что почувствовал: отказ от капитуляции — сам по себе рабство. Если я не способен капитулировать перед неизведанным, я не могу любить, а нет более безнадежного рабства, чем неспособность к любви.

Даже теперь, спустя четверть века, это единственное слово–молитва — «Бог» — продолжает действовать на меня. Я чувствую, когда мне необходимо произнести его, возможно раз в год, нахожу место, где никого нет, произношу заветное слово, и мир смещается от определенности к возможности, миг становится вечностью, «здесь» превращается в «повсюду», все становится частью целого, и мне открывается новый способ видеть, ощущать и даже запоминать.

Истинные религиозные экстремисты

Тот факт, что у нас нет определенности, приходящей вместе со всеми ответами о Боге, имеет явные и очевидные недостатки. Но благодаря Богу, которым нельзя распоряжаться, мы обретаем существенное преимущество: никто не может действовать именем Бога.

Друг детства, вместе со мной принявший веру, после четырех лет отчаянных попыток признался, что не способен оставаться в любви с Богом: «Порой мне хочется, чтобы Бог приковал меня к себе цепями». Интересно, что Ветхий Завет, Новый Завет и Коран не пользуются подобными образами, описывая отношения человека с Богом. Мы не посажены под замок, не скованы и не заключены Богом. О принуждении не может быть и речи.

Но многим людям все–таки недостает цепей. Они боятся, что оставят Бога или что Бог оставит их, и вместо того, чтобы стремиться к динамичным, исполненным любви взаимоотношениям с Богом, хотят стать Его рабами. Их внутренние цепи выкованы из воображаемых определенностей, порожденных страхами — системой убеждений, которая автоматически исключает все другие убеждения прямо пропорционально тому, насколько эти другие убеждения отличаются от собственных. Существует широкий спектр способов, которыми люди поклоняются определенностям о Боге. На одном, менее насильственном конце этого спектра — люди, которые глубоко озабочены целостностью своей религии, богословия, богослужений и традиций, потому и выступают хранителями всех этих ценностей. Они воспринимают свою систему убеждений как симфонию, которую требуется не исполнять, а обуздать, как сложное, но управляемое музыкальное произведение, охватывающее все, что можно знать о Боге. Вместо того чтобы наполнять свою душу музыкой, эти религиозные дирижеры тратят уйму сил и средств, чтобы контролировать оркестр своих убеждений и обычаев. Поглощенные и зачастую изнуренные разговорами о Боге и своей религии, они перестают слушать музыку. Возлюбленный желает играть, танцевать, целоваться и обмениваться ласками, а они слишком заняты управлением оркестром и партитурой. Всю небрежность, отступления, гибкость и оспаривание правоты авторитетов следует искоренить! Каждая лишняя нота, каждый пропущенный такт, каждая незавершенная часть, каждый незапланированный звук, каждый новый инструмент, каждая импровизация в жизни человека или религиозной общины вызывают страх, что симфония выродится в какофонию.

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 51
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Это все о Боге История мусульманина атеиста иудея христианина - Самир Сельманович торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит