Мой Дикий и родной (СИ) - Юлиана Ермолина

— Да? — я делаю удивленное лицо. — А я думала, ты это понял, когда узнал, что я беременна? Разве не так?

— О чем ты говоришь? — на его лице видны зачатки страха и паники, но он всё так же пытается себя контролировать.

— Марк, я в Питере была в больнице, — придумываю находу, импровизирую, хочу вывести его на эмоции. Пусть покажет себя в полной красе. — И ты знаешь, оказалось, что врачи в Америке ошиблись с моим диагнозом, представляешь?

— Этого не может быть. — Он занервничал еще сильнее. — Здесь высококвалифицированные специалисты.

— Да? — Не отвожу своих глаз и задаю следующий вопрос смотря на него в упор. — И какой диагноз они поставили тебе?

— Мне? А причем тут я? — Он встает и садится на прикроватную тумбочку. — Лен, мне кажется, тебе кто-то просто промыл мозги. Ты несешь какую-то чушь.

— Да, мне действительно промыли мозги. — Легко соглашаюсь с ним к его огромному удивлению. — И сделали это очень умело, красиво и бесцеремонно. Ты не поверишь, исполнили это так качественно, что я почти пять лет своей жизни прожила с этим в какой-то серой дымке. И самое страшное, что принимал участие в этой затее, а вернее, был главным организатором, мой самый близкий и родной для меня человек. Мой уже скоро бывший муж.

Я добила его, опустошила его эмоции, у него не осталось никаких аргументов, поэтому он просто стал повторять одно и тоже.

— Лена, я еще раз повторяю, я не дам тебе развод.

В этот раз я оказалась его сильнее, сработала на опережение и внезапность. Улыбнулась и монотонным голосом ответила:

— Марк, если ты начнешь вставлять палки в колеса, то тогда я размотаю весь твой клубок грязи и лжи. Я найму адвокатов и докажу, что ты лично участвовал в подлоге медицинских документов. Ты вынудил меня смириться с ужасающей правдой, которая на деле оказалась грязной ложью и провокацией.

Он резко перебивает меня:

— Судись! Пока дождешься окончания судов, я уже стану по документам отцом твоей дочери. И я ее тебе не отдам. Докажу, что ты никудышная мать и лишу тебя родительских прав.

Я замотала головой, не веря в происходящее. Неужели я добровольно выбрала когда-то этого человека в свои мужья? Где были мои глаза и сердце? Подняла на Марка глаза, слегка наполненные слезами, и просто для себя уточнила:

— Марк, как мы дошли до такой откровенной грязи? Я же знаю тебя другим человеком, ты разочаровываешь с каждой секундой меня всё сильнее. Ты действительно сможешь безжалостно лишить мою дочь матери, и ее настоящего отца? Ради чего? Ради своего эго и эгоизма? Зачем тебе это? Хочешь самоутвердиться за счет меня и моей малышки? Она то перед тобой в чем провинилась?

Он опустил голову, тихонько, почти еле слышно произнеся:

— Лен, я не смогу без тебя. Я тебя очень сильно люблю.

Я откинула одеяло.

— Марк, извини, но я не могу тебе ответить взаимностью. Жаль, что я поняла это только сейчас. Я думала, что я тебя полюбила, но это была просто дымка красивой жизни. Я нарисовала себе красочную картинку и поверила в нее. Но жизнь, это не только красивая картинка, это еще и чувства, и ощущения рядом с любимым человеком. Позволь мне узнать, что такое счастье? Очень тебя прошу, отпусти меня. Если ты по-настоящему меня любишь, то ты позволишь мне стать счастливой. Я не спорю, ты сможешь забрать мою дочь, при этом уничтожишь без остатка всю мою жизнь, но будешь ли ты, Марк, при этом счастлив? Пожалуйста, подумай об этом и завтра мы вернемся к этому разговору. Хорошо?

Встала и, несмотря на мужа, ушла в другую комнату. Это переломный момент в нашей супружеской жизни и нам нужно набраться сил, чтобы завтра вновь встретиться с правдой жизни лицом к лицу.

Глава 20. Елена

Когда я утром пришла на кухню, Марк уже завтракал. На столе стояла приготовленная для меня чашка с чаем. Раньше он все время варил нам кофе, но с наступлением беременности я поменяла эту вкусовую привычку на чай.

— Спасибо, — благодарю его, беру чашку и сажусь на противоположный стул.

— Пожалуйста. — Мельком наблюдает за мной. — Мне не в тягость, всегда приятно ухаживать за тобой.

Делаю глоток и закрываю на пару секунд от удовольствия глаза, при этом отвечаю:

— Марк, давай не будем делать вид, что ничего не произошло.

Открываю глаза и вижу его зачарованный взгляд на себе.

— Лен, а ничего и не произошло. Мои чувства к тебе не изменились. Я по-прежнему люблю тебя и хочу, чтобы мы были вместе.

Ставлю чашку на стол и озвучиваю свой вердикт:

— Марк, я уже приняла решение. Хочешь ты или нет, но тебе придется смириться с ним. Если ты переживаешь, что я буду претендовать на твое имущество или какие-то финансы, то можешь быть спокоен, мне ничего не надо. За пять лет нашей совместной жизни ты был очень щедр на подарки, и я очень тебе за всё благодарна. Но я хочу разорвать наши отношения: как трудовые, так и супружеские.

— Лен, куда ты пойдешь? — Марк спокоен, продолжает издали сканировать меня и неспешно делать короткие глотки кофе. — Вернешься в Россию? Где будешь снимать жилье, и считать копейки до зарплаты? Или ты надеешься, что откуда ни возьмись вдруг появится принц на белом коне, который всё это время жил себе спокойно и тебя вообще не вспоминал? Лен, ты хочешь всё бросить в погоне за мечтой? Подумай еще раз, хорошо всё взвесь. Ты же понимаешь, что рядом со мной тебя ждет дом, уют, стабильность, надежная финансовая подушка и поддержка во всем. Наша малышка получит достойное образование, хорошее воспитание. Это будет отличный старт для нее в жизни. Не гонись за эмоциями, думай разумно. Она в будущем станет единственной наследницей моей корпорации. У нее будут связи, деньги, статус. Ты тоже не будешь ни в чем нуждаться. Я сделаю даже невозможное, чтобы две моих леди были самыми счастливыми.

Резко прерываю его монолог:

— Марк, ты уже сделал невозможное. Легким движением руки лишил меня надежды стать когда-либо матерью. Ты даже не представляешь, что для женщины значат эти слова.

— Представляю, — стремительно перебивает меня. — Лен, я тебя не тороплю. Подумай, взвесь, не руби с горяча.

Он встал и пошел к раковине, чтобы помыть за собой чашку.

— Марк, я, приехав на работу, напишу заявление на увольнение, — подвожу черту нашей короткой беседы.

— Пиши, — хладнокровным тоном отвечает мне, стоя ко мне спиной, — но