Время дракона - Светлана Сергеевна Лыжина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- А что ты ответил королю? - спрашивал Мирча, подгоняя рассказ.
Отец отвечал:
- Я поблагодарил за совет, но сказал, что теперь мне отступать нельзя. Я сказал: "Если не поеду, когда меня ждут, это и будет позор. Все решат, что я испугался жениться". Жигмонд был вынужден дать разрешение на отъезд, но взял с меня слово, чтоб мне вернуться не позже, чем через год.
- А дальше? - торопил малолетний Мирча.
- Дальше я приехал обратно к вашему деду, моему отцу, - говорил рассказчик. - Отец встретил меня радостно, ведь мы не виделись больше двух лет. Он уже ходил, опираясь на палку, а тут воскликнул: "Не нужен мне костыль, если ко мне приехал сын, на которого я могу опираться!" Я спросил: "А как же два мои брата? Разве они для тебя - не опора?" - но ваш дед только рукой махнул: "У меня есть опора как у государя, а как у старого человека - нет".
Мирче нравился этот рассказ, прежде всего, из-за упоминаний о тезоименитом деде Мирче Великом, поэтому Мирча Малый стремился сделать всё, чтобы повествование шло быстрее, ведь чем быстрее оно идёт, тем раньше дойдёт до тех отрывков, которые особенно нравятся.
- Ваш дед начал сетовать, - меж тем рассказывал родитель. - Он говорил мне, что мой старший брат уже взял на себя многие государевы дела, и это хорошо, но такие обязанности не оставляют времени, чтобы ходить неспешным шагом, прогуливать старого отца по солнышку, ведя под руку. А о моём младшем брате было сетование, что тот слишком юн и резв, и если помогает идти, то тянет за собой и забывает, что старые люди так быстро не могут, поэтому ваш дед обратился ко мне: "Вот кто будет водить меня по саду - ты, мой средний сын".
- Дедушка сильно постарел, пока тебя не было? - уточнял Мирча Малый, теперь слушавший с особенным вниманием.
- Да, - следовал ответ, - пока я странствовал, дедушка постарел. Но состарили его не годы, а заботы. Он сам сказал: "Ещё недавно наши владения простирались до самого моря. А теперь выход к морю для нас потерян. Все приморские земли достались султану. Сколько мы ни воевали с ним, он всегда побеждал, и теперь приходится платить ему дань". Тут я спросил вашего дедушку: "Ты вправду собрался меня женить, или придумал это, чтобы мне легко было отпроситься с королевской службы?" Он ответил: "Ничего я не придумал. Невеста есть, подарки куплены. Но я тебя не неволю. Хочешь - сватайся, а не хочешь - не сватайся. Ты, главное, погости у меня подольше".
В этом месте повествования Мирча Малый часто спрашивал:
- Отец, а дедушка любил тебя больше, чем твоих братьев? - малолетний слушатель спрашивал потому, что хотел услышать утвердительный ответ, но отец неизменно поправлял:
- Нет, не больше. Дедушка был слишком мудр, чтобы делать такое различие между сыновьями.
- Но ведь он просил, чтоб ты был около него. А других не просил, - из раза в раз возражал малолетний Мирча.
- Нет, - твёрдо отвечал отец, - дедушка любил меня и моих братьев одинаково. Именно поэтому он позволил нам выбрать занятия по сердцу. Мой старший брат хотел быть государем, и тогда ваш дедушка передал ему часть своей власти, не стремился сохранить все нити в своих руках. Мой младший брат был в таком возрасте, что думал только о забавах, поэтому ваш дедушка не мешал ему и говорил: "Пускай юность возьмёт своё". А я полюбил путешествовать, и ваш дедушка не звал меня домой, пока я сам не захотел вернуться... - далее рассказчик обращался только к старшему сыну. - Видишь, Мирчулике? Любить сыновей - не означает всё время держать их подле себя. Вот Жигмонд всё время стремился удержать меня. Но разве он делал это от большой привязанности?
- Но ведь дедушка тоже хотел, чтобы ты остался подольше, - возражал малолетний Мирча.
- Дедушка хотел дать мне наставления - на это нужно время, - терпеливо объяснял отец. - Человеку очень трудно выучиться чему-то за один день. А наставления это та же учёба. Наставления нужно повторять, тогда они запомнятся. Дедушка боялся, что скоро умрёт и не успеет их дать. Поэтому он просил меня быть около него и гостить подольше.
- И он говорил тебе про то, что братья должны жить в мире, - подсказывал Мирча.
- Да, - отец на мгновение останавливался, а затем, наклонившись вперёд и пристально глядя на обоих сыновей, очень серьёзно продолжал. - А теперь я повторяю его слова вам, и делаю это не просто так. Я рассказываю истории из раза в раз не только для того, чтобы вас развлечь. Я надеюсь, что вы запомните дедушкины слова.
Произнеся это, отец распрямлялся, и тогда малолетнему Владу казалось, что тень на стене - уже не отцова, а дедушкина: "Вон у неё на голове появились завитки, так похожие на ажурные завитки государевой короны". Тень не имела глаз, но грозно смотрела на всех и видела насквозь, а когда отец чуть сгибал спину и опускал плечи, его тёмный силуэт на стене повторял это движение лишь отчасти, потому что сгибался ещё сильней, будто успевал состариться в один миг. Теперь тень выглядела уже не такой грозной, однако по-прежнему смотрела на всех пристально, и по-прежнему знала, что у кого на уме и в сердце.
Очертания человека на стене выглядели почти живыми, ведь отец в такие минуты повторял за своим отцом, Мирчей Великим,
