Том 1. Стихотворения 1838-1855 - Николай Некрасов

Два мгновения*

Печальный свет лампады озаряетЧело певца; задумчивый поэтК себе гостей заветных ожидает,Зовет, манит; напрасно всё, их нет!Нейдут к нем чудесные виденья,И пусто всё, как меткою стрелойПодстреленный орел, без крыл воображенье,На дне души томительный покой.Как бременем подавленная, страждетЕго огнем горящая глава,Он на листы то бремя сбросить жаждет,Но силы нет, не вяжутся слова!Для пылких чувств, для мысли благороднойОн не находит их; грудь скукою сперта,Бессилен взрыв фантазии свободной,И сердце жмет, как камень, пустота.Он рвется, ждет; напрасно всё: ни звука!Бессилен ум! И в этот долгий часЕго души невыразима мука;Страдает он, — и жалок он для нас,Как бедный труженик… Но вот от небосклонаСвятая благодать спускается к нему;Горит чело любимца АполлонаОгнем поэзии; восторгу своемуНе ведая границ, в порыве вдохновенья,В созвучья стройные переливает онВосторг души, святые помышленьяИ всё, чем ум высокий поражен.Связь с бренною землей расторгнув без усилья,Свободен как орел, могуществен как царь,Широко распахнув развесистые крылья,Над миром он парит. Везде ему алтарь!Легко душе, воображенью воля,Раскрыты перед ним земля и небосклон —И в этот миг его завидна доля,И безгранично счастлив он.

Изгнанник*

Еще младенцу в колыбелиМечты мне тихо песни пели,И с ними свыклася душа,Они, чудесной жизни полны,Ко мне нахлынули как волны,Напевом слух обворожа.Вскипело сердце дивным даром,Заклокотал огонь в груди,И дух, согретый чистым жаром,Преград не ведал на пути.Отозвались желанья воле;Однажды ею подыша,В мир, мне неведомый дотоле,Рванулась пылкая душа.Отважно я взглянул, сын праха,В широкий, радужный эфир;Сроднилось сердце с ним без страха,И разлюбил я дольний мир.И долго там, в стране лазурной,Его чуждаясь, пробыл яИ счастье пил из полной урныПолуземного бытия.Мое сродство с подлунным миром,Казалось, рушилось навек;Я, горним дышащий эфиром,Был больше дух, чем человек…Но пробил час — мечты как тениИсчезли вдруг в туманной мгле,И после сладких сновиденийЯ очутился на земле.Тогда рука судьбы жестокоМеня к земному пригнела,Оковы врезались глубоко,А жизнь за муками пришла.Печально было пробужденье,Я молча слезы проливал,И вот, посланник провиденья,Незримый голос мне сказал:«Ты осужден печать изгнаньяНосить до гроба на челе,Ты осужден ценой страданьяКупить в стране очарованьяРай, недоступный на земле.В тюрьме, за крепкими замками,Бледнеет мысль, хладеет ум,Но ты железными цепямиОкуй волненье мрачных дум;Не доверяй души сомненью,За горе жизни не кляни,Молись святому провиденьюИ веру в господа храни.Над ложем слез, как вестник славы,Взойдет предсмертная заря,И воспаришь ты величавоВ обитель горнего царя,В свою небесную отчизну…»Умолк. И ожил я душой,И заглушили укоризнуСлова надежды золотой…

И с той поры, изгнанник бедный,Одной надеждой я живу,Прошедшей жизни очерк бледныйСо мной во сне и наяву.Порой, знакомый голос слыша,Я от восторга трепещу,Хочу лететь, подняться выше,Но цепь звенит мне: «Не пущу!»И я припомню, что в оковыМеня от неба низвели,Но проклинать в тоске суровойНе смею жизни и земли.И жизнь ли — цепь скорбей, страданий,В которой каждое звеноПолно язвительных мечтанийИ ядом слез отравлено?Наш мир — он место дикой брани,Где каждый бьется сам с собой:Кто — веры сын — с крестом во длани,Кто в сердце с адскою мечтой.Земля — широкая могила,Где спор за место каждый час,Пока всевластной смерти силаУсопшим поровну не даст.

Я похоронен в сей могиле,Изгнанник родины моей,Перегорел мой дух в горнилеЗемных желаний и страстей.Но я к страданьям приучился,Всегда готовый встретить смерть,Не жить здесь в мире я родился,Нет, я родился умереть…Счастливцу прежде без границы,Теперь отрадно мне страдать,Полами жесткой власяницыНесчастий пот с чела стирать.Я утешительного словаВ изгнаньи жизни не забыл,Я видел небо без покрова,Награды горние вкусил;И что страданья перед ними!Навек себя им отдаю,Когда я благами земнымиКуплю на небе жизнь моюИ, не смутясь житейской битвой,Окончу доблестно свой век.С надеждой, верой и молитвойЧего не может человек??..

Рукоять*

Не рылся я в земле в надежде вырыть злато,Приюта мертвецов в ночи не разгребал;Но, каюсь, — из руки усопшего собратаНехитрый черенок я сделал на кинжал.

Она от гибели меня спасла когда-то:Мне посланный удар ту руку оторвалОт тела храбреца — полмертвым он упал;Воздать я не успел ему достойной платой,

Не мог его спасти. — Нахлынули враги,Молящим голосом он вскрикнул мне: «Беги!»,Минуты не было последнему объятью,

Лишь руку я схватил и шпоры дал коню —И с тех пор при себе кинжала рукоятьюНа память друга я как жизнь ее храню.

Жизнь*

Прекрасно, высоко твое предназначенье,Святой завет того, которого веленье,Премудро учредя порядок естества,Из праха создало живые существа;Но низко и смешно меж нас употребленье,И недостойны мы подобья божества.Чем отмечаем, жизнь, мы все твои мгновенья —Широкие листы великой книги дел?Они черны, как демон преступленья,Стыдишься ты сама бездушных наших тел.Из тихой вечери молитв и вдохновенийРазгульной оргией мы сделали тебя,И гибельно парит над нами злобы гений,Еще в зародыше всё доброе губя.Себялюбивое, корыстное волненьеОбуревает нас, блаженства ищем мы,А к пропасти ведет порок и заблужденьеСвятою верою нетвердые умы.Поклонники греха, мы не рабы Христовы;Нам тяжек крест скорбей, даруемый судьбой,Мы не умеем жить, мы сами на оковыМеняем все дары свободы золотой…

Раскрыла ты для нас все таинства искусства,Мы можем создавать, творцами можем быть;Довольно налила ты в груди наши чувства,Чтоб делать доброе, трудиться и любить.Но чуждо нас добро, искусства нам не новы,Не сделав ничего, спешим мы отдохнуть;Мы любим лишь себя, нам дружество — оковы,И только для страстей открыта наша грудь.И что же, что они безумным нам приносят?Презрительно смеясь над слабостью земной,Священного огня нам искру в сердце бросятИ сами же зальют его нечистотой.За наслаждением, по их дороге смрадной,Слепые, мы идем и ловим только тень,Терзают нашу грудь, как коршун кровожадный,Губительный порок, бездейственная лень…И после буйного минутного безумья,И чистый жар души и совесть погубя,Мы, с тайным холодом неверья и раздумья,Проклятью придаем неистово тебя.

О, сколько на тебя проклятий этих пало!Чем недовольны мы, за что они? Бог весть!..Еще за них нас небо не карало:Оно достойную приготовляет месть!

Колизей*

Поросшие мхом, окаймленные плющем,Развалины древнего зданья стоят,Ничем не напомнят они о живущем,О смерти на каждом шагу говорят.Невольно сурово глядишь на руинуИ думою сходствуешь с нею вполне.Упавший обломок там вырыл стремнину,Там сиро колонна приткнулась к стене,Изрезало время морщинами темя,А ветер-нахал их насквозь просверлил,Карниз обвалился, как лишнее бремя,Широкие двери буран растворил.Изящные части загадочной грудойЯвляются в целом смущенным очам,Разрушено всё вековою причудой!Но — слава искусству и древним умам! —Еще нам напомнить и каждый обломокСпособен об их исполинском труде,И днесь устыдится правдивый потомокДерзнуть посмеяться его наготе.Глаза не окинут огромной руины,И в час не обскачет пугливый олень;Во всем, как остаток великой картины,Былого величья хранит она тень.Угрюмое зданье! века пробежали,Пока к разрушенью ты сделало шаг;Ты крупная буква на темной скрижалиПрошедших столетий; ты им саркофаг.Твой жребий чудесный невольно мечтамиЗажег вдохновенную душу мою;Поведай мне, как ты боролось с веками,Поведай прошедшую участь свою.— Великим умом я задумано было,И думу глубокую множество рукВ существенность тяжким трудом обратило,В красе величавой восстало я вдруг.Взглянуть на меня собирались отвсюду,Мой вид был прекрасен, торжествен и нов,Дивился весь мир рукотворному чуду.В средине седьми величавых холмовЯ грозной и прочной стояло твердыней,И Рим, мне бессмертную участь суля,Меня, ослепленный мятежной гордыней,Мерилом назвал своего бытия:«Покуда ты живо, и я не исчезну, —Мечтал он, — тогда лишь, как миру конец,Мы вместе провалимся в хаоса бездну».Торжественной славой горел мой венец…Наказан за гордость надменный мечтатель,Мне многим досталось его пережить;Хоть время, и люди, и жребий-карательС тех пор сговорились меня погубить.Судьба к разрушенью мне путь указала:Сперва как старик к нему тихо я шло,Потом словно юноша быстро бежало,А было уж старо и седо чело.Что день, то я новые знало потери:Все люди считали меня за своеИ рвали в куски, как голодные звери,Невежды, изящное тело мое.И вот от всего, что пленяло, дивило,Безмерно гордился чем целый народ,Осталась былого величья могила,Теперь я скелет, безобразный урод.Любуйся чудовищем с грустью мятежной,Смотри и грусти обо мне надо мной,Обдумай судьбу мою думой прилежной:Невольно блеснут твои очи слезой.Печален мой жребий, ужасен упадок!..Но нет, не жалей меня, юный певец,Удел настоящий мой темен, но сладок,Тягчил меня славы прошедшей венец.Ужасных картин я свидетелем было.В день первый изменчивой жизни моейКровавое зрелище взор мой смутило:В стенах моих звери терзали людей.В годину гоненья на чад христианстваНеистово злоба в них рыскала вновь,Страдало добро, ликовало тиранство,Реками лилась христианская кровь.А я содрогалось от хохота черни,На мне отражался народный позор.О, лучше б забвенье мильонами тернийТогда ж закидало скорбящий мой взор!Жалеть ли прошедшего с гибельной славой?!Нет, странник, забыть я стараюсь его.Взгляни: надо мною теперь величавоКрест высится, веры святой торжество.Там льется молитва, где страшная мируНосилась речь злобы, как дикий буран;Там амбра курений восходит к эфиру,Где прежде дымилася кровь христиан.О, я благодарна премудрому богу!Пусть сорван покров красоты с моих чресл,Пускай, указуя к паденью дорогу,Меня изуродовал времени жезл —Зато мои темные дни не тревожны,Давно не обрызгано кровью стою…Нет, нет, ко мне милостив рок непреложный,Он чужд укоризны за участь мою…Чу! звон колокольный! иди на срединуРазвалин печальных, к предвечному в храм,И спой там не жалобный гимн на судьбину, —Мой гимн благодарственный спой небесам…

Ангел смерти*