Десять поводов влюбиться (СИ) - Ермолина Юлиана

Я сразу надела браслет на запястье, покрутила рукой. Теперь я точно никогда не забуду это шоу и эти острова. Теперь я связана с ними этим хитрым переплетением. Тихонько шепнула: «Спасибо тебе, незнакомец». Ветер унес мои слова. Надеюсь, в этот момент герой их услышал.

Сейчас еще сильнее захотелось познакомиться с его ароматом. Поэтому я достала пробник и открутила крышку от него. Закрыла глаза, сделала глубокий вдох и выдох и поднесла флакончик к носу. Вдохнула. Какой аромат! Это блаженство. Я погрузилась в эту волшебную атмосферу. Какой-то нереальный стойкий мужской аромат с нежной терпкостью. Он сразу обволакивает все рецепторы своей оригинальностью, брутальностью и какими-то теплыми тонами. Почему-то сразу хочется прижаться к мужской груди и вдыхать этот аромат, чувствуя при этом себя в полной безопасности. Приятный аромат. Мне очень понравился.

У Саши был другой аромат. Более резкий, строгий, пряный, но мне он в то время нравился. До сих пор если улавливаю его в магазине или автобусе, то накрывает теплыми воспоминаниями. Несмотря ни на что.

Я вздрогнула, когда за спиной услышала мужской голос:

— Извини, не помешаю?

Закрутила крышку пробника резким движением руки и обернулась. Передо мной стоял наш новый оператор всё в той же гавайской рубашке, вот только солнечные очки заменил на очки с другой оправой и желтыми стёклами. В очках темным вечером? Определенно, он — странный.

— Не помешаешь. Место не занято.

Он слегка улыбнулся и стал устраиваться поудобнее на дорожке рядом со мной. В этот момент до меня донесся его аромат. Судя по резкому благовонию, это был дешевый одеколон. Этот запах мне сразу напомнил одеколон моего отчима и тот страшный день, который разделил нашу жизнь с мамой и бабушкой на до и после.

Мне было пятнадцать. Я пришла домой пораньше из школы. Отчим был дома, с утра уже начал отмечать день Автомобилиста. Он работал водителем в такси, где мама работала диспетчером. Там они с ней и познакомились. Когда он пришел к нам в дом, мне было восемь лет. Первое время всё было замечательно. Он ко мне хорошо относился. Заботился, поправлял складочки на юбке, заплетал косички, водил на кружки. По мере моего взросления, его отношение ко мне менялось. Он стал мне грубить, оскорблять, унижать. При этом он начал сильно пить. Его раздражало во мне всё. Мои юбки были слишком короткие, мои блузки слишком откровенные, мой едва заметный макияж слишком вульгарный. Я старалась его избегать, но в двухкомнатной квартире сделать это было непросто. Тогда я стала задерживаться на гулянках во дворе, гостить у Женьки, и естественно, всё это было опять вывернуто против меня. Жизнь рядом с ним стала невыносимой.

Так как он пил и соответственно в эти дни не работал, маме пришлось работать за двоих. Она пропадала сутками на работе, а я на улице. Не знаю почему мама терпела всё это. Ведь бабушка пыталась открыть ей на него глаза. Но мама повторяла, что, когда Гена не пьет, он — замечательный мужик. С руками, со светлой головой, с умными мыслями. Но мы с бабушкой уже этого не замечали. Я его ненавидела и мечтала, чтобы мама скорей его выгнала, и мы бы снова стали жить в тишине и покое.

Придя домой в тот день и обнаружив пьяного отчима на кухне, я прошла в свою комнату и закрылась на щеколду. Бабушка была на дневном стационаре. Мама на сутках. Дома мы были с ним одни. Отчим стал звать меня, чтобы я пришла и поздравила его с днем Автомобилиста. Но я вставила наушники в уши и сделала погромче музыку. Не хочу даже смотреть на эту пьяную и противную рожу.

Он что-то кричал мне с кухни, но потом затих. Наверно уснул. Я убрала наушники и села за уроки. Через полчаса он еще более пьяным голосом снова стал меня звать. Я ошиблась, он не спал. Он просто всё это время продолжал пить в тишине. Через пару минут он пришел к моей двери и стал долбить по ней с криками: «Сука, открывай быстро. Ты забыла кто тебя кормит и поит? Тяжело поздравить батю с его профессиональным праздником? Язык отвалится? Ах, ты, неблагодарная дрянь. Я научу тебя уважению взрослых, раз мать тебя этому не научила».

Он стал выламывать дверь. Силы у него как у слона. С раза восьмого от сильного удара щеколда сдалась его натиску, и я увидела в дверях пьяного, неухоженного, бородатого мужика в несвежей майке и трико. Глаза горели ненавистью, азартом и еще… Желанием? Душа ушла в пятки от страха. Я начала бормотать и мямлить: «Дядя Гена, не надо. Можно я уйду? Пожалуйста! Мне надо идти. Меня ждет подружка».

Его только забавлял мой дрожащий вид. На губах появилась довольная ухмылка. Он молча делал шаги ко мне. Я шагала одновременно с ним, но только назад, и вскоре уперлась в спинку кровати. Надо бежать! Только эта мысль крутилась в голове. Надо бежать! Нельзя попасть в его мерзкие лапы! Я сделала шаг в сторону, и он проделал то же самое. Отлично. Я на это и рассчитывала. Я резко бросилась в другую сторону и оббежала его. Ура! Свобода! Но далеко я не успела убежать. Он схватил меня в дверях за волосы и потянул за них в большую комнату. Я ухватилась за его руку и начала помогать ногами передвигаться вслед за ним. Боль была невыносимая. Казалось, что сейчас он снимет у меня скальп, но страх был сильнее боли. Он сковывал, заставлял дрожать и бояться. Что он будет делать? Впрочем, я уже знала ответ на этот вопрос, я прочитала его в его горящих глазах.

Он повалил меня на диван и лег сверху. Его одеколон, пьяный перегар и ужасная вонь из-за рта навсегда остались у меня в памяти. Я сопротивлялась, брыкалась, плакала и молила меня отпустить. Но разве может справиться пятнадцатилетняя девочка со здоровым мужиком? Я металась, кричала, но неожиданно он затих. Из его носа и уголка рта потекла тонкая струйка крови. Я оттолкнула его от себя, и он, перекатившись, упал с дивана, перевернувшись лицом вверх. Напротив меня стояла мама с напольной китайской вазой в руках. Ее руки дрожали, ваза моментально выпала из ее рук. и покатилась по полу. При всём при этом мама не сводила с меня глаз и только причитала:

— Дочурка, милая, прости меня. Прости, что не уберегла. Прости меня, родная.

Я подскочила к маме и обняла ее. Слезы текли по щекам, но это были уже слезы радости и облегчения. Всё уже позади. Мамочка рядом. Она не даст меня в обиду. Она спасла меня. Защитила. Она рядом со мной. Я гладила ее по спине и успокаивала:

— Мамочка, всё хорошо. Он не успел ничего сделать. Ты так вовремя. Я так рада тебя видеть. Мамочка, мне так было страшно.

Отчим захрипел, и мы словно опомнились и вспомнили, что он еще здесь. Еще живой.

Сразу вызвали ему скорую помощь. Все-таки это человек, какой бы сволочью он не был.

В это время пришла бабушка. Увидев лежащего отчима в крови и разорванную на мне футболку и стянутые наполовину джинсы, бабуля всё поняла без слов. Она настояла на полиции. И до ночи нас ждали дача показаний и обследование у врача. Это был нескончаемый день.

Отчим получил в тот день черепно-мозговую травму и скончался в больнице через шесть дней. Маме дали 7.5 лет колонии строгого режима за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности его смерть. Так, один день кардинально изменил нашу жизнь и судьбы сразу нескольких людей.

— Все-таки я наверно помешал? — оператор вернул меня в реальность.

И я рада, благодаря его голосу, лишний раз убедиться, что всё это уже осталось позади, в прошлом.

Глава 24

— Нет, извини. Я просто задумалась, — убрала флакон обратно в коробочку и отложила ее в сторону.

— Александр! Приятно познакомиться, — я резко перевела на него свой взгляд.

Саша? Такое же имя? Ирония судьбы просто. Хотя чему удивляюсь, это довольно распространённое имя, но всё же легкий холодок мимолетно прошел по моей спине.

— Даша. Очень приятно. Тяжелый день? — намекаю и показываю взглядом на его бутылку воды в руках.

Он проследил за моим взглядом и. потрясся бутылкой в руках, ответил:

— Да уж. Точно этот день не войдет в список моих лучших дней. Так оконфузиться на глазах у стольких людей.