Из Ада в Рай: Избранные лекции по психотерапии (учебное пособие) - Михаил Литвак

Бихевиористы не пытались объяснить причину поведения. Необихевиористы же определяли его как объяснительные фикции. Примерами объяснительных фикций могут служит понятия «автономный человек», «свобода», «достоинство», «творчество».

Автономный человек — это объяснительная фикция, суть которой заключается в том, что у человека есть «внутреннее существо», которое движет внутренними силами. Скиннер же утверждал, что если правильно организовать обучение, кривые скорости научения будут одинаковы для голубей, крыс, обезьян, кошек, собак и детей. «Я могу сказать, что единственным различием, которое можно ожидать между поведением крысы и человека (если не говорить о колоссальной разнице в сложности) является вербальное поведение.

Свобода — еще одна фикция, которую мы приписываем поведению, когда не знаем его причин. Это хорошо видно на примере реализации постгипнотического внушения, когда испытуемый не помнит само внушение, но дает объяснение причины своего поведения — это моя свободная воля.

Достоинство (репутация) тоже объяснительная фикция. Мы отказываем в хорошей репутации, когда причины поведения очевидно порочны. Мы отказываем в хорошей репутации кашлю, чиханию и рвоте, хотя их последствия часто ценны. Но мы хвалим благотворительность, даже если знаем, что она вызвана желанием снизить подоходный налог. Как отмечает Скиннер нам следует принять тот факт, что мы не все знаем, и воздержаться как от хулы, так и от похвалы.

Что касается творчества, то он приходит к такому выводу: творческая деятельность не отличается от других форм поведения. «Поэт пишет стихотворение, как курица несет яйцо, и оба чувствуют себя лучше после того, как сделали это.

Скиннер считает, что можно управлять поведением. «Вопрос в том, будем ли мы управлять случайностями, отдадим ли управление тиранам или будем управлять посредством эффективного культурного дизайна».

Опасность ложного употребления силы сейчас особенно велика. «Мы не можем принимать мудрые решения, если продолжаем притворяться. что человеческим поведением нельзя управлять, или если мы отказываемся заниматься управлением, когда могут быть достигнуты ценные результаты. Такие меры ослабляют нас, оставляя силу науки в руках других. Первый шаг к защите против тирании — это максимально возможное обнаружение техники управления.

Человек стоит перед трудным испытанием. Он должен сберечь голову — или ему придется начинать с начала, с давнего-давнего начала».

Наиболее эффективным способом контроля за поведением является награда. Наказание информирует о том, чего не надо делать, но не сообщает о том, что нужно делать. Наказание является основным препятствием научению. Наказуемые формы поведения не исчезают; они почти всегда возвращаются замаскированными или сопровождаемыми другими формами поведения. Эти новые формы помогают избежать дальнейшего наказания или являются ответом на наказание. Тюрьма — прекрасная модель, демонстрирующая неэффективность наказания. Если заключенный ничему не научился, то нет никакой гарантии, что в той же среде с теми же соблазнами он будет вести себя по-другому.

Кроме того, наказание поощряет наказывающего. Учитель, пугая ученика плохой отметкой, добивается того, что он становится внимательным. А для учителя — это положительное подкрепление. И он все чаще прибегает к наказанию, пока не возникнет бунт.

В конечном итоге наказание не удовлетворяет наказывающего и не приносит пользы наказываемому.

При описании поведения не стоит пользоваться следующими словами «ожидает», «надеется», «наблюдает», «ассоциирует». Еще раз прочтите пример с наседкой. Скиннер утверждает, что причиной поведения является получение желаемого результата. Для того, чтобы понять, как ведут себя люди, и почему они себя так ведут, нет необходимости заниматься нейроанатомией и физиологией. Бихевиориста интересуют только входы и выходы. Лишь это можно наблюдать. Они ищут условия, регулирующие поведение, а не строят гипотез по поводу потребностей.

Бихевиористы пришли к выводам, что обусловливание происходит и без осознавания. Оно наблюдается даже во сне. Обусловливание поддерживается независимо от сознания. Это привело Скиннера к выводу, что возможности сознания в управлении поведением сильно преувеличиваются. Но все-таки обусловливание наиболее эффективно, когда человек сознает его и активно участвует в его выработке.

|Интересны разработки Скиннера по программированному обучению. Здесь каждый учащийся двигается в своем собственном темпе. Он переходит к более сложному заданию после того, как усвоил менее сложное. Благодаря постепенности продвижения учащийся почти всегда прав (положительное подкрепление), так как он постоянно активен и получает немедленное подтверждение своего успеха. Кроме того, вопрос всегда сформулирован так, что учащийся может понять то, что существенно, и дать правильный ответ. За содержание программы и его доступность отвечает составитель программы, учителю остается только помочь отдельным ученикам и организовать классную работу вне программированного материала.

Итак, подведем некоторые итоги.

1. Бихевиоральная терапия стремится помочь людям научиться реагировать на жизненные ситуации так, как они хотели бы реагировать.

2. Бихевиоральная терапия не пытается изменить эмоциональную суть отношений личности.

3. В бихевиоральной терапии жалобы пациента принимаются как значимый материал, а не как симптомы лежащей за ними проблемы.

4. В бихевиоральной терапии больной и врач договариваются о специфических целях терапии так, что оба они знают, когда эти цели будут достигнуты.

Скиннер считает бихевиоральную терапию управляющим фактором почти неограниченной силы. Он постоянно выступал против работы с внутренними факторами, что привело к тому, что многие врачи отказались от его идей и вообще от теории научения, обвиняя бихевиористов в манипулировании личностью. Я также не избежал подобных упреков. Не будем строго судить Скиннера и возьмем у него то, что нам подходит. В своей практической работе я использую некоторые его идеи.

Изучение эффектов поведенческой терапии показало, что стойкое улучшение состояние больного происходит все-таки только тогда, когда наступают внутренние изменения в структуре его личности. Если приемы бихевиоральной терапии помогают нам это делать, то почему бы не воспользоваться ими? И действительно, жизнь продолжается. Теперь уже появились синтетические методы, использующие бихевиоральную терапию как часть новой системы. Имеются достаточно серьезные исследования, показывающие совместимость поведенческой и когнитивной терапии.

Много идей поведенческой терапии можно найти в техниках нейролингвистческого перепрограммирования (НЛП).

И что плохого в том, что бихевиористы целенаправленно в лучшую для больного сторону модифицируют его поведение?. Ведь хотим мы или не хотим, но мы модифицируем поведение наших партнеров по общению так же, как и они наши. Так не лучше ли делать это грамотно, а не бравировать своей спонтанностью и непосредственностью?

Что же получили бихевиористы?

Эффективность их программ не ставилась под сомнение, но стали подниматься этические и юридические проблемы. Начали обсуждаться проблемы прав заключенных, юношества и пациентов психбольниц.

Я до сих пор чувствую тот пресс, под который попал, когда стал пользоваться приемами поведенческой терапии в клинической практике и педагогической работе. В клинической практике мне не прощался ни один промах. Я вынужден был работать со стопроцентной эффективностью. Если бы я применял обычные методы обследования и лечения и больному не становилось бы лучше, мне никто не сказал бы ни одного худого слова. Но если после применения методов бихевиоральной терапии больные не поправлялись, мне ставили в вину тот факт, что я не воспользовался лекарственной терапией. Иногда после разговора со мной больному становилось хуже с точки зрения традиционной медицины, хотя в действительности происходило осознание некоторых проблем, и подавленное настроение носило скорее очищающий характер. Но дежурный врач, придерживающийся традиционных подходов, с удовольствием делал инъекцию психотропного средства и был доволен, что предотвратил суицидальную попытку. Тем более, что больной в беседе сказал ему, что после того, как он понял, сколько глупостей натворил, так жить не хочет.

Я получал позитивное подкрепление от результатов лечения и негативное — от замечаний при неудачах.

А так как бросать такую работу мне не хотелось, я вынужден был вести явно некурабельных больных, а лечение проводить так, чтобы был хороший результат. Но сложилась парадоксальная ситуация: чем реже я допускал ошибки и чем они были незначительнее, тем больше мне доставалось. Однако приемы поведенческой терапии, которые разработаны мною (психологическое айкидо) научили меня временами отступать, но не отступаться.