Однажды в России, или Z cesku – z laskou - Иван Жидков

Надо ли объяснять, что футболисты были поражены этим спичем (а говорил Властимил около полутора часов, которые пролетели незаметно) и когда наступил конец собранию даже не сразу встали со стульев. С ними так давно никто не говорил. По большому счету, с ними вообще мало кто говорил. Тем более, в таком духе. Несмотря на явную моральную тренерскую победу, так просто лидеры команды это оставить не могли. На следующий день за обедом ко мне неожиданно подошел Андрей Аршавин, с которым ранее мы обменивались исключительно «приветами». «Вань, можешь к нам с Кержом как-нибудь в свободное время зайти, – подозрительно просто сказал он – У меня с собой компьютерный футбольный менеджер, но он весь на английском. Ты же знаешь английский, помоги там кое-что перевести». «Конечно, Андрей, нет проблем», – я еле сдержал понимающую улыбку. – «Как только, так сразу!».

«Как только», впрочем, наступило не завтра, и даже не на следующий день. То я был чем-то постоянно занят, то ребята отдыхали. Пару раз я звонил в номер Аршавина и Кержакова и Андрюша мне все так же просто отвечал: «Ой, ты знаешь, а мы спим. Давай завтра, или после ужина…». После ужина, так после ужина… Странно, неужели не хочется наконец-то разобраться в футбольном менеджере?

Наконец, день Х настал. Я сидел у Саши и Андрея и первые минут пять отвечал на вопросы о менеджере, которые, судя по всему, Аршавин и без меня был в состоянии решить. Во всяком случае, его познаний хватило, чтобы минут за 20 до моего прихода купить в свою команду Кержа. После дежурного разговора об игрушках последовали вопросы о главном тренере. Кто? Откуда? Почему «такой крутой»? Чего еще ждать? Правда ли, что разбил лоб бутылкой в Чехии игроку, который осмелился что-то сказать поперек? Ребятам, которые привыкли быть «надеждами», а не «нулями, которым следует заново учиться футболу», весьма не хотелось оставлять своих прежних позиций. Увы, анархия, наступившая вслед за морозовскими «заморозками» летом 2002-го года, распустила ребят, и они быстро почувствовали, что могут управлять настроением в команде. При отсутствии опытных игроков, которые обладали бы характером лидеров, получить пару-тройку мальчиков без царя в голове было проще некуда.

Что уж там говорить, если Борис Рапопорт, сменив в августе 2002-го Михаила Бирюкова, первую же фразу перед командой произнес абсолютно невероятную: «Ребятки, я здесь фигура временная». Этого было достаточно, чтобы понять, что уважать «фигуру временную» вовсе необязательно даже для вида, не то, что воспринимать как тренера. Многие коллеги не раз становились свидетелями довольно хамского поведения молодых игроков по отношению к Рапопорту. Это даже не камень в огород игроков. Просто футболист – одновременно и просто и сложносочиненный организм, который живет по определенным правилам. Футболист – всегда в группе. И если группа не признает кого-то одного, то жди беды. В данном случае команда не признала Рапопорта. И некоторые ее члены начали проверять, имеет ли смысл прислушаться к грозным речам нового тренера, имя которого они раньше не знали, или же все, что Петржела сказал в зале белекского отеля – ерунда, блеф и не стоит ломаного гроша. Насобирав информации, лидеры меня отпустили. Тем не менее, свой первый бой за влияние Петржела выиграл. Игроки приняли экзекуцию тренировок на «физику» и выдержали эти испытания. В оставшееся время сбора главная неприятность заключалась в том, что травмы получили Алексей Катульский и Владислав Радимов, который тогда еще не был тем самым эпатажным капитаном, к которому привыкли во всей стране, а лишь присматривался к новой команде и в основном помалкивал, держась в стороне.

Если бы не необходимость готовиться к сезону, можно было бы сказать, что тем двоим несказанно повезло. Они пропустили самую страшную часть сбора, когда начались те самые четырехразовые занятия. В 7 утра тени в темно-синих тренировочных костюмах словно зомби выплывали из маленьких коттеджей и собирались на пляже. Восход солнца, водная гладь и пики гор, белеющие вдали, никому душу не трогали в осознании того, что предстояло пережить за день. Тишину разрывал крик Боровички: «Раз, два, три! Побежали!». Тени срываются с места и ускоряются. 50-летний ассистент, как ни в чем ни бывало, трусит с ними. Через 45 минут он дает команду делать стретчинг…

Боровичка приложил немало усилий для того, чтобы в этот непростой период сделать атмосферу в команде как можно более раскованной. Даже сейчас, когда его пути с Петржелой разошлись, Властимил продолжает называть Бору лучшим в мире ассистентом, абстрагируясь от личных взаимоотношений. Казалось, что Владимир вообще мог не спать – вечная заводная улыбка, энергия, зверский аппетит. На завтрак он приходил раньше всех и позже всех уходил. На тренировках с энтузиазмом расходовал энергию, успевая не только подбадривать и руководить общей группой, но и заниматься вратарями.

Самой любимой у футболистов, разумеется, была тренировка на поле, что начиналась в 10.30. На ней отрабатывались различные тактические элементы: прессинг, фланговая игра, быстрая смена направления атаки. Работа проходила эмоционально, интенсивно, с беспрерывными шутками.

Например, на самом первом занятии Боровичка встал посреди поля и сказал, что пока игроки будут играть без мяча – учиться занимать позицию. «Мяч буду я!», – заявил он. «А бить можно?», – спросил Аршавин. «Можно, только будете получать в ответ!».

Веселье смолкало после обеда, когда предстояло идти бегать в ставший вмиг ненавистным сосновый лес. Разумеется, Властимил пару раз в нем сумел заблудиться – как-то они с Боровичкой не разобрались, где должны были встретиться и мне пришлось вылавливать тренера в какой-то чаще, где он, по собственным словам, уже готовился отражать атаку змей, что непременно должны были там водиться. Этот бег не был шуткой. Дистанции постоянно менялись: в первый день футболисты должны были бежать 10 раз по 500 метров, в другой – 10 по 1 километру, в третий – 800, 600, 400 и 300 метров по три раза и так далее. Зенитовцы умирали, но держались, хотя некоторые, как Кержаков, к примеру, сбрасывали негатив в форме едких шуток. Типа, из нас готовят легкоатлетов, «Вань, сними на камеру, как финиширует Бойт Кипкетер!».

Cлухи о турецких ужасах Петржелы, однако, быстро долетели и до Петербурга. «Розовощеких положили под штангу», – радовались болельщики, для которых хоть что-то сдвинулось с мертвой точки.

«Непонятно, что творит этот иностранец», – наоборот, кипятилась группа питерских тренеров, чьи знания остались невостребованными в большом футболе. Тенденция в высказываниях, что, мол, «такими методами работать нельзя» была превалирующей, притом многие «друзья» Петржелы, которые стали таковыми заранее, с решимостью камикадзе, не дождавшись первых результатов команды. Происходили и вовсе вопиющие случаи. Однажды на базу, когда команда как раз приехала с очередного сбора и готовилась улетать на следующий, пришли два странных человека. Добавлю от себя: люди в Питере очень быстро привыкли к демократии, неожиданно забившей ключом на базе в Удельной, и потянулись туда ручейком. Раньше-то туда тропинки, по большому счету, не было. Так вот, два гостя, один помоложе, с каким-то вкрадчивым выражением лица, другой постарше, с резкими чертами, в шляпе, как доктор Верховцев, попросились на встречу с Властимилом. Тот был в объезде и по телефону попросил поговорить с народом Боровичку. Гости представились «научной группой» и принесли с собой образец анализа игры «Зенита», то, что в Интернете принято среди болельщиков называть ТТД – технико-тактические действия. Суть была проста – мы делаем, дескать, такие разборы, а клуб нам за это платит деньги. Боровичка обещал подумать и посмотреть, незнакомцы откланялись и вели себя при этом крайне вежливо и любезно.