Занимательная зоология. Очерки и рассказы о животных - Яков Цингер

Пеликаны и фламинго в дельте Нила.

На следующий день натуралист прибыл в Порт-Саид, в то время небольшой городок, от которого начинается знаменитый Суэцкий канал, соединяющий Средиземное море с Красным. Узкий канал, длиною в 160 километров, по которому медленно идёт корабль, прорезает пустынный перешеек между Аравией и Африкой.

Войдя в Красное море, путешественник впервые увидел стайки летающих рыб, то и дело выскакивающих из воды. Их длинные, широко раскрытые плавники переливались на солнце всеми цветами радуги. Вокруг парохода всё время сновали дельфины. Ночью разрезаемые носом парохода волны зажигались синеватым огнём, разлетающиеся брызги искрились алмазами, и за кормой оставался след в виде широкой блестящей дороги — это светящиеся микроскопические организмы: простейшие и бактерии. Своё название Красное море получило потому, что в периоды массового размножения в нём красных бактерий вода приобретает красноватый оттенок.

Через семь суток после отплытия из Порт-Саида пароход подошёл к порту Аден — одному из самых жарких мест на земном шаре. Порт и город расположены среди типичной Аравийской пустыни: голых скал, камня и песка. Если, уезжая в феврале из Москвы, путешественник был в шубе, которую в Одессе сменил на пальто; если в Средиземном море вполне можно было обходиться без пальто, то здесь было уже невыносимо жарко в одной рубашке.

Забрав в Адене уголь, пароход вышел в Индийский океан и поплыл вдоль восточного побережья Африки всё дальше и дальше на юг — к экватору. На четвёртые сутки пароход пересёк экватор. По морской традиции, этот день отмечают как праздник: пассажиров и матросов, впервые попавших на экватор, обливают водой; смех, шум и беготня царят на верхней и нижней палубах.

Наконец, на 31-й день пути от Москвы, пройдя только морем свыше 10 тысяч километров, молодой русский натуралист закончил морскую часть своего путешествия, достигнув Момбазы — важнейшего порта и города Экваториальной Африки. Город расположен на небольшом коралловом островке, отделённом от материка узким проливом.

Пароход медленно входил в бухту. Непривычная для европейского глаза картина развернулась перед путешественником. Первые минуты нельзя прийти в себя от сказочного богатства тропической растительности.

У самой воды, даже частично погружаясь в неё, стоят заросли мангровых деревьев, между которыми ослепительно сверкают прогалины кораллового песка. Несколько дальше колышутся на ветру листья стройных кокосовых пальм. Массивные баобабы, издали напоминающие наши дубы, чередуются с густой сочной зеленью бананов и манго. Под яркими лучами африканского солнца изумительное впечатление производит сочетание мелколиственной зелени апельсиновых, лимонных и других деревьев с громадными перистыми листьями пальм и тамариндов. Если в умеренном поясе растительность имеет всего несколько зелёных тонов, то в тропиках поражает бесчисленное количество оттенков от почти прозрачного бледно-зелёного до густого тёмно-зелёного тона. Европейский ландшафт можно сравнить с нежной акварелью; африканский тропический — с яркой, блещущей масляными красками картиной.

В Момбазе зоолог пробыл несколько дней, деятельно готовясь к дальнейшему путешествию в глубь материка.

Наконец все приготовления были закончены, и путник сел в поезд Угандской железной дороги, связывающей Момбазу с громадным озером Виктория-Ньянца, находящимся в самом сердце Экваториальной Африки.

Пройдя по мосту и дамбе, связывающим остров с материком, поезд вначале идёт среди тропической растительности прибрежной полосы. Из окна вагона видны рощи кокосовых пальм, плантации бананов, кофе, маниоки, апельсинов и ананасов. Местность здесь густо населена, и поезд останавливается через каждые полчаса, забирая на станциях пассажиров — негров, нагружённых луками, стрелами, мешками и корзинами.

По мере того как поезд удаляется от побережья и медленно поднимается к Центральной Африканской возвышенности, пейзаж резко меняется. Начинается однообразная и однотонная степь с разбросанными на ней одиночными баобабами; её сменяют непроходимые заросли колючих кустарников и акаций, и снова тянется голая степь. С некоторым разочарованием смотрел натуралист на этот довольно скучный и неприветливый ландшафт. Быстро, почти без сумерек наступила африканская ночь. Зоолог улёгся на лавку, но ему долго но спалось. Стало как-то грустно в этой незнакомой стране. Вспоминалась Москва, родная, далёкая страна. Но в конце концов усталость взяла своё, и он заснул под мерный стук колёс.

На следующий день рано утром В. В. Троицкий, как только проснулся, выглянул в окно. Поезд только что отошёл от станции Цаво. Перед глазами расстилалась всё та же гладкая, лишь на горизонте слегка холмистая степь. Но что это? Вдали, на горизонте, а также всего в 100–200 метрах от рельс, пасутся стада антилоп. Некоторые из них лишь лениво отходят в сторону при приближении поезда, другие же, пугливо озираясь, быстро уносятся прочь.

При замедленном ходе поезда можно различить отдельные виды антилоп. Вот небольшие, величиной с козу газели Гранта и ещё меньшего размера, непрерывно помахивающие коротким хвостиком газели Томсона, а дальше — крупные, величиной с лося, но только с прямыми и наклонёнными назад рогами, антилопы канны. Однако самое сильное впечатление производят похожие на рогатых лошадей голубовато-серые антилопы гну. Они особенно выделяются своей странной внешностью.

За холмом промелькнули качающиеся шеи жираф; вдали промчался, поднимая клубы пыли, табунок пёстрых зебр.

У самого железнодорожного полотна чинно разгуливали хищные птицы секретари, разыскивающие змей — свою основную пищу. Вспугнутые свистком паровоза, быстро бежали, распустив крылья, страусы. Как эффектны и красивы эти птицы среди природы, как непохожи они на невзрачных страусов зоопарков и зверинцев! И вдруг неожиданно В. В. Троицкий увидел зайца, напомнившего ему самого обычного зверька нашей Родины; это был один из видов африканских зайцев, близких к нашему русаку.

Из хищников натуралист заметил лишь шакалов, но, как передавали ехавшие с ним спутники-англичане, бывали случаи, когда из окон вагона удавалось увидеть и льва, терзающего антилопу.

Целых шесть часов подряд поезд проходил по этому удивительному природному зоопарку. В чём же дело? Откуда такое изобилие животных? Оказывается, в этом месте Угандская железная дорога пересекает огромный резерват, или заповедник, в котором сохранилось много восточно-африканских зверей. Угандский заповедник существует и в настоящее время.

Насколько много развилось здесь зверей, видно из того, что ежегодно отмечались случаи, когда под поезд попадала неосторожная антилопа или зебра. Работники телеграфной связи жаловались на то, что жирафы своими длинными шеями обрывали телеграфные провода. Количество львов, к счастью, сильно уменьшилось. Раньше, в период постройки дороги, т. е. в 1900 году, они своими нападениями иногда наводили панику на строителей. Был даже случай, когда из-за поселившихся близ станции Цаво двух львов, нападавших на людей, пришлось приостановить постройку моста через реку Цаво на три недели, пока одному из инженеров не удалось застрелить обоих хищников. Другой крупнейший заповедник — имени Крюгера, площадью около 2 миллионов гектаров, находится в Южной Африке между реками Лимпопо и Крокодиловой. В этом заповеднике, организованном в 1926 году, охраняются антилопы куду, буйволы, слоны, жирафы, львы и другие животные.

Восточно-Африканский заповедник.

Ввиду обилия зверей движение людей по заповеднику пешком, на велосипедах и верхом запрещено. Осмотр территории экскурсиями и туристами разрешается только в пределах дорог, на автомашинах и в сопровождении опытных проводников. О количестве диких зверей, населяющих заповедник, можно судить по заметке одного английского туриста, который, пробыв в заповеднике четыре дня, наблюдал стада антилоп в несколько сот голов, видел стадо слонов в 44 головы: в течение одного дня встретил 17 львов; видел одиночных буйволов.

Конечная станция Угандской железной дороги — Порт-Флоренс, находится на расстоянии 900 километров от Момбазы на берегу озера Виктория-Ньянца. Это огромное озеро имеет 400 километров в длину и столько же в ширину.

Зоолог поселился в городке Букоба на берегу озера, откуда совершал экскурсии в окрестные тропические леса. В этих местах водились леопарды, охотящиеся как и большинство африканских хищников, ночью.

Вот как описывает В. В. Троицкий наступление ночи в окрестностях Букобы. В 6 часов вечера почти сразу, без наступления сумерек, начинается тёмная тропическая ночь. В воздухе появляются полчища комаров; массы летучих мышей слетают с деревьев, где они спали днём. Мерцающими зигзагами проносятся во всех направлениях светящиеся насекомые. В тихих и безмолвных днём лесах появляются звуки, постепенно разрастающиеся в целую симфонию. Со всех сторон раздаются резкие и большей частью неприятные крики птиц и похожие на плач ребёнка голоса лемуров. Лягушки издают громкие звуки, напоминающие орган или мелодичный звон сотен бубенчиков. И вдруг среди этих мирных звуков раздаётся протяжное, громкое мяуканье леопардов, не прекращающееся почти всю ночь и вызывающее нервную дрожь у непривычного человека. Иногда к нему присоединяется страшное рыканье льва. В палатке путешественников по африканскому обычаю горят две керосиновые лампы; если одна из них будет погашена налетающими насекомыми или летучими мышами, то другая останется зажжённой — для защиты от леопардов, которые, как и все звери, боятся огня.