Битва за Атлантику. Эскорты кораблей британских ВМС. 1939-1945 - Денис Райнер

Права коммодора конвоя и старшего офицера эскорта следует разъяснить. Коммодор ответствен за управление торговыми судами и их безопасность с учетом всех возможных противников. Старший офицер эскорта должен был обезопасить конвой от нападения немецких подводных лодок. Такое разделенное командование на практике себя вполне оправдывало до тех пор, пока реальную угрозу несли только подводные лодки: насколько мне известно, коммодор всегда соглашался с требованием старшего офицера эскорта изменить курс конвоя, если в этом возникала необходимость.

В рассматриваемом случае коммодор конвоя, лишившись своего океанского эскорта и не имея никакой противолодочной защиты, вполне мог ожидать нападения подводных лодок. Возможно, он принял решение рассеять конвой, чтобы разбросать потенциальные мишени по максимальной площади. Как только в группе В-12 стало известно о рассеивании конвоя, коммандер Говард-Джонстон на «Малколме» и еще четыре эсминца на полной скорости направились к конвою, чтобы попытаться исправить ситуацию. За ними шли корветы с максимально доступной для нас скоростью, а уже за нами старались не отстать противолодочные траулеры.

Ночь прошла в отчаянных попытках собрать рассеянный конвой. Казалось невероятным, что суда успели уйти так далеко друг от друга за каких-то 2 часа! Обнаружив одно или два судна, мы провожали их к «отаре», где, как беспокойная овчарка, метался «Малколм», и опять отправлялись на поиски. До полуночи удалось собрать около половины судов и даже навести среди них некое подобие порядка. Немного севернее коммандер Дж. Босток на бывшем американском эсминце «Черчилль» собрал «под крыло» еще десять судов и с помощью траулера повел их к остальным. Вскоре после полуночи был торпедирован крупный голландский танкер «Элуза»: в мгновение он превратился в гигантский пылающий факел. Выбрасываемые в воздух клубы черного дыма медленно сносило ветром в сторону. Из развороченного торпедой борта в море вытекала горящая нефть.

Проведя «Черчилль» с наветренной стороны от полыхающего танкера, коммандер Босток подвел корабль под прямым углом к носу танкера. Затем совершенно хладнокровно, словно на учениях, оставаясь в некотором удалении от судна, которое имело все шансы в любую минуту взорваться, он выбросил спасательный круг с брюками и поднял на борт всех членов команды и даже любимый радиоприемник капитана. Последний перешел к спасателю в качестве подарка.

Все это было бы нелегким делом и на британском эсминце. А на американском подобные действия требовали воистину незаурядного мастерства. Работать на бывших американских эсминцах было чрезвычайно сложно, и тому были вполне очевидные технические причины. По совершенно непонятным соображениям, известным только самим американцам, они сделали оба гребных винта вращающимися в одну сторону. Это никак не влияло на скорость, но управлять таким кораблем было так же сложно, как одновинтовым. Завершив спасательные операции, коммандер Босток вернулся к своим подопечным.

На следующий день рано утром на «Вербену» поступил приказ вернуться к торпедированному судну. Если оно еще на плаву, его следовало взять на буксир и приступить к буксировке до прибытия океанских буксиров. В начале войны мы спасали все, чему еще можно было надеяться вернуть мореходность.

Приблизившись к обломкам судна, мы обнаружили всплывшую немецкую подводную лодку. Очевидно, немцы решили полюбоваться на дело рук своих. Лодка двигалась прямо на нас. Мы заняли места по боевому расписанию и стали ждать. Немец не делал никаких попыток уклониться. Я предположил, что немецкий командир, заметив нас, предпочел принять бой, а не пытаться укрыться на глубине, подвергнув себя неминуемой атаке глубинными бомбами. Думаю, в его положении я бы поступил так же. Подводная лодка на поверхности – трудная мишень. «Вербена» намного крупнее и куда более уязвима. Я передал сообщение на «Малколм»:

«Вступаю в бой с немецкой подводной лодкой, всплывшей возле обломков голландского танкера».

Я слышал, как с «Малколма» сразу же вызвали по радиотелефону «Черчилль»:

«„Вербена“ вступила в бой с немецкой подводной лодкой. Отправляйтесь на помощь. Будьте готовы принять на борт команду».

Когда расстояние сократилось до 2000 ярдов, я приказал открыть огонь. В результате первого выстрела немцев на мостике, должно быть, изрядно окатило водой. Лодка плавно отвернула и начала погружаться. Наш второй снаряд взорвался за ее кормой. Задраив водонепроницаемые двери, мы пошли на таран, но для претворения в жизнь этого опасного маневра нам не хватило скорости. Пройдя точку, в которой лодка начала погружаться, мы сбросили с кормы глубинные бомбы. С одной стороны, это была необходимая формальность – на успех я, в общем-то, не рассчитывал. Но ведь, с другой стороны, нам могло и повезти! Лодка нырнула на скорости, и определить ее глубину было весьма затруднительно. Полагаю, у немцев наверняка возникли проблемы с дифферентом. Чтобы его восстановить, он должен был воспользоваться насосами для перекачки балласта. Иными словами, у нас были неплохие шансы обнаружить лодку с помощью асдика.

Мы быстро установили четкий, устойчивый контакт. Немецкая лодка находилась под «Элузой». Я попытался атаковать, но был вынужден отказаться от этого намерения, опасаясь добить и без того искалеченный танкер. Мы осторожно обошли «Элузу» и только тогда атаковали. Очевидно, лодка получила повреждения, потому что на воде появились и начали быстро расплываться масляные пятна. Лодка двигалась против ветра. Мы приготовились к новой атаке, но лодка, судя по всему, круто развернулась и легла на обратный курс. Мы внезапно потеряли контакт, а когда установили его снова, лодка возвращалась к «Элузе». Вероятно, немец знал, что теряет топливо, и хотел попасть под нефтяное пятно, разносимое ветром на много миль от поврежденного танкера. Мы атаковали еще раз. По определенным признакам я понял, что лодка ушла на большую глубину. А тяжелых глубинных бомб, предназначенных специально для таких случаев, у нас не было. Да и 50 обычных глубинных бомб, имевшихся на борту, были почти израсходованы.

«Черчилль» уже находился на подходе, и я решил подождать, чтобы навести эсминец на цель. К сожалению, на нем была установлена устаревшая модель американского гидролокатора, значительно менее эффективная, чем наша, особенно с глубоководными подлодками. Передав на «Черчилль» расстояние и пеленг, мы выполнили свою миссию. Теперь дело было за ним. Техника подобного взаимодействия была позже отработана и доведена до совершенства. Если два корабля действовали совместно, причем оба были оборудованы радарами, и, значит, существовала возможность точно определять постоянно изменяющееся расстояние, результаты почти всегда оказывались высокими. В то время, о котором я веду повествование, мы сбрасывали с «Вербены» бомбы сериями по 5 единиц. Позднее ее переоборудовали для тяжелых бомб и серии увеличились до 10 единиц – 5 легких и 5 тяжелых. Расчет шел на то, что подлодка будет расплющена взрывами – тяжелые снаряды взрывались под легкими.

После атаки мы потеряли контакт и понадеялись, что потопили подлодку. Однако уверенности в этом не было, поэтому мы оставались на месте до рассвета следующего дня – 24 мая. Затем, так и не прояснив судьбу лодки, зато убедившись, что топливо на исходе, мы тронулись в долгий 40-мильный путь до Рейкьявика.

Вскоре после 10 часов мы перехватили сообщение о гибели «Худа», но тогда еще не знали, как и где это произошло. Через некоторое время мы услышали, что британский крейсер вступил в бой и был взорван немецким линкором «Бисмарк» в Датском проливе между Исландией и Гренландией, то есть в 200 милях от нас. Из сообщений с крейсеров «Суффолк» и «Норфолк» было ясно, что корабли противника пройдут где-то поблизости. Я просемафорил на «Черчилль»:

«Ваши комментарии?»

«Наблюдайте и молитесь», – последовал ответ.

Как раз перед ленчем мы заметили на горизонте большой корабль, идущий в южном направлении. Его корпус был скрыт за линией горизонта, поэтому идентифицировать его было почти невозможно. Я снова запросил «Черчилль»:

«Следует ли доложить о том, что я вижу?»

«Лучше не надо, – ответили нам. – Все равно точная идентификация невозможна. Может возникнуть путаница. Надеюсь, на „Суффолке“ контролируют ситуацию».

Корабль скрылся на юго-востоке, а мы пошли своим курсом и вскоре присоединились к коммандеру «Малколма», который был отправлен на поиски уцелевших с «Худа». Позже коммандер Говард-Джонстон показал мне саквояж, набитый деревянными планками. Это все, что осталось от замечательного британского корабля.

В середине июня мы пошли в Лондондерри на очередную очистку котлов. С каждым идущим домой конвоем мы отправляли по один-два корабля, поскольку в Рейкьявике выполнить эту процедуру не было возможности. И мы пропустили 29 июня успешную охоту, завершившуюся потоплением нашей группой немецкой подводной лодки «U-651».