Загадки поля Куликова - Юрий Звягин

Последнюю версию наиболее подробно, пожалуй, развил А. Л. Никитин в своей статье «Что написал „Софоний Рязанец“?»{81}. Взяв за основу гипотезу А. Д. Седельникова и В. Ф. Ржиги об аутентичности Софония «Задонщины» Софонию Алтыкулачевичу, боярину Олега Рязанского, он обосновал: этот человек ничего не писал. Он просто был тем, кто передал Дмитрию сообщение от Олега о нашествии Мамая. При этом он указывал на Тверскую летопись, в которой под 6888 г. записано: «В лето 6888. А се писанiе Софонiя Резанца, Брянского боярина, на похвалу великому князю Дмитрiю Ивановичу и брату его князю Володимеру Андреевичу. Ведомо ли вамъ, Рускымъ государямъ, царь Мамай пришел изъ Заволжiа, сталъ на реце на Воронеже, а всем своим улусамъ не велелъ хлеба пахать; а ведомо мое таково, что хощетъ ити на Русь, и вы бы, государи, послали его пообыскать, туто ли онъ стоитъ, где его мне поведали?»{82}. Именно этот текст и считает Никитин посланием Олега Дмитрию (тем самым, о котором упоминает Пространная повесть), переданным Софонием Алтыкулачевичем. Это явно не кусок «Задонщины», хотя и начинается с «А се писание Софонiя Резанца». И сведения в этом отрывке приводятся такие, каких нет до Сказания о Мамаевом побоище: что Мамай стоит на Воронеже и не велел своим людям пахать хлеб. С другой стороны, автор текста четко говорит князьям: «Вы бы проверили, там ли он, где мне сказали». Вот это совершенно уникальные строки, которых нет и в Сказании. Действительно, создается впечатление, что передано реальное послание — предупреждение.

Ну если Софоний ничего не писал, тогда и говорить не о чем. Впрочем, даже если писал (не важно, кем был этот Софоний), то все равно не известно, когда и что именно. В «Задонщине» его имя присутствует на самом деле просто как ссылка на какого-то предшественника. Может быть, и автора неких произведений, поскольку перед этим говорится о Бояне. Но что это за произведения? Никитин, к примеру, отмечает использование в «Задонщине» «Слова о погибели Русской земли». Может быть, поминаемый Софоний, если он не просто посланец, — автор именно этого произведения (написанного, как полагают некоторые исследователи, в рязанских землях)? А что касается того, что его имя фигурирует и в заглавиях двух списков «Задонщины» («Писание Софония старца рязанца, благослови отче: Задонщина великого князя господина Дмитрия Ивановича и брата его князя Володимера Ондреевича» в Кирилло-Белозерском и «Сказание Сафона резанца, исписана русским князем похвала, великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его Володимеру Ондреевичу» в Синодальном), укажем: в последнем оно есть и в самом тексте. Ну, не будет же человек сам на себя ссылаться! Скорее переписчик, излагая протограф, напортачил.

И еще одно. Неплохо бы было задуматься: а мог ли рязанец в XIV в. написать восхваление московским князьям? Ведь это был период ожесточенной борьбы Рязани с Москвой за независимость. Москвичи не раз совершали нашествие на рязанские земли, изгоняли ее князей. Да тому же Олегу Рязанскому пришлось дважды бежать от Дмитрия. Причем второй раз — непосредственно после Куликовской битвы.

Так что, ох, вряд ли! Скорее текст «Задонщины» указывает на время, когда Рязань уже вошла в состав Москвы. Или по крайней мере попала под ее плотное влияние. А произошло это не раньше смерти Ивана Федоровича, внука Олега. Т. е. в 1456 г. Тогда на престол Рязани взошел восьмилетний Василий, которого московский великий князь Василий Васильевич забрал к себе «на воспитание до совершеннолетия». В рязанских городах сели московские наместники. А рязанского князя женили на московской княжне, которая, судя по всему, вертела, как хотела, сначала мужем, а потом сыном. И продолжалось это до 1501 г.

Вот в этот период на рязанской земле и могла только быть написана «Задонщина». Кстати, отсюда и рязанские бояре могли появиться в списке павших на Мамаевом побоище.

Так что если мы имеем рукопись с «Задонщиной», датированной ранее второй четверти XVI в., стоит задуматься: а был ли Софоний (если он — автор) родом из Рязани? Тем более, он в текстах почему-то упорно «резанец», через «е», хотя в летописях Рязань обычно пишется через «я» или «ять». И потом: почему он в Тверском сборнике назван брянским боярином? Позже, в разделе о восточных источниках, мы увидим, что есть и другая версия происхождения прозвища Софония, от слова «резать».

Вопрос об авторстве понадобился мне больше для того, чтобы показать читателю: насколько, несмотря на не первое десятилетие длящуюся дискуссию, вокруг «Задонщины» много неясностей. Тем более, не до конца прояснен вопрос о том, какой из списков ближе к протографу. Да, Кирилло-Белозерский имеет прилично отличий. В нем единственном нет имени Софония в тексте, а есть только в заглавии. В нем совершенно иной «список городов», чем в других. Наконец, текст заканчивается на т. н. «плаче московских жен». Считают, что у Ефросина был неполный, дефектный текст протографа. Но можно ли утверждать, что именно дефектом объясняется разница в «списке городов»? Вернее, то, что в Кирилло-Белозерском списке вместо городов фигурируют земли.

Думаю, Никитин вполне справедливо заметил, что перечень, содержащийся в списке, в основе своей имеет «Слово о погибели Русской земли». Там читаем: «до ляховъ, до чаховъ… до Устьюга, где тамо бяху тоймици погани, и за дышючимъ моремъ… до черемисъ… а угры твердяху… городы железными вороты»{83}. То есть в Кирилло-Белозерском списке повторены ляхи, чехи, черемисы, Устьюг, поганые и «дышучее море». Возможно также, что и «Железные ворота» (хотя в «Слове…» это не город Дербент, носивший такое название, а вполне реальные обитые железом ворота городов).

Это значительно больше, чем совпадений с текстом «Слова о полку Игореве», который традиционно считают за основу для «реплики» в «Задонщине». Ведь оттуда взята напрямую Волга, да еще, косвенно, «порожные земли» («дивъ… велитъ послушати земли незнаемые, Влъзе, и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню»). Ну из того же «Слова о полку Игореве», но из другого места, взят, возможно, Рим. Только там это не столица Италии, а город Римов, по сведению Ипатьевской летописи, разрушенный половцами.

Странно, конечно, что вместо тоймичей поставлены татары. Но это (и тут нужно согласиться с Никитиным) говорит скорее за то, что текст Кирилло-Белозерского списка не написан, а переписан с протографа Ефросином. Поскольку сам он, живя в Белозере, не мог не знать, что за Устьюгом никаких татар нет.

Получается: список земель, до которых доходит весть о победе русских на Дону, в Кирилло-Белозерский список попал из протографа. Причем автор протографа пользовался «Словом о полку Игореве» и «Словом о погибели Русской земли».

А откуда и когда взялся список городов в других вариантах? Скажем честно: а бог его знает! Если исходить из времени написания имеющихся у современных исследователей в распоряжении рукописей, то не раньше конца XVI века (собрание Музейское, № 2060). Причем в нем-то список короче: «Шибала слава к Железнымъ вратом, к Риму и к Кафы по морю, и к Торнаву, и оттоле к Царюграду…». В Синодальном списке XVII века появляется то, что принято считать Орначем: «Шибала слава к морю и к Ворнавичом и к Железным вратом, ко Кафе и к туркам и ко Царюграду…» Обратите внимание: вместо «к Торнаву» написано «к туркам». Наконец, в самом позднем списке Ундольского — самый полный вариант. Зато и города в нем написаны с максимальным искажением. Даже вместо Кафы какая-то Сафа.

Список Ундольского вообще, надо заметить, отличается огромным числом «ляпов». К примеру, первых киевских князей, которым пел свои песни Боян, здесь именуют Игорь Бярикович и Владимер Всеславьевич. От Калки до Мамаева побоища проходит 170 лет. Дон в целом ряде мест именуется Дунаем. И так далее.

Как вы думаете, это случайно, что чем более поздним временем датируется сохранившияся рукопись, тем полнее список упомянутых в ней городов? Что-то мало верится в такое совпадение. Скорее можно предположить, что текст дописывался. А, значит, мы имеем именно первые списки, а не их более поздние копии. Но тогда протограф «Задонщины», если он существовал, переписан был первый раз в 80-х гг. XV в. А это заставляет предположить: и написано произведение было примерно в те же годы.

Что же касается упоминания Ургенча и Тырново… А кто-то пытался посмотреть: что было с этими городами в конце XV в.? Насколько я знаю, Ургенч (точнее, Старый Ургенч, чтобы не путать его с существующим ныне городом, построенным почти в двух сотнях километров в сторону в 1646 г.), игравший длительное время важную роль в торговле Европы с Востоком, был восстановлен уже через несколько лет после разрушения, по приказу того же Тимура. Не в том блеске, конечно, как во времена хорезмшазхов, когда он был вторым по величине городом после Бухары, но все же. С XV в., из-за того что Амударья отошла на 40 км от города (вследствии изменения русла), Старый Ургенч на самом деле стал загибаться, но просуществовал до середины XVII в. Сейчас он внесен в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. И в нем есть такие признанные ЮНЕСКО архитектурные памятники, как медресе ибн-Хаджыба (XIV–XVI вв.), мавзолей Пирярвели (XIV–XVII вв.), Дашгала (XIV–XVI вв.), Маткарим-Ишан (XIX–XX вв.), Султан Али (1580).