Курение мака - Грэм Джойс

Наконец они представились нам как Бхан и Кокос. Оба были жилистыми низкорослыми парнями и улыбались значительно реже, чем это обычно делает любой их соотечественник. Тот, что помоложе, Кокос, с длинными гладкими черными волосами, говорил на ломаном английском, понимать который мне удавалось с большим трудом. Бхан, похоже, был прирожденный молчун. За дополнительную плату они согласились готовить еду и договариваться со старостами деревень о стоянках на маршруте. При расчете комиссионных были учтены интересы туристической компании, к тому же нас снабдили небольшими рюкзаками и спальными мешками. Чемоданы и большую часть наших вещей было решено оставить в отеле.

Бхан и Кокос заявили, что готовы приступить к работе хоть завтра. В результате мы договорились, что на следующий день доберемся на грузовике до поселка Бан Май Кон, а дальше отправимся в путь пешком.

– Иными словами, – произнес Фил, – впряжемся в орало.

– Какое орало? – спросил Мик.

Я не знаю, что имел в виду Фил, но одно было ясно как день: мы отправлялись в джунгли.

Поскольку этому вечеру предстояло стать для нас последним в Чиангмае, Мик был одержим идеей доставить себе на прощание максимум удовольствия. Он принял душ, побрился и спрыснул себя одеколоном.

– Джунгли так джунгли, – несколько раз повторил он, – не знаю, что нас там ждет, но пива мы там точно не дождемся.

Таким способом он ясно давал мне понять, что собирается напиться до бесчувствия.

Перед тем как выйти, я тихо стукнул в дверь Фила. Он медленно приоткрыл дверь, и мне показалось, что я побеспокоил его во время молитвы.

– Пошли с нами.

– Разгульная ночь в городе ничего не решит, – ответил Фил.

Мик снова съязвил в его адрес:

– Конечно, нам сейчас надо сесть и как следует раскинуть мозгами, я имею в виду – обмозговать грядущее.

– У нас нет никакого представления о грядущем.

– Это точно.

Он снова замкнулся.

– Фил, – сказал я, – мы собираемся пойти выпить по паре кружек пива, и я буду рад, если ты пойдешь с нами. Мне не хочется оставлять тебя в одиночестве.

– Отец, ты не понимаешь? – Он бросил на меня быстрый взгляд, – В отличие от вас, я не одинок.

С моих губ сорвался вздох, смахивающий на звук «ё».

– Ну хорошо, – уступил Фил, – я пойду с вами. Но я не хочу, чтобы вы делали из меня дурака.

– Очень мило с твоей стороны, – сказал я. – Теперь и Мик почувствует, как у него от сердца отлегло.

Фил оказался значительно оживленнее, чем я ожидал, зато Мик выглядел подавленным. Его, так же как и меня, тревожила неизвестность. За те несколько дней, что мы провели в Чиангмае, я начал понемногу привыкать к духоте, к зною, к пряной еде, бесконечной торговле по пустякам. Что касается Мика, то обычно, где бы он ни был, он вел и чувствовал себя как дома, но джунгли без баров и бильярдных столов, без отелей, холодного пива и пепси-колы существенно меняли дело.

Проходя мимо храма Ват Пан Тонг, мы заметили старого тайца, сидящего на корточках у простыни с разложенными на ней сувенирами. Мик внезапно повернулся и подошел к нему. Старик торговал амулетами из металла, дерева и терракоты. Мик взял один из них, но, когда старик назвал совершенно несуразную цену, положил амулет на место. Тогда торговец предложил ему другую вещицу, на вид более стоящую, но на деле страшно дешевую.

– Ты собираешься это купить? – спросил Фил.

– Тише, – прошипел Мик и после небольшого раздумья показал на амулет с отверстием для цепочки. И тут старик немало удивил нас: высоко подняв выбранный Миком амулет, он стал раскачиваться и громко причитать, благословляя покупку. Мик как зачарованный смотрел на этот спектакль и был явно поражен всем происходящим.

– Видите? – спросил он, после того как мы отошли от старика на несколько шагов. – Ко мне румянец вернулся. Это амулет работает.

– Языческий фетиш, – сказал Фил. – Но тщетна надежда во дворе язычников!

– Отвали, – буркнул Мик.

Я внимательно рассмотрел амулет. Это был плоский терракотовый ромб с вырезанным на нем полумесяцем с рогами вверх и с лучами струящегося света.

– Ну что ж, – сказал я. – Тайский вариант кроличьей лапки, на удачу.

– Не знаю, Дэнни, кого из вас мне противнее слушать, – ответил Мик, ускоряя шаг.

Пока мы шли к облюбованному нами бару, Фил держался позади и все бубнил по поводу амулета. Ни дать ни взять – вылитый Голлум из «Властелина колец».

Я быстренько переговорил с Шейлой и дал трубку Филу, чтобы он расписал ей подробности. Затем мы выпили по нескольку кружек пива, а Фил даже согласился сыграть пару партий в пул с девицами из бара, но ни общение, ни разговоры не ладились. Мик был не в духе. Повесив свой амулет на шею, он что-то мямлил о «правильных словах и поступках». Я не мог взять в толк, к чему он клонит, когда он сказал:

– Знаешь, Дэн, мне тут надо кое-что уладить. Расставить по полочкам.

Но потом Мик спросил, не соглашусь ли я зайти с ним к «Грустным любовникам». Он хотел извиниться перед Мэй-Лин за свое поведение.

– Конечно сходим.

Он заметно повеселел. Только вот сейчас, сразу, он не готов, сказал Мик. Ему хочется обойти бары, выпить пива, подразнить девочек, разбить пару сердец. Очень скоро он пришел в себя. Я смотрел, как одна из девиц обмахивала веером его лицо, другая протягивала дольки ананаса, и, несмотря на все неудобства, которые Мик мне доставил, все же радовался, что мы вместе отправляемся в джунгли.

У Фила были свои планы. После того как нераскаявшаяся Магдалина обыграла его в пул, он положил кий и предложил всем нам пораньше отправиться спать.

– Отчепись, – отозвался Мик с набитым ананасом ртом.

– Нет, – Фил покраснел. – Завтра у нас трудный день, и нам надо встать отдохнувшими и бодрыми.

– Знаешь что, – сказал я. – Ты отправляйся в гостиницу, а мы придем попозже.

– Боюсь, – возразил Фил, – что буду настаивать на своем предложении.

Остолбенев, я уставился на Мика, а Мик на меня. Затем Мик поднялся, смахнув порхавших вокруг него девиц.

– Ну что ж, подчиняюсь, если он настаивает. Прошу прощения, девочки, мне нужно идти. Я призван. Доброй ночи, радость моя. Целую, целую. Одно последнее объятие.

Я думал, что Мик валяет дурака. Так оно и было. Произнеся эту тираду, он рухнул обратно на стул.

– Но, поразмыслив хорошенько, а не выпить ли нам еще пива?

Фил не счел выходку Мика забавной. Покрывшись от волнения испариной, он требовательно взглянул на меня:

– Папа?

Папа! Он назвал меня папой!

– Я скоро приду, сынок, – ответил я как можно мягче.

Конечно, он был прав, но я не привык, чтобы со мной разговаривали тоном церковного старосты.

И в этот момент Фил вышел из себя. Он просто взорвался.

– Вы, оба, – заорал он, – вы соображаете, где находитесь! Невежды! Оглянитесь вокруг! Вы погрязли в омуте греха и даже не сознаете это. Блудницы! Наркотики! Пьянство! Обжорство! Лихоимство! Куда вас занесло? Вам что, нужно произносить каждое слово по слогам? Вы сидите в языческом капище зла и порока! В прибежище дикарей! Здесь моль, ржа и мрак, а вы думаете – это все шуточки? Ну что ж, недолго вам ждать, близок для вас час пробуждения!

Девицы, поначалу хихикавшие, примолкли. Лицо Фила потемнело, волосы освещались красным и зеленым неоновым огнем, и сейчас он обращался уже не к Мику и не ко мне, а ко всем собравшимся в баре. Его глаза походили на лужицы кипящей смолы. Слюна пенилась на губах. Он был совершенно безумен. Впервые в жизни я почувствовал страх перед ним и в то же время страх за него.

– Мне жаль тебя! – воскликнул он, немного придя в себя. – Да, жаль, потому что неотвратимо грядущее. Но, отец, я буду горячо молиться за тебя.

С этими словами он стремительно вышел из бара и сел в стоявшую у входа коляску моторикши. Газанув, мотор изрыгнул черный вонючий выхлоп.

– Провались ты со своей газонокосилкой, – крикнул ему вслед Мик.

Я почесал затылок и вздохнул:

– Не знаю, может, это я виноват? Не доглядел за ним?

– А на что он намекал, когда кричал о лихоимстве? – поинтересовался Мик.

К тому времени, когда мы добрались до «Грустных любовников», на душе у нас стало веселей и появилась какая-то необыкновенная легкость. Наверное, это была реакция на выходку Фила. Несмотря на то что я не принял его слов всерьез, сам поступок произвел на меня тяжелое впечатление. Как будто стая черных птиц вспорхнула и расселась по обочине еще не пройденного нами пути.

То ли от смущения, то ли от страха, но мы вели себя как поддавшие школьники, хлопающие друг друга по ляжкам и закатывающиеся от смеха по любому поводу. Каким-то образом нам удалось прихватить с собой четырех девиц из углового бара, пообещав заплатить им, если они пойдут с нами в ночной клуб. Так что нашего полку прибыло.

В «Грустных любовниках» было полно народу. Местечко, что ни говори, было почище соседних баров, и неудивительно, что девицы согласились пойти с нами. Зал вспыхивал синими и оранжевыми перекрещивающимися лучами. Играли классический соул. При первых тактах «Харлем шафл» [25] Боба и Эрла Мик потащил нас танцевать, и мы, сбившись в тесный кружок, плясали как могли. Вообще-то я еще тот танцор, но в тот вечер был в ударе и откалывал всякие несуразные коленца, так что вдоволь повеселил наших девиц.