Небесный страж - Николай Леонов

– И где же такое место? – прищурился Орлов.

– Там, где проживают люди сходного с ним этнотипа, – Индия, Пакистан, Бангладеш, Непал… Попробуй, найди эту «иголку в стоге сена» примерно из двух миллиардов человек, – безмятежно улыбнулся Лев.

Стас, слушая его, удивленно присвистнул:

– Ну, ты, можно сказать, прямо-таки, «осчастливил»! Если он там скрылся, то и нам его не найти!

– Ну, почему же не найти? С чего бы вдруг такая категоричность? – все также улыбаясь, возразил Гуров. – У нас есть хорошая ниточка – Тамара Антипенко. Вот только беда, если и триады про нее пронюхают. Тогда они за нее возьмутся серьезно…

Петр, изобразив гримасу крайней озабоченности, согласно кивнул.

– Да, это верно! Надо сегодня же – сейчас же! – посадить на прослушку постоянных людей, чтобы они занимались только этим направлением. И не просто контролировали запись поступающей аудиоинформации, но и в режиме реального времени следили за обстановкой в квартире Антипенко. Чуть какой подозрительный звонок – группа на выезд. Что у нас еще? Все, как будто. Ладно, мужики, до завтра!

– А как насчет эксперимента с Верочкой? – поднимаясь со своего места, жизнерадостно ухмыльнулся Крячко.

– Ладно, ладно, верю! – отмахнулся Орлов. – Свободны!

Проходя через приемную, приятели краем глаза отследили реакцию секретарши. Та, что теперь уже стало делом обычным, сразу же замерла с телефонной трубкой в руке, мечтательно глядя им вслед.

Войдя в свой кабинет, Гуров оглянулся и спросил у Стаса:

– Ты сейчас куда? К той своей неприступной очаровательнице?

– Домо-о-й! Какие сейчас могут быть очаровательницы? После такого бешеного дня хочется только одного – недельного покоя! Ты бы мне еще посоветовал съездить к той самой Даше с восьмым размером на Терновую. Так там вечером вообще нечего ловить, поскольку дома будет ее муж… Соседка Тамары и про нее много чего рассказала.

Сев за свой стол, Лев включил ноутбук и недоуменно переспросил:

– Муж?! Она что, замужем? И пыталась тебя закадрить? Ничего себе, бойкая особа!

– Да они уже давно в разводе, – авторитетно пояснил Станислав. – Жизнь у каждого своя. Просто договорились, что, когда дома оба, ни ухажеров, ни ухажерок быть там не должно. Так что не поеду. Ни к той, ни к другой, ни к третьей… А ты домой не собираешься? – надевая свою неизменную потертую кожанку, поинтересовался он.

– Кое-что надо бы доработать по триадам… – Гуров посмотрел в темнеющее окно и, передернув плечами, с трудом сдержал зевок. – Только, было дело, нашел интересный материал одного отставного цэрэушника, как Петр позвонил… Нет, лучше покорпеть здесь. Дома сейчас какая может быть работа?

Крячко помахал рукой на прощание и направился к двери. В этот момент запиликал сотовый Гурова, и Стас, уже взявшийся за дверную ручку, тут же оглянулся.

Лев поднес телефон к уху и услышал долгожданный голос Амбара.

– Доброго вечерочка, Левваныч! – хрипловато похохатывая, заговорил Константин Бородкин. – Ну, что вам сказать-то? Узнавал я насчет брюлика… Ну, в смысле, насчет пропавшего камушка. В общем, братва про это дело уже в курсах, только каждый плетет свое. Гриша-Коновал слышал, что вроде бы какой-то хмырь на днях толкнулся в ювелирку в Домодедово, спрашивал насчет того, сколько могут дать за «брыльянт с кулак размером». А там был какой-то китаеза в это время. И он сразу к тому хмырю – шасть, мол, где и чего – показывай! Ну, а тот – как дал газу! Только его и видели.

– Константин, а как называется та ювелирка, Коновал не говорил? – почувствовав, как внутри что-то сразу же встрепенулось и напряглось, быстро уточнил Гуров.

Закашлявшись и громко высморкавшись в носовой платок, Амбар с сожалением в голосе сообщил, что этого-то источник информации, получивший ее, может быть, через пятые руки, и не припомнил.

– Одно только сказал, что тот хмырь из какой-то шивоты без особой «масти». В общем, из тех, что так, по мелочовке промышляет, сам по себе бичует. Еще говорили, что взял брюлик Хасан-Абрек. Он давно уже свалил из Москвы, лет пять обретался в Ростове-на-Дону. Но там у него получились терки с армянами – он им где-то дорогу перешел, и он снова дернул сюда. Вот… И как только приехал, сразу пошел на «скок». Для начала сходил, как какой-нибудь крутяк, на выставку в Кремль, а потом «бомбанул» посольство.

– А как именно «бомбанул» – никто не говорил?

– Да болтали, будто он на территорию пролез через канализацию, сторожей отключил специальным газом, сцапал брюлик и таким же «макаром» – через люк – свалил оттуда. Про кражу брюлика, Левваныч, это все. Теперь про Колю-Брюлика. Это мне про него Володька Каштанкин, по погонялу Чих, толкнул. Когда Брюлик последний раз мотал свой срок, на зоне случилась «мокруха», и все концы сошлись на нем. Ну, «хозяин» ему и предложил, типа, отмажу от нового срока, только покажи, где та дорожка, по которой на зону «дурь» переправляют. Брюлику, как видно, деваться было некуда, он и раскололся. И тут же попал к братве «на вилы». На сходняке его решили «опустить», а потом еще и утопить в канализации. Он это дело просек и сразу ударился в бега. Но только я думаю, что без «хозяина» тут не обошлось…

– С чего бы это вдруг? – заинтересовался Гуров.

– Так бежал-то Брюлик с зоновского кирпичного завода. А его туда, как «отрицалу», до той поры не пускали и близко. А тут вдруг послали на погрузку кирпича как какого-нибудь бесконвойного активиста. Да еще говорят, у него в последний день откуда-то «мобила» появилась. Он по ней, как видно, и договорился со своими корешами – те с зоны уже давно откинулись, – чтобы помогли ему скрыться.

– Ну, и где же он сейчас?

– Дак, это, Левваныч, где-то в Можайске. Чих туда по делам своим ездил и прямо посреди дороги нос в нос встретился с Брюликом. Он, правда, при понтах, весь такой навороченный – не узнать. Да еще и бородищу отпустил, как у какого попа. Но у Чиха – глаз-алмаз, его не проведешь. Так прямо и сказал: «Здорово, Брюлик! Ты живой?» А Брюлик ему: «Какой я тебе Брюлик? Ты чего несешь? Я тебя сроду не знаю и знать не желаю!» И тем же днем Чиха в Можайске чуть не сбила машина. Он бы и увернуться не успел, если бы водила не проскочил впритирку мимо. Ну вот, Чих и понял, что его так предупредили: сболтнешь – тебе конец. Так что он об этом только мне по большому секрету рассказал. Вы уж, если чего, нас-то с ним ненароком не раскройте…

Пообещав Амбару его не подставлять, Лев положил трубку и посмотрел на выжидающе замершего Стаса. Передав ему в общих словах услышанное от своего информатора, он поинтересовался:

– Ну, куда хотел бы отправиться завтра? В Домодедово или Можайск?

Подумав, Крячко выбрал Домодедово.

– Знаешь, – пояснил он, сокрушенно морщась и вздыхая, – в Можайске, я так понимаю, надо сработать как по нотам. А у меня, сам знаешь, музыкальный слух не очень. Вдруг дров наломаю?

…Гуров даже не подозревал, что, рассказав в кабинете Орлова о своем визите на улицу Терновую, Крячко умолчал о куда более пикантном «приключении», случившемся с ним в этом же доме. Уже после разговора с соседями Тамары, спускаясь по лестнице, на площадке третьего этажа он неожиданно услышал отчаянный зов о помощи и душераздирающие, истошные крики, доносившиеся из-за одной из дверей. Заподозрив, что там может происходить убийство, совершаемое особо изощренным, зверским способом, он решил немедленно вмешаться. Поскольку на звонок и стук в дверь никто не откликался, а выломать эту деталь бронепоезда времен гражданской войны он едва ли смог бы, Станислав поспешил на четвертый этаж.

Здесь ему открыли, поскольку, возможно, помнили по недавнему визиту. Хозяин квартиры – крепкого вида дед, выслушав донельзя встревоженного Стаса, – подтвердил, что этажом ниже и в самом деле происходит «черт-те что». На вопрос Крячко, как бы туда спуститься, старик предложил пару связанных меж собой простыней. Обрадованный Стас горячо поблагодарил деда и, закрепив простыню на его лоджии, отважно спустился по этой связке к окну лоджии третьего этажа.

К счастью, оно оказалось открытым, и он без особых проблем забрался внутрь. Судя по доносящемуся из квартиры нечеловеческому вою, там находилась шайка озверевших инквизиторов, которые безжалостно пытали бедолаг-еретиков при помощи таких «милых» предметов, как дыба с жаровней и «испанские сапоги». Выхватив пистолет и изготовившись к ведению огня, Крячко решительно ворвался в квартиру с грозным возгласом:

– Руки вверх! Никому не двигаться!

И тут же испытал чувство крайней неловкости, поняв, что вляпался не туда, куда надо бы. Посреди комнаты он увидел обнаженную парочку, предававшуюся любовным утехам. При этом оба участника интимного действа издавали дикие вопли, таращась на здоровенную плиту «плазмы», на экране которой шел чудовищно-садистский фильм.

Появление незнакомца с пистолетом на изготовку, издавшего свирепый рык, внесло в эту «картину маслом» весьма реалистичный момент. Очаровательница, отворачиваясь и пряча лицо, совсем по-деревенски заверещала дурным голосом. Обожатель, попытавшись вскочить на ноги, с матерным вскриком приземлился на табуретку, охая и скрежеща зубами. Крики очередной жертвы упыря, рвущиеся из динамиков, удачно дополнили эту какофонию.