Дефолт совести - Александр Смоленский

Блейк сделал паузу и испытывающим взглядом попытался понять реакцию гостя.

– Так я же только этого и жду, мистер Блейк, – с нескрываемым ехидством ответил Холмов. – Если вы уже меня сюда затащили, то я готов все выслушать.

– Неплохо, неплохо, мой друг! – засмеялся Блейк. – Люблю, когда мне показывают зубы. Итак, насколько мне известно, предварительный разговор с вами уже состоялся. Я имею в виду беседу с Маргарет. И судя по результатам, вы настроены позитивно, но всё ещё колеблетесь...

– Совершенно верно, пока я не понимаю, чего от меня хотят.

– Тогда я буду изъясняться конкретно и лаконично, – уже совершенно серьёзным и даже жёстким тоном произнёс хозяин замка. – Я, Дэйв Блейк, глава и основатель Всемирного фонда будущих поколений, хотел бы видеть вас среди единомышленников нашей без преувеличения могущественной организации. Цели у нас прозрачны, но действуем мы, увы, тайно. Таковы издержки времени, в котором мы пребываем.

– Масоны, что ли? – не выдержал Холмов.

– Упаси бог. У нас даже нет фирменных бланков, тайных знаков и никакой дидактики. – Блейк довольно точно угадал, что может знать Холмов о мировом масонстве, и своими намеренно наивными аргументами поспешил успокоить советского лидера. – У нас конкретные, но непростые планы, сэр. Это обеспечение стабильного мирового правопорядка во имя спасения будущего человечества, во имя того мира, где не будет ни войн, ни голода, ни болезней, ни экологических катастроф и, возможно, даже самой смерти...

– Очень похоже на коммунистическую утопию, – искренне рассмеялся Холмов. – У нас в стране в такое уже не верят. Вы что, шутите, мистер Блейк?

– С той только разницей, сэр, что коммунисты всегда декларировали одно, а делали другое. Мы же ничего вслух не декларируем, а устанавливаем новый мировой порядок.

– Позвольте полюбопытствовать – и где конкретно добились успеха?

– Представьте себе, везде. От Чили до Китая. Уже десятки не самых передовых стран приняли для себя за основу модель рыночной экономики. Но что ещё более важное – взяли курс на демократический путь развития. В нашем, западном понимании.

– Вон вы куда? – со странной интонацией в голосе произнёс Холмов.

– Туда, кстати, куда и вы, мистер Холмов. Нам доподлинно известно, что вы жаждете реформ в своей стране, хотя вслух их не декларируете. Но это, надеюсь, пока.

Холмов не заметил, как залпом осушил бокал с коньяком, и жестом попросил налить ещё. Неужели за ним в Союзе следят?

– У нас в стране демократии более чем достаточно! – изображая уверенность в том, что говорит, воскликнул секретарь ЦК. – Другое дело экономика. Тут я согласен, дела плачевные.

– Нас тут никто не слышит и разговор не записывается. Так что уважьте меня, не красуйтесь, словно перед публикой. В этом смысле у вас все ещё впереди.

– В каком смысле? – не понял Холмов.

– До этого мы ещё дойдем. А пока послушайте правду. Вы как раз нам и нужны для того, чтобы раз и навсегда покончить с «империей зла» для всего остального мира...

– Это не ваши слова. Это слова Рейгана, – перебил его гость.

– Как раз слова мои. И мысли мои. А он их только озвучил. – Холмов уловил в голосе Блейка нескрываемое хвастовство и одновременно зависть перед реальным политиком. – Простите, я не закончил мысль, вы меня перебили. Так вот, для остального мира – устранить одно из главных препятствий на пути к истинному спокойствию человечества. – Блейк сделал паузу, чтобы сделать глоток виски. – Да-да, ваша страна – реальное и страшное препятствие в этом! И сейчас весьма благоприятный момент попытаться кардинально изменить её. Вы же не станете отрицать и частично только что подтвердили, что в настоящее время в СССР наблюдается полный экономический, а стало быть, и политический коллапс. Это не может не тревожить цивилизованный мир. Согласитесь, нет ничего опаснее голодной страны с ядерной бомбой за пазухой. Так что смена у вас политического курса необходима миру как воздух... Иначе и мы, и вы, одним словом, человечество рискует оказаться на грани третьей и уже наверняка последней для этого самого человечества мировой войны.

– Что вы предлагаете, господин Блейк?

Холмов сам больше всего на свете любил пофилософствовать на публике, а вот слушать других для него было хуже горькой редьки.

– Я исхожу из следующего: многолетняя холодная война, заваренная моим другом Черчиллем, не дала никаких результатов ни вам на Востоке, ни нам на Западе. Исчадие ада так и не победили, а денег спалили немеренно.

Холмов вскочил и прокричал во всеуслышание, что не позволит охаивать великую ядерную державу, страну развитого социализма.

– Вы забыли, дорогой Сергей Михайлович: ни микрофонов, ни других записывающих устройств здесь нет. Так что поберегите свой пыл для реализации наших общих идей. Поймите, я американец, хотя мои корни из Киева. Видите, обещал сказать, откуда я знаю русский язык – пожалуйста. Так вот, я американец и привык говорить прямо и откровенно. Впрочем, вы же сами отлично понимаете, что в вашей стране надлежит срочно все менять. Не так менять, как глупо и недальновидно пытался менять Хрущёв. Но и не так, как Брежнев, чей принцип был вообще ничего не менять. Но дальше так продолжаться не может. Поймите вы это. А мы же понимаем не только это, но и другое. Что для кардинальной ломки строя и прежде всего перехода к рыночной экономике и либеральным ценностям нужен молодой, энергичный и прогрессивно мыслящий лидер. И таким лидером в нынешних реалиях можете стать только вы, сэр.

– И на каком основании вы так думаете?

– Во-первых, вы уже и так близки к самой вершине власти, поэтому сделать вас первым лицом в государстве не составит особого труда. У нас есть люди и ресурсы, которые помогут вам совершить главный в жизни шаг: стать первым легитимным президентом СССР и покончить с системой управления страной через партийную верхушку, которая себя полностью не только дискредитировала, но и изжила как явление политической жизни. Во-вторых, вы, насколько мне известно из близких к вам источников... – Блейк намеренно выдержал ещё одну паузу, как бы лишний раз подтверждая то, о чём уже думал Холмов, – что его кто-то там, в СССР, уже давно и пристально изучает. – ...вы по своей натуре современный, демократический лидер. Хотя, честно говоря, демократию я сам считаю чистейшей воды химерой. Знаете, что сказал Гёте? «Нет ничего отвратительнее большинства».

– Мне показалось, что вы что-то ещё хотели добавить, господин Блейк. – Собеседник лукаво улыбнулся.

– Хотел, именно хотел. Словом, если вы, товарищ Холмов, согласитесь с нашей помощью перестраивать свою страну, то мы сможем быстро и безболезненно содействовать всем вашим реформам, которые дадут возможность людям жить более сытно и более свободно. Мы предоставим вам крупные долгосрочные кредиты, инвестируем средства в вашу экономику, ну и так далее. А вы в итоге станете в современной России великим реформатором. Как некогда Столыпин.

– Ладно я. А наш народ вы спросили? Хочет ли этого он? Хочет ли он изменить свою жизнь на американский или английский манер?! – вскинулся Холмов.

– Дорогой господин Холмов, извините меня за столь прямолинейный натиск, но время не терпит... – неожиданно смягчив тон, произнёс Блейк. – В конце концов, я не тороплю вас. Вернётесь в Москву, подумайте, ещё раз всё взвесите, посоветуетесь с умными людьми, такими, например, как академик Ильюшин. Он, кажется, сейчас где-то послом служит? Кстати, возможно, его уже пора переводить в Москву? А о своём окончательном согласии вы сможете сообщить госпоже Флетчер. Только смотрите, как бы вас эти старые пердуны, как говаривал мой отец, не обскакали. Жалко будет... Так что договорились?

– Поживём – увидим, – неопределённо ответил Холмов.

Он искоса взглянул на Блейка, который беззаботно раскуривал очередную сигару, предварительно опустив её кончик в бокал с виски. Блейк был уверен, что он согласится.

На какое-то мгновение его размышления ушли в другую плоскость. Сергей Михайлович задумался о том, как поднять свой авторитет среди товарищей по партии. Что, например, докладывать об итогах поездки членам Политбюро. Не скажешь же им, что он выхлопотал кредиты в обмен на согласие стать членом какого-то масонского фонда?

– Как будет выглядеть финансовая поддержка, если мы будем перестраивать, в смысле, разворачивать страну лицом к демократии, к гласности?

– Теперь понятно, о чём вы сейчас думали, господин Холмов. А то я, признаться, никак не мог проникнуть в ход ваших мыслей. – Блейк встал, приглашая гостя последовать его примеру, и хитро подмигнул: – Завтра, перед отлётом в Москву, Маргарет передаст вам от имени ряда стран, в том числе и Британского Содружества, официальный документ с гарантиями на выдачу долгосрочных кредитов вашей стране. Чтоб это выглядело как можно весомее для вашего правительства. Ещё один документ будет предназначен лично для вас с более конкретным изложением моих предложений, ну и конечно же требований. В каком направлении вы будете разворачивать страну, например, относительно политзаключённых, защиты прав человека и так далее.