Кто добил Россию? Мифы и правда о Гражданской войне. - Николай Стариков

Беспрерывные совещания проходят и в Берлине. «Я указал, что ввиду намечающегося удара на Западе требуется скорейшее заключение мира на Востоке, так как лишь в том случае, если мир будет заключён в ближайшее время, мы получим возможность надлежащим образом совершить переброску войск» — пишет в своих воспоминаниях генерал Людендорф. Немцы начинают спешить. Ещё немного промедления и можно просто не успеть перевезти солдат, развернуть части для нанесения удара по англичанам и французам. «По военным соображениям, — продолжает он — надо было противиться всякой попытке промедления; мы обладали достаточной силой, чтобы пресечь таковые».

В немецком руководстве могло быть два подхода к стратегии выхода из военного тупика. Первый заключал в себе немедленный мир с Россией, вывод войск с Восточного фронта и наступление на Западе. Второй подход требовал полностью обобрать Россию, пользуясь её временной беспомощностью, и используя в качестве «второго дыхания» русские природные и продовольственные ресурсы, опять же продолжить борьбу на Западе. Кайзер выбрал ограбление России. Это приведёт Германию к гибели через неполные восемь месяцев. Выступая на заседании ВЦИКа 3-го октября 1918 года, Лев Троцкий скажет о происходящем крушении Германии: «Нет надобности доказывать, что значительная доля этой катастрофы была подготовлена в Бресте немецкой дипломатией, военной, как и штатской».

Так почему же Германия встала на гибельный путь ограбления и расчленения России? Почему оно не стало заключать с большевиками справедливый мир «без аннексий и контрибуций»? Потому, что для заключения мирного договора, его, как минимум, надо подписа ть с обеих сторон.А немецкое руководство ясно видело, что большевики:

— преследуют интересы Англии и Франции;

— не торопятся заключать мирный договор;

— всячески затягивают переговоры;

— выставляют неприемлемые требования;

— предлагают Германии пожертвовать имеющимися у неё преимуществами, по сути ничего не предлагая взамен.

Да, война на Востоке, благодаря большевикам остановилась. Но Германия от этого не получила ничего. Ведь в условиях войны на два фронта, немцам нужен не просто мир с одним из противников, а возможность спокойно разгромить второго! А этого как раз и нет! Антанта делает вид, то никаких переговоров не ведётся и продолжает вести войну на уничтожение. А Германия уже не перебрасывает свои войска на Запад…

Немцы начинают чувствовать, что их обманули и продолжают водить за нос. Именно из-за поведения ленинской делегации и ужесточались требования Германии.Мы уже знаем, что германцы начинают спешить. Теперь нам будет совсем несложно догадаться, как поведёт себя делегация советской России. Правильно — большевики берут курс на затягивание переговоров!

«Генералу Гофман. Правительство русской республики считает необходимым в дальнейшем вести переговоры на нейтральной почве, и со своей стороны предлагает перенести переговоры в Стокгольм… Председатель русской делегации: А. Иоффе».

Такую телеграмму вручили германским и австрийским дипломатам, всего лишь через шесть дней после отъезда большевистской делегации. Зачем большевикам переносить переговоры в скандинавскую столицу, если вся Россия охвачена хаосом и только и ждёт, что этого мирного договора? Им смысла нет, а англичанам резон простой. Брест рядом, Стокгольм далеко. Пока делегации туда доедут, пока расселятся, пока соберутся. Перемирие уже подходит к концу, из-за всех перемещений дипломатов его придётся продлевать. А время-то идёт, солдаты германские на Запад не едут. Поэтому и делают большевики всё, что их настоятельно просят кураторы из британских и французских спецслужб. Делают это в ущерб революции, в ущерб своей стране. Просто потому, что не делать этого нельзя…

Германские дипломаты отказываются ехать в Стокгольм. Большевикам ничего не остаётся, как вновь отправить свою делегацию в Брест. Но на этот раз в ход идёт тяжёлая артиллерия. Большевистских дипломатов возглавляет не неопрятный Адольф Иоффе, а сам Лев Давыдович Троцкий. В своих мемуарах он подробно рассказывает нам о сложностях переговорного процесса. Показательна фраза, которой напутствовал его на переговоры Ленин, её часто любят приводить историки: «Для затягивания переговоров нужен затягиватель».

У немцев прекрасное настроение: раз большевики приехали, думают они, значит мир уже не за горами. Не тут то было. «Затягивание переговоров было в наших интересах. Для этой цели я, собственно, и поехал в Брест» — пишет далее Троцкий. Но почему, собственно, большевикам выгодны проволочки и откладывание подписания того самого мира, на волне которого они и пришли к власти. Чего они ждут? Ответ вы с лёгкостью найдёте в учебниках истории: Ленин и Троцкий ждут мировую революцию!

Получается очень интересная картина: новая революционная власть ставит своей главной целью остановку кровопролития и прекращение мировой войны. На словах у большевиков красивые благородные идеалы. На деле они же сразу после начала мирных переговоров начинают их затягивать и забалтывать, явно играя на стороне Антанты. Почему говоря в «Декрете о мире» о своём стремлении к пацифизму, через два месяца «немецкие шпионы» Ленин и Троцкий начинают «валять ваньку»? Что произошло за этот срок?

А произошло вот, что. Методика разрушения государства путём стачек, мирных демонстраций и словоохотливых болтунов, говорящих одно, а делающих другое, уже отработана. Она с успехом применена на практике — Российской империи больше нет. Пришло время повторить успех, теперь уже в Германии и Австро-Венгрии. Откройте любые книги посвящённые тому периоду истории, лучше всего учебники. И вы увидите, что мировую революцию большевики почему-то ждут только в этих странах. Никто из них не ждёт пробуждения рабочих Франции и Англии, никто не надеется на классовое чутьё американских фермеров и итальянских батраков. Почему? Ведь большевики говорят, что революция ожидается не германская, а мировая!

Ответ прост. Лидеры большевиков, как никто другой представляли себе весь механизм революции. Испытав на своей шкуре все чудеса и удивительные совпадения её русского варианта, они легко могли догадаться, что в скорости произойдёт в Берлине и Вене. Ведь не будет же английская разведка устраивать революцию в своей собственной стране, вот большевики и не ждут её там, зная, чья закулисная мощь разрушила Россию.

И действительно, внутренняя обстановка в Германии в этот момент неожиданно обострилась. Первые антивоенные митинги и собрания прошли там во второй половине ноября 1917 года. Сначала тихо, а потом 25 ноября в Берлине прошли демонстрации, на которых уже были выдвинуты соответствующие лозунги. В России тоже ведь начиналось именно так. Сначала «Хлеба» и «Долой войну», потом не успели оглянуться, как не стало и страны. Вот и на улицах немецких городов стали появляться нелегальные листовки. Маховик внутренней нестабильности стал невероятно быстро раскручиваться. Произошли массовые стачки в Кёльне, Мюнхене, Гамбурге и других городах. Наконец 28 января 1918 года в Берлине вспыхнула крупнейшая забастовка. Практически впервые за историю мировой войны встали немецкие военные заводы и даже кое-где начались баррикадные бои. Не обошлось без использования и самого важного российского революционного «ноу хау» — Советов рабочих депутатов. Самозваные депутаты собрались в берлинском Доме профсоюзов и предложили правительству… заключить мир на основе самоопределения народов, «без аннексий и контрибуций». То есть уйти из Прибалтики и Польши, лишиться важнейших источников продовольствия и дать зелёный свет дальнейшему разложению страны. Вот чего так ждали большевики!

И не просто ждали, а вносили свою лепту в нагнетание внутренней напряжённости в Германии. «Троцкий и Антанта радовались затягиванию переговоров… — пишет в своих воспоминаниях генерал Эрих Людендорф — По радио он знакомил весь мир и главным образом германских рабочих со своими большевистскими идеями. Всякому не вполне слепому человеку становилось совершенно ясно, что цели большевиков сводятся к тому, чтобы возбудить у нас революцию, а, следовательно, разгромить Германию».

Но в тот раз она устояла. Командующий берлинским гарнизоном объявил город на осадном положении и потребовал от рабочих немедленно приступить к работе. К неподчинившимся пообещали применить законы военного времени, т.е. расстрел. Твёрдость, проявленная руководством страны, спасла ситуацию. Во все города, где проходили стачки, ввели войска, однако от прямого подавления бастующих отказались, установив крайним сроком окончания безобразий 4 февраля 1918 года. Такая гибкость наряду с угрозой расстрела быстро привела к наведению порядка.