Королева придурочная - Галина Врублевская

Родион Ладу ни в чем не винил, хотя ему и рассказали, что ребенок оказался под колесами машины по недосмотру матери. Напротив, он страдал сам, и искренне жалел жену. После несчастья Лада еще более отрешилась от обыденной жизни. Когда возникал разговор о ее сыне, она будто не понимала, о чем идет речь. В ответ читала новые строки об ангелах на небесах и о вечной жизни в раю. У нее образовался новый круг поклонников и слушателей. Часто, по возвращении домой, Родион обнаруживал в квартире толпу каких-то немытых личностей, называвших себя художниками и поэтами. В такие дни, как правило, холодильник становился девственно чист, а в хлебнице не оставалось ни единой крошки. Родион молча поворачивал и шел в ближайший магазин, – закупить продукты. Нищие пииты оказались чуть ли не на его иждивении. Все чаще Лада отказывалась пускать Родиона к себе в постель. Он не знал одного: также непреклонно жена вела себя с другими мужчинами или для некоторых делала исключения?

Родион пытался выгнать беспардонную братию из своей квартиры, серьезно поговорить с женой, но едва за ним закрывалась входная дверь, как Лада брала телефонную трубку и приглашала друзей и единомышленников. Часто они приходили без всякого приглашения. Родион сдался перед обстоятельствами. Переключил все силы на работу. Он работал по пятнадцать часов в сутки. На работе ел, а иногда и спал на рабочем диване. Иногда – не один. Домой приходил помыться и переодеть белье, которое сам же стирал. Но ни разу ему не пришла в голову мысль развестись с женой, выгнать ее из дома. Он жалел ее, полагая, что потеря ребенка полностью оправдывает во всем обезумевшую мать.

Разве расскажешь Ксении о том, какая обстановка царит в его семье? Родион с трудом подбирал слова:

– Понимаешь, у нас с женой был ребенок. Тоже мальчик. Два года назад он погиб. После этого у нас все пошло наперекосяк. По сути, мы перестали быть мужем и женой, но я не могу оставить ее. Она пропадет одна. Вот такие пироги.

– И ты любишь ее?

– В том-то и дело, я женился на ней, можно сказать, по расчету. Искал в дом хозяйку. Но теперь должен отвечать за свое легкомыслие.

– Мы такие глупые по молодости бываем, – согласилась Ксения, оценивая собственный выбор. Ведь какое-то время ей нравился весельчак Вадик, да и замуж время пришло выходить. Все девчонки вокруг уже катали коляски с малышами.

– Я уже не был мальчиком, когда женился, – возразил Родион. – возраста Христа почти достиг.

Ксения посмотрела на часы:

– Нам пора возвращаться в город. Пошли в пансионат, заберем вещи – и покатим.

– Мы еще встретимся?

– Все так сложно.

– Ты имеешь ввиду мое положение? А хочешь, я летом в ваш санаторий в отпуск приеду? Ну и до лета, конечно, могу на выходные приезжать.

– Созвонимся.

– Что-то я не слышу энтузиазма в голосе? Я тебе не понравился как мужчина?

– Это были самые счастливые дни и ночи в моей жизни.

Ксения повернулась к Родиону, расстегнула его куртку и уткнулась лицом в колючий шерстяной свитер. Ей снова захотелось заплакать, как на плече у деда, но она сдержала себя. Родион погладил голову Ксении, едва прикрытую капюшоном, и поцеловал ее в губы. Но целоваться на открытом всем ветрам заливе было неуютно, и они вернулись в номер, чтобы забрать вещи.

Пока Ксения выгребала из тумбочки туалетные принадлежности и косметику, Родион снимал на цифровой аппарат маленький фильм с ее участием. Он просил Ксению замереть в той или иной позе, но она отворачивала лицо:

– Не надо меня снимать, я не фотогенична.

– Ты – красавица! Я сделаю твой портрет на компьютере, и ты сама убедишься в этом.

Родиону все же удалось схватить несколько интересных кадров. Он тут же продемонстрировал их Ксении на окошечке камеры. Ей странно было видеть себя глазами Родиона, в такое зеркало она смотрелась впервые, но Ксения осталась довольна.

Родион вернулся домой поздно.

Воскресный вечер был единственным незамутненным окошком, которое ему удалось отвоевать для личного отдыха. Прихлебатели жены к пяти часам были обязаны покинуть дом. Родион набирался сил для новой трудовой недели. Лада отдыхала от бурной богемной жизни и обычно, выпроводив компанию за дверь, валилась на диван без сил. В последнее время она заимела обыкновение покупать одноразовую посуду, так что уборка не занимала много времени – все сгрести и свалить в мусоропровод. В квартире было две комнаты, и супруги могли существовать не замечая друг друга. На кухне Лада появлялась редко, а по воскресным вечерам не выходила туда вовсе. Родион готовил себе немудреный ужин – яичницу или отварную картошку – и съедал его перед кухонным телевизором за каким-нибудь недельным политическим обзором. Потом шел умываться и ложился спать.

На этот раз Родион был изумлен. Жена вышла ему навстречу в прихожую, приняла из рук куртку и, подойдя близко, потерлась щекой о его свитер. Из кухни доносился запах слегка подгоревшего жареного лука.

– Что, мама приехала? – отстранился Родион, выворачивая голову в сторону кухни.

– При чем здесь мама! Ты меня больше не любишь? – едва слышным голосом спросила Лада.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Мой руки, проходи к столу, я сегодня приготовила утку по-пекински.

Родион прошел в кухню, сел за нарядно сервированный стол: две праздничные тарелки стояли на льняных салфетках каждая, тут же, в вазочке, красовался небольшой букетик синих гвоздик. Фужеры и рюмки дополняли натюрморт.

Лада достала из холодильника хрустальный графинчик с водкой.

– У нас сегодня какой-нибудь праздник? – напряг память Родион.

– Сегодня я поняла, что люблю только тебя. Давай выпьем за наше счастье вдвоем.

Они чокнулись: Родион равнодушно, Лада со значением глядя мужу в глаза. Затем она вытащила из духовки утку. Птица была заметно подгоревшая, почти черная и жесткая изнутри. Родион потыкал вилкой в усохшие бока и отставил бутафорски твердую пищу в сторону:

– Не завидую я этим китайцам.

– Не смейся надо мной, Родя. Я старалась.

– Ладно, спасибо. Я пошел спать, устал сегодня.

Мысленно Родион был еще с Ксенией. Закрыв глаза, видел бескрайний заснеженный залив, чувствовал горячую руку Ксении в своей руке. Неожиданно открылась дверь его комнаты, и к нему вошла Лада в ночной сорочке – это тоже было диковинкой для их семьи. Сколько раз Лада отстраняла Родиона, заявляя, что ЭТО ей не надо, что у нее болит голова. И вдруг – заявилась сама. Если принять, что человек, охваченный страстью, излучает волшебные токи, то человек с тонкой психикой примет их даже за сотни километров. Лада была не в состоянии понять, что с ней происходит – да и не задумывалась об этом. Как всегда, она следовала своей интуиции.