Смерть играет (= Когда ветер бьёт насмерть) - Сирил Хейр

- Нет, нет!- воскликнул он с почти прежней энергией.- Говорю вам, я любил свою жену! Я не тронул бы и волоска у нее на голове!

- Прекрасно.- Инспектор резко прекратил спор и вернулся к деловитому тону.- Вы сказали, что около сорока минут восьмого покинули Холл и отправились на прогулку. Куда вы направились?

- Не знаю. Никуда конкретно. Просто ходил взад-вперед. Я не уходил далеко от Сити-Холл, опасаясь заблудиться.

- И вернулись вы во сколько?

- Кажется, около половины девятого. Я собирался вернуться задолго до антракта, чтобы узнать, не желает ли жена проиграть какую-либо из пьес во второй части программы. Вернувшись, я удивился, что не слышу звуков музыки, хотя концерт еще должен был продолжаться. Я даже подумал, не остановились ли у меня часы. Я вошел через служебный вход. Никого не встретив, я прошел прямо в артистическую комнату. Там были Эванс и доктор. Они... Они сказали мне...

Голос его оборвался.

- Хорошо,- нарушил молчание Тримбл.- Вы можете назвать мне кого-либо, с кем вы виделись или разговаривали во время вашей почти пятидесятиминутной отлучки из Сити-Холл?

Сефтон медленно покачал головой.

- Не думаю...- начал он, затем лицо его прояснилось.- Да, я вспомнил. С кем-то говорил...

- Вот как? И кто это был?

- Понятия не имею.

- Вы действительно хотите сказать, что с кем-то разговаривали и не знаете, кто это был?- недоверчиво уточнил инспектор.

- Откуда я могу его знать?- сказал Сефтон.- В тот вечер я думал только о своем. Повторяю, это был просто прохожий, мимо которого я прошел с каким-то случайным замечанием, а потом и думать про него забыл.

- Для вас было бы полезно что-нибудь вспомнить о нем,- сухо сказал Тримбл.

- Ну а я не могу вспомнить. У меня осталось только смутное воспоминание, что я говорил с мужчиной, вот и все. Хотя минутку... Кажется... Да, я четко помню, что он был в какой-то форме.

- В полицейской?

- Нет... нет, я совершенно уверен, что это был не полисмен.

- Отлично. Если позволите дать вам совет, сэр, вам стоило бы предпринять кое-какие меры к тому, чтобы как можно скорее найти человека в форме, который не был полисменом,- добавил он выразительно.- А сейчас, сэр, я попрошу отпечатать ваши показания, и вы сможете прочитать и подписать их.

Сержант Тейт старательно прочистил горло.

- Вы что-то хотите сказать, сержант?- высокомерно спросил его Тримбл.

- Да, сэр. Я хотел бы спросить у джентльмена, не играет ли он на кларнете.

- Нет,- сразу сказал Сефтон.- Не умею и не играю. А почему вы спрашиваете?

Никто из офицеров не ответил на его вопрос. Но Тримбл посмотрел на Тейта и спокойно сказал:

- Благодарю вас, сержант.

И содержался ли в его замечании сарказм или нет, Тейт никак не мог определить.

Глава 11

СОВЕЩАНИЕ С ШЕФОМ

Хотя Тримбл никому, даже самому себе, в этом не признавался, в глубине души он побаивался начальника полиции. Не потому, что шеф был грозной личностью или ярым приверженцем строгой дисциплины. Напротив, это был спокойный, скромный человек, и прекрасно относился к своим подчиненным. Лично Тримбл ничего не имел против мистера Макуильяма, который доверял, помогал ему и всячески продвигал по службе. Тем не менее в отношении к нему у начальника неуловимо сквозило нечто, все время нервировавшее Тримбла. Он редко делал замечания, его предложения всегда были ценными и существенными, его поведение было неизменно вежливым и сдержанным. На самом деле, как в конце концов понял Тримбл, настоящая проблема заключалась в том, что, казалось, шеф не принимал своего помощника инспектора всерьез. Нет, разумеется, никто бы не мог сказать, что Макуильям несерьезно относится к самой работе. Более преданного своему делу полицейского не существовало. Но во время и после работы, когда они вместе проводили самые ответственные совещания, Тримбла не оставляло тревожное и даже пугающее сознание, что его пристально и внимательно рассматривают, хотя и вполне добродушно, и что изучающего отчасти забавляет то, что он видит. Как и у каждого человека, у инспектора были собственные убеждения, настолько глубоко въевшиеся в его натуру, что подвергать их сомнению без риска разрушить все здание, то бишь его личность, было невозможно. Отношение начальника полиции к своему молодому помощнику подкосило сразу два из этих основополагающих постулата тот, что утверждал высокую значительность личности Тримбла, и другой, согласно которому однозначно считалось, что он, Тримбл, в высшей степени одарен тонким чувством юмора, тогда как никто другой, а тем более человек, чье имя начинается с шотландской приставки, не в состоянии понимать шутку. Неудивительно, что еще до начала этой двойной атаки на цитадель ее гарнизон ощутил ужас.

Несмотря на все это, внешне инспектор выражал полную уверенность, после окончания допроса Стефтона направляясь в сопровождении сержанта Тейта в кабинет старшего констебля. Как обычно, он застал шефа удобно развалившимся в кресле за огромным столом, совершенно свободном от бумаг. Первым делом мистер Макуильям после назначения его начальником полиции уничтожил корзину для бумаг с надписью "Незавершенные дела", украшавшую стол с незапамятных времен. Его простая система работы заключалась в том, чтобы отделаться от каждого дела, которое к нему попадало, а затем немедленно переходить к следующему. Он ухитрялся сочетать это правило со строгой приверженностью к соблюдению ежедневного распорядка дня благодаря своей способности к сосредоточенной работе, которой его тихая и вроде бы небрежная манера полностью противоречила.

- Что ж, инспектор,- начал он,- я решил обсудить с вами и Тейтом это дело Карлесс. Я просмотрел бумаги, которые вы прислали мне утром, и дело кажется мне довольно неприятным, весьма неприятным. Полагаю, у вас было много хлопот?

- Весьма много, сэр,- вздохнул Тримбл.

- Я уже говорил с коронером. Он сказал, что расследование назначено на завтра. Следовательно, вы намерены просить отсрочку?

- Да, сэр. Мы не готовы к завтрашнему дню.

- Понятно. А каково, собственно, положение с расследованием? Если не возражаете, я бы хотел послушать, что вы имеете на сегодня.

Надо сказать, устный отчет давался Тримблу с трудом. На бумаге его стиль был четким и ясным, он тщательно избегал высокопарных штампов обычных полицейских рапортов. Но когда дело доходило до устного доклада, с языка упорно срывались жаргонные словечки, подхваченные еще в юности, которые современные педагоги учат презирать. Его усилия избегать их или подбирать приемлемую замену время от времени вынуждали его заикаться и что-то бессвязно мямлить. Этому явно не способствовала любезная помощь сержанта Тейта, у которого всегда были наготове те самые штампы, от использования которых он так старательно пытался уклониться. К тому моменту, когда он закончил отчет под внимательным оценивающим взглядом Макуильяма, по его лбу стекал обильный пот.

- Хорошо.- Макуильям надолго замолчал, оставаясь в прежней небрежной позе с засунутыми в карманы руками. Его взгляд бродил по потолку, полные губы вытянулись в трубочку, будто он приготовился свистнуть.- В этом деле есть несколько очень странных моментов,- наконец сказал он.- Попробую их рассортировать. Скажу вам, Тримбл, вы уже это сделали (Здесь его мягкие голубые глаза внезапно взглянули на инспектора с полной серьезностью. "На самом ли деле он так серьезен, как кажется?" - в смятении спросил себя Тримбл.), но мне будет полезно снова пробежаться по ним, если, конечно, вы не против. Первый момент. Во время репетиции мисс Карлесс поссорилась со Збарторовски. Это привело к тому, что в оркестре стало недоставать одного кларнетиста. Второй пункт. Вместо него был приглашен Дженкинсон, и была заказана машина, чтобы забрать его на станции, но машина отправилась встречать не тот поезд и упустила его. Третий момент. Машина, которая встретила Дженкинсона, фактически принадлежит Вентри, и водитель, кто бы он ни был, отвез его не по адресу, таким образом убрав его с дороги до совершения убийства. Четвертый пункт. Вентри не смог вовремя попасть на концерт, поэтому пришлось переставить номера программы. Пятый. Кто-то играл на кларнете, и этот кто-то исчез сразу после обнаружения убийства. Все эти факты совершенно неоспоримы и не зависят от того, сможем ли мы кого-то назвать подозреваемым. До сих пор я рассуждаю правильно?

- Да, сэр,- подтвердил Тримбл.

- Возможно, не все они одинаково значительны, возможно, не все эти факты связаны с преступлением - а может, и ни один из них,- но, взятые вместе, они представляются очень странным набором фактов, которые необходимо объяснить.

- Согласен, сэр, и мое объяснение...

- Значит, у вас имеется объяснение, Тримбл? Превосходно! Объяснение, которое относится ко всем пяти пунктам?

Тримбл со смущением почувствовал, что попал в ловушку. Он немного поразмыслил.

- Нет, сэр, не ко всем,- признался он.- Но ведь не обязательно, что все они связаны между собой, вы только что сами об этом сказали.