Сингулярность (сборник) - Юрий Никитин

Он широко улыбнулся, но мне опять почудились натянутость и тень беспокойства в его лице. Или только показалось?

Я наконец разглядел вывеску, узнал «Аккорд», один из главных музыкальных клубов столицы. Место, что называется, культовое. Давно же здесь не был!

– Пришли, – сообщил Стат.

Фотоэлементы на входе деловито просканировали его, пискнул разрешающий сигнал, и Стат скрылся внутри. Я почти физически ощутил пристальный взгляд техники, невидимые лучи прошлись по телу, кажется, даже как-то странно кольнуло в кончиках пальцев. Автомат крепко задумался, внутри что-то пикнуло и затрещало недоуменно и строго. Наконец фейсконтроллер выдал «добро» и считал с моего персональника, вживленного над левой бровью, входную плату. Я шагнул в помещение.

В ноздри ударил крепкий запах сигаретного дыма, доносятся глухие ритмичные звуки. Я двинулся по полутемному коридору, в другом конце на фоне освещенного проема маячит фигура Стата.

С каждым шагом звуки все громче – похоже, музыка играет в главном зале. Грохочущие ритмы бьют каменными глыбами в стены и свод, меж ними мечутся отчаянные обрывки мелодий, словно из динамиков рычит и визжит раненый зверь.

Я поравнялся со Статом и оказался на пороге большого зала. Музыка обрушилась с невиданной силой, буквально вбила барабанные перепонки в ушные каналы. Звук сейсмической волной трясет все вокруг, пол так и норовит уйти из-под ног и провалиться раздробленным крошевом под землю.

В ухе пикнуло, едва расслышал в этом гаме, перед глазами развернулось сообщение: «Ну что, как атмосфера? Стат».

Взгляд привычно скользнул по знакомому помещению. Мечутся огни светомузыки, люди снуют туда-сюда, некоторые совершают ритмичные движения в такт чудовищному реву колонок. Справа угадывается в полумраке возвышение, там несколько столиков, посетители выпивают, ведут неспешные беседы. На противоположной стене развернулся проекционный экран, на нем перетекают друг в друга цветные пятна и тени.

Я еще раз обвел зал взглядом, что-то не так, цепляет глаз. Вдруг остановился, всмотрелся, не веря глазам. В центре, на месте танцевального партера, стоят стройными рядами десятки кресел. Суставчатые конструкции опор, сидений и спинок блестят неярко, словно с тайной гордостью: покрытые новейшими нанопленками, детали практически лишены трения и готовы изогнуться под любым углом. Мягкая обивка так и манит сесть, обещая тут же принять форму тела. На подлокотниках устроились тачпады коррекции положения: можно откинуться, даже лечь, поменять твердость различных частей. Готов поспорить, эти штуки даже массаж умеют делать…

Терминалы нейровоздействия.

Слушатели уже понемногу занимают места.

– Ну как? – донесся голос Стата.

Я внезапно понял, что слышу его четко и ясно, ровный спокойный голос. Гремящая музыка стихла, даже не заметил, когда наступила тишина.

Стат смотрит с ожиданием, губы вновь растянуты в ироничной ухмылке. Нервный тик у него, что ли?

– Гм… – В горле почему-то сделалось сухо, я откашлялся, произнес: – Обычно, насколько помню, все любители нейромузыки запросто умещались в эдакой комнатушке где-то на втором этаже. Там и стоял десяток терминалов. Откуда такое многолюдье?

Стат хмыкнул довольно.

– Вот то-то и оно. Я же обещал, будет кое-что необычное. Кстати, помнишь, что тебе говорил: присмотрись к публике. Как находишь почтенное собрание?

Я пробежался по лицам: все разные, но всюду читается нетерпеливое ожидание. От зрительских рядов долетает неумолчный говор, активно обсуждают предстоящее действо, некоторые даже горячо жестикулируют. Предвкушение чего-то особого и важного буквально пропитало воздух.

Вообще, никогда не видел здесь столь разношерстного люда, равно как не припомню такого единодушия по поводу предстоящего концерта.

– Похоже, этот твой новоявленный гений нейромузыки вызвал ажиотаж, – ответил я задумчиво.

Стат кивнул.

– Ну что? Займем места?

Мы двинулись к импровизированному партеру, опустились на места в одном из средних рядов, с краю. Только я коснулся кресла, оно будто проснулось. Ощутил, как едва заметно сместились какие-то механизмы, подстраиваясь под мою комплекцию. Я чуть откинулся и подкорректировал положение тачпадом.

Мгновением позже от кончиков пальцев к плечам пробежал странный холодок, по спине волной промчались мурашки. Видимо, это отразилось у меня на лице, Стат сказал успокаивающе:

– Не пугайся. Это терминал проверяет нейроконтакты. Подает слабые импульсы и считывает твою реакцию.

Ну да, как же, не пугайся. Честно говоря, особо переживать и не собирался, но неясное предчувствие чего-то нехорошего упрямо болтается на донышке сознания.

Нейромузыка транслирует сигналы непосредственно в узлы и центры нервной системы. Задействован весь спектр эффектов: от зрительных и слуховых галлюцинаций до эмоционального возбуждения. Специальные раздражители активизируют осязательные и обонятельные рецепторы, слабые сверхточные электромагнитные поля вызывают реакцию различных участков мозга. Все сопровождается звуком, часто обычной музыкой и определенным видеорядом.

Поговаривают, терминалы нейровоздействия вышли на свет божий из секретных лабораторий спецслужб. Там якобы прорабатывали вариант глубокого воздействия на психику с целью массового промывания мозгов. Однако все, чего удалось достичь, – слабый эмоциональный отклик и формирование неких простейших образов в сознании испытуемых. Хватит, чтобы создать настроение на полчаса, но явно недостаточно для управления послушными массами. Проект потерпел неудачу. Впрочем, «серые кардиналы» не растерялись и нашли разработкам иное применение.

Почему-то в полную неудачу всемогущих спецслужб верится плохо, но вот то, что изобретатель нейтротрансляторов неплохо заработал на своем детище, – факт. Вместе с получившими широкое распространение еще раньше нейроинтерфейсами, переводящими активность нервной системы в компьютерные команды, они позволили наладить обратную связь между пользователем и машиной, и теперь целый букет приложений новой технологии расцвел буйным цветом. Нейромузыка из них, пожалуй, самое простое и очевидное.

Конец ознакомительного фрагмента.