Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014 - Максим Черепанов

Хесито молчал, постукивая пальцами о край стакана.

Они пили на крыльце до тех пор, пока солнце совсем не опустилось в океан, а бутылка не опустела на три четвертых. От выпитого Хесито постепенно сделался рассеян. Он отвечал невпопад, и в конце концов Шайму Перту сказал, что эта харкота ему надоела, и он идет домой. Хесито, несмотря на протесты, взялся его провожать. Он всучил напарнику бутылку с остатками токсика и взял фонарик.

Домой Хесито вернулся за полночь. Не включая лампы перед крыльцом, он сел на ступеньках. Небо над головой едва приметно светилось серым. На востоке сияние выглядело чуть ярче, там поднималась луна. Хесито сидел на скрипучих досках вконец одряхлевшего дома, ощущая в кармане штанов невесомый треугольник из сплетенных колец.

Он сидел до тех пор, пока размытый диск луны не выбрался из-за горизонта, а потом все же отправился спать. Но сон не шел к нему. Хесито ворочался на смятой простыне, представляя себе то сверкающий шар бога, то Даду Малену, то десять лодок, то бар Тиктико.

Погода, как и обещал Шайму Перту, испортилась. Тяжелое цементное небо висело так низко, будто собиралось обрушиться вниз всей многотонной громадой. Время от времени далеко на западе тонкие ослепительные нити молний ударяли в размытую неспокойную поверхность океана. Сухой колючий ветер налетал злыми порывами, волоча за собой серую поземку. В такую погоду на промысел не ходят.

С самого утра Хесито сидел дома. Он то бродил по комнатам, то присаживался в зале возле круглого семейного стола и смотрел на раскрытый шар бога. Он то сомневался, то проникался уверенностью и начинал перебирать в мозгу варианты, то впадал в непонятное отчаяние, от которого хотелось лечь лицом в подушку.

Первый гудок раздался, когда диски настенного хронометра еще не добрались до полудня. Хесито не сразу понял, что это гудок автомобильного клаксона, а когда сообразил, несказанно удивился. К его дому некому было подъезжать на авто. Нетерпеливый вибрирующий звук повторился, заставив его встать со стула. Хесито торопливо сложил бога, сунул его в карман и пошел к двери.

В пяти шагах от крыльца действительно стоял пучеглазый электромобиль с тонкой штангой токоотводника. У открытой грязно-желтой дверцы в небрежной позе застыл высокий русоволосый мужчина. Увидев Хесито, выходящего на крыльцо, он убрал руку с клаксона. На мужчине был хороший светлый костюм. Маска новенького респиратора болталась над шейным платком.

— Хесито Ноцци Мешья? — проговорил мужчина полувопросительно.

— Да, — сказал Хесито удивленно.

Незнакомец приподнял край шляпы:

— Мое имя Крессо Понито Удья.

«Вот это да, — пронеслось в голове у Хесито. — Крессо… Может, позвать его в дом?»

Наверное, он сделал какое-то движение, потому что Крессо Понито быстро поднял руку в перчатке.

— Не стоит, — сказал он. — Я ненадолго. Меня интересует один вопрос.

У Понито было красивое вычурное лицо с резкими чертами.

— Я весь внимание, эршу Крессо, — проговорил Хесито, уже понимая, о чем пойдет речь.

Крессо Понито кивнул:

— Я знаю, что вчера в заливе ты поймал одну вещь. — Он быстро взглянул на собеседника.

Хесито стоял на высоком крыльце, хозяин города — внизу, у своего электромобиля, но складывалось впечатление, что он глядит сверху вниз. У Хесито засосало под ложечкой.

— Я хотел бы купить у тебя блестящий треугольник. Цену можешь назвать сам.

— Я не продаю это, эршу Крессо, — неожиданно для самого себя проговорил Хесито.

Лицо Крессо Понито сделалось брезгливо-насмешливым.

— Ты, наверное, не понял. — Он чуть наклонил голову. — Двадцать пять тысяч луцей…

— Вещь не продается, — повторил Хесито.

Серые глаза сощурились.

— Двадцать пять штук — это хорошие деньги. — Крессо помолчал, что-то прикидывая. — Но я готов поднять. Дам полторы сотни. Сто пятьдесят тысяч. Хватит на многое… очень многое.

— Не продается. — Хесито стало страшно, так страшно, что заломило скулы.

Крессо недобро усмехнулся:

— И сколько ты хочешь? Назови сумму.

— Нисколько, — сказали губы Хесито. — Эта штука не продается.

— Смелое решение, но опасное… и очень глупое.

Понито сплюнул в пыль и потянул на себя дверку желтого авто.

— Если что-то изменится, сообразишь, где меня искать, — крикнул он, по широкой дуге разворачивая машину в сторону города.

Вешки были установлены на краю неширокой пологой площадки. Узкая тропинка, протоптанная обходчиками, спускалась сюда по одной стороне теснины и поднималась на другую. Большую часть площадки занимала невысокая воздушная опора с регулировочными лебедками. Опора поддерживала восемь толстых, как труба, металлических жил, затянутых в рукава изоляции. Восемь веерных заборников, словно головы восьми удавов, на разную глубину запущенные в пыль залива, жадно сосали заряды с квазизарядами, пили энергию из висящих один над другим пылевых слоев, цедили электричество, словно токсик через трубочку. Жирные тела удавов, чуть провисая между стойками, ползли вверх по крутому склону, лезли в сторону электростанций западного сектора, перекачивали миллиарды миллиардов крошечных электронов к трансформаторам Эль Бета и все равно не могли выпить даже миллиардной доли этого океана.

Пройдя под опорой, Цапля спустился к самой кромке электрической субстанции. Пыль висела над каменным берегом, словно крем — на корже торта. Цапля присел на корточки и принялся рассматривать палочку крайней вешки с загодя нанесенными делениями. Выходило, что за последнюю неделю подъем произошел примерно на два грана, и верхний слой оставался положительным, просто положительным. Под ним, конечно, находился квазиположительный, а под этим — просто отрицательный…

Цапля вытащил самодельный блокнот, сшитый из листочков матовой пленки, и, прикинув поправку на прилив, занес сегодняшние данные. «Погода испортилась дня на три», — подумал он.

Кто-то спускался по тропинке. Цапля выпрямился, пряча блокнот в сумку, и увидел давешнего парня.

— Приятного вечера, себо, — сказал тот, останавливаясь между стойками опоры.

— И тебе того же, — отозвался Цапля. — Тебя, кажется, зовут Хесито. (Парень кивнул.) И мы, кажется, говорили вчера. (Парень опять кивнул.)

Цапля в нерешительности переступил худыми ногами.

— Слышал, что пересохла сорок шестая скважина? — спросил он. — Это уже третья за год…

— Нет, себо, — сказал Хесито, он хотел добавить имя, но со стыдом сообразил, что не знает, как звать нескладного человечишку, а говорить «Цапля» было как-то неудобно. — Я вообще-то не за этим пришел.