Гарем - Кэти Хикман

— Ах, смотрите-ка, он потянулся к тебе. Ты ему понравилась. Да, он не боится и хочет посидеть у тебя на коленях. Вот каков!

Кошка вспрыгнула на подушку рядом с девушкой и свернулась, позволяя гладить себя по шерстке. Рука Селии ощущала все косточки хрупкого тельца, скрытые густой шерсткой.

— И я бы хотела, чтобы еще кое-кто полюбил тебя, карие. — Голос валиде звучал так ласково. — Мне кажется, кто-то крепко будет любить тебя, девочка. Но я знаю, сегодня ночью ты не очень хорошо вела себя, я права?

Внезапность столь откровенного вопроса застигла девушку врасплох. Она вскинула на госпожу глаза, покраснела, снова опустила их вниз.

— Да… То есть нет… Я не была…

Какое же есть слово про это? Как ей сказать, что сегодня между ними ничего такого не было?

— Я не была удостоена этой чести нынешней ночью. Нет.

— Ш-ш! Не бойся, я не собираюсь тебя ругать. Разве я не друг тебе? Почему ж ты так вздрогнула? Полно, глупышка Кейе, дай мне руку — Валиде прикоснулась к запястью девушки, послышался ее серебристый смешок. — Чем они так тебя напугали? Я вовсе не такая страшная, правда же? — Тонкие мягкие пальцы погладили ее ладонь. — Было бы не очень-то умно с моей стороны бранить ту, которая может стать новой наложницей султана. Может быть, даже его любимой наложницей, его хасеки. Правда?

Селия постаралась изобразить на лице скромную улыбку.

— Вот так-то лучше. А теперь, пожалуйста, расскажи мне все о себе. Но сначала, малышка Кейе, — пальцы мягко сжали ладонь девушки, — назови свое имя. Я имею в виду то, которым тебя назвали при рождении. Имя, которое дал тебе отец.

— Меня зовут Селия, повелительница. — Почему ей вдруг показалось, что тень недовольства пробежала по лицу валиде? — Мое имя Селия Лампри.

Глава 8

Стамбул, нынешние дна

Элизабет проснулась так внезапно, что и сама не поняла, бодрствует ли она или продолжает видеть сны. Стрелки на часах показывали десять, значит, она проспала всего три часа. Недолго. Девушка оделась и спустилась вниз, завтрак сервировали в маленькой комнате цокольного этажа, в которой не было ни одного окна. В полном одиночестве Элизабет съела сваренное вкрутую яйцо, положила себе на тарелку маслин, огурцов, помидоров, несколько булочек и немного густого варенья темно-розового цвета, приготовленного из чего-то похожего на лепестки цветов.

Возвращаясь после завтрака к себе, она увидела сидевшую в зале пожилую женщину. Кресло ее — оно вызвало у девушки любопытство тем, что казалось сплетенным из шнуров, — помещалось между двумя пальмами, росшими в больших медных горшках у подножия лестницы. Одета женщина была в черное платье.

— Прошу прощения, — обратилась к ней Элизабет, — мой вопрос может показаться вам странным, но как называется этот отель?

Женщина опустила газету на турецком языке, которую до этого читала, и бросила на девушку взгляд поверх очков в роговой оправе. В ушах у нее сверкали большие золотые серьги изящной византийской работы, отчаянно не гармонировавшие со старым, заношенным платьем.

— Отель? Но, моя дорогая, это вовсе не отель.

— Как? А что ж это такое?

Должно быть, нотка тревоги прозвучала в голосе девушки, потому что женщина заулыбалась.

— Не глядите на меня так испуганно. Прошу, садитесь. — И она показала на стул, стоящий рядом.

Удивленная, Элизабет присела.

— Хорошо ли вы отдыхали?

— Благодарю. — Девушка не сводила с собеседницы глаз. — Хорошо.

— Я рада. Теперь, когда вы отдохнули после путешествия и подкрепились, расскажите мне о ваших планах. Но сначала позвольте мне предложить вам чаю. Доводилось ли вам пробовать наш яблочный чай?

— Нет.

Элизабет почувствовала, как невежлив, должно быть, тот изучающий взгляд, который ей было никак не оторвать от загадочной особы, и усилием воли заставила себя опустить глаза.

— Да ну? Тогда вам следует непременно отведать его. Меня зовут Хаддба, между прочим. Я рада нашему знакомству.

— Я тоже. Как вы поживаете? — Элизабет пожала протянутую руку. — Извините меня, но если это не отель…

— Одну минутку, прошу прощения. Рашид! — окликнула она кого-то невидимого.

Мальчик лет десяти появился в дверях и тут же получил поручение накрыть стол для чая.

— Теперь мы можем и побеседовать.

Хаддба ободряюще смотрела на девушку. Необычный разрез глаз у этой женщины, как теперь разглядела Элизабет, напоминал форму слезинки. Веки, походившие своим чуть кремовым цветом на лепестки гардении, тяжело нависали над глазами, придавая лицу томный, словно сонный вид, впечатление, которое тут же нарушал пронизывающий взгляд черных быстрых глаз.

— Должна объяснить вам, что это не отель, а постоялый двор. Пансион.

— А, понимаю. — Элизабет с облегчением перевела дух, — Но разве может быть пансион без названия?

— У нас, в Бейолу,[20] мой дом известен как «номер сто пятьдесят девять». — И женщина произнесла название улицы, на которой был расположен этот пансион. — Этот адрес вы и должны называть, когда хотите сообщить о том, где живете. Не все любят, чтобы о них писал каждый путеводитель. — Она говорила на английском языке хоть и с заметным акцентом, но с той отрывистой четкостью, которая создавала впечатление, что его изучали по учебникам эдвардианских времен. — Наши постояльцы обычно живут у нас подолгу: иногда несколько недель, иногда месяцев. — Тяжелые веки чуть опустились, потом снова медленно поднялись.

— Но я не понимаю, почему таксист привез меня именно сюда.

— Вы же собираетесь остаться у нас надолго.

Тон женщины не допустил и тени вопроса в это предложение, скорее оно прозвучало утвердительно.

— Возможно. — Элизабет насупилась. — Но не припоминаю, чтобы я сообщала об этом водителю.

— Был поздний час. — С преувеличенной тщательностью пальцы женщины смахнули невесомую белую пушинку с рукава платья. — Не сомневаюсь, он обратил внимание на то, что ваш чемодан весьма велик.

И золотые подвески в ее ушах заплясали от смеха.

Глава 9

Стамбул, вечером 31 августа 1599 года

В тот вечер, когда Селию должны были ввести в опочивальню султана, никого из старшей прислуги не оказалось во Дворце благоденствия. Странная случайность, которая означала, что церемонию омовения, включавшую в себя также умащение тела душистыми маслами, окуривание благовониями одежд, выбор украшений и платья и многое другое, что являлось необходимым ритуалом для каждой новой наложницы, придется выполнять карие Лейле, помощнице распорядительницы омовений.