Английская лирика первой половины XVII века - неизвестен Автор

И день склонился к полночи, и год...

Перевод Д. В. Щедровицкого

ВОРОЖБА НАД ПОРТРЕТОМ

Что вижу я! В твоих глазах

Мой лик, объятый пламенем, сгорает;

А ниже, на щеке, в твоих слезах

Другой мой образ утопает.

Неужто цель твоя

Сгубить портрет мой, о ворожея,

Чтобы за ним вослед погиб и я?

Дай выпить влагу этих слез,

Чтоб страх зловещий душу не тревожил.

Вот так! Я горечь их с собой унес

И все портреты уничтожил.

Все, кроме одного:

Ты в сердце сберегла его,

Но это - чудо, а не колдовство.

Перевод Г. М. Кружкова

ПРИМАНКА

О, стань возлюбленной моей

И поспешим с тобой скорей

На золотистый бережок

Ловить удачу на крючок.

Под взорами твоих очей

До дна прогреется ручей,

И томный приплывет карась,

К тебе на удочку просясь.

Купаться вздумаешь, смотри:

Тебя облепят пескари,

Любой, кто разуметь горазд,

За миг с тобою жизнь отдаст.

А если застыдишься ты,

Что солнце смотрит с высоты,

Тогда затми светило дня

Ты ярче солнца для меня.

Пускай другие рыбаки

Часами мерзнут у реки,

Ловушки ставят, ладят сеть,

Чтоб глупой рыбкой овладеть.

Пускай спускают мотыля,

Чтоб обморочить голавля,

Иль щуку, взбаламутив пруд,

Из-под коряги волокут.

Все это - суета сует,

Сильней тебя приманки нет.

Да, в сущности, я сам - увы

Нисколько не умней плотвы.

Перевод Г. М. Кружкова

ПРИЗРАК

Когда убьешь меня своим презреньем,

Спеша с другим предаться наслажденьям,

О мнимая весталка! - трепещи:

Я к ложу твоему явлюсь в ночи

Ужасным гробовым виденьем,

И вспыхнет, замигав, огонь свечи;

Напрасно станешь тормошить в испуге

Любовника; он, игрищами сыт,

От резвой отодвинется подруги

И громко захрапит;

И задрожишь ты, брошенная всеми,

Испариной покрывшись ледяной,

И призрак над тобой

Произнесет... Но нет, еще не время!

Погибшая не воскресима страсть,

Так лучше мщением упиться всласть,

Чем, устрашив, от зла тебя заклясть.

Перевод Г. М. Кружкова

ПРОЩАНИЕ, ВОЗБРАНЯЮЩЕЕ ПЕЧАЛЬ

Как шепчет праведник: пора!

Своей душе, прощаясь тихо,

Пока царит вокруг одра

Печальная неразбериха,

Вот так безропотно сейчас

Простимся в тишине - пора нам!

Кощунством было б напоказ

Святыню выставлять профанам.

Страшат толпу толчки земли,

О них толкуют суеверы,

Но скрыто от людей вдали

Дрожание небесной сферы.

Любовь подлунную томит

Разлука бременем несносным:

Ведь цель влеченья состоит

В том, что потребно чувствам косным.

А нашу страсть влеченьем звать

Нельзя, ведь чувства слишком грубы;

Неразделимость сознавать

Вот цель, а не глаза и губы.

Связь наших душ над бездной той,

Что разлучить любимых тщится,

Подобно нити золотой,

Не рвется, сколь ни истончится.

Как ножки циркуля, вдвойне

Мы нераздельны и едины:

Где б ни скитался я, ко мне

Ты тянешься из середины.

Кружась с моим круженьем в лад,

Склоняешься, как бы внимая,

Пока не повернет назад

К твоей прямой моя кривая.

Куда стезю ни повернуть,

Лишь ты - надежная опора

Того, кто, замыкая путь,

К истоку возвратится скоро.

Перевод Г. М. Кружкова

ЭКСТАЗ

Там, где фиалке под главу

Распухший берег лег подушкой,

У тихой речки наяву

Дремали мы одни друг с дружкой.

Ее рука с моей сплелась.

Весенней склеена смолою;

И, отразясь, лучи из глаз

По два свились двойной струною.

Мы были с ней едины рук

Взаимосоприкосновеньем;

И все, что виделось вокруг,

Казалось нашим продолженьем.

Как между равных армий рок

Победное колеблет знамя,

Так, плотский преступив порог,

Качались души между нами.

Пока они к согласью шли

От нежного междоусобья,

Тела застыли, где легли,

Как бессловесные надгробья.

Тот, кто любовью утончен

И проницает душ общенье,

Когда бы как свидетель он

Стоял в удобном удаленье,

То не одну из душ узнав,

Но голос двух соединенный,

Приял бы новый сей состав

И удалился просветленный.

Да, наш восторг не породил

Смятенья ни в душе, ни в теле;

Мы знали, здесь не страсти пыл,

Мы знали, но не разумели,

Как нас любовь клонит ко сну

И души пестрые мешает

Соединяет две в одну

И тут же на две умножает.

Вот так фиалка на пустом

Лугу дыханьем и красою

За миг заполнит все кругом

И радость преумножит вдвое.

И души так - одна с другой

При обоюдовдохновенье

Добудут, став одной душой,

От одиночества спасенье

И внемлют, что и мы к тому ж,

Являясь естеством нетленным

Из атомов, сиречь из душ,

Не восприимчивы к изменам.

Но плоть - ужели с ней разлад?

Откуда к плоти безразличье?

Тела - не мы, но наш наряд,

Мы - дух, они - его обличья.

Нам должно их благодарить

Они движеньем, силой, страстью

Смогли друг дружке нас открыть

И сами стали нашей частью.

Как небо нам веленья шлет,

Сходя к воздушному пределу,

Так и душа к душе плывет,

Сначала приобщаясь к телу.

Как в наших жилах крови ток

Рождает жизнь, а та от века

Перстами вяжет узелок,

Дающий званье человека,

Так душам любящих судьба

К простым способностям спуститься,

Чтоб утолилась чувств алчба

Не то исчахнет принц в темнице.

Да будет плотский сей порыв

Вам, слабым людям, в поученье:

В душе любовь - иероглиф,

А в теле - книга для прочтенья.

Внимая монологу двух,

И вы, влюбленные, поймете,

Как мало предается дух,

Когда мы предаемся плоти.

Перевод А. Я. Сергеева

ПИЩА АМУРА

Амур мой погрузнел, отъел бока,

Стал неуклюж, неповоротлив он;

И я, приметив то, решил слегка

Ему урезать рацион,

Кормить его _умеренностью_ впредь,

Неслыханная для Амура снедь!

По вздоху в день - вот вся его еда,

И то: глотай скорей и не блажи!

А если похищал он иногда

Случайный вздох у госпожи,

Я прочь вышвыривал дрянной кусок:

Он черств и станет горла поперек.

Порой из глаз моих он вымогал

Слезу - и солона была слеза;

Но пуще я его остерегал

От лживых женских слез: глаза,

Привыкшие блуждать, а не смотреть,

Не могут плакать, разве что потеть.

Я письма с ним марал в единый дух,

А после - жег! Когда ж ее письму

Он радовался, пыжась как индюк,

Что пользы, я твердил ему,

За титулом, еще невесть каким,

Стоять наследником сороковым?

Когда же эту выучку прошел

И для потехи ловчей он созрел,

Как сокол, стал он голоден и зол:

С перчатки пущен, быстр и смел,

Взлетает, мчит и с лету жертву бьет!

А мне теперь - ни горя, ни забот.

Перевод Г. М. Кружкова

ПОГРЕБЕНИЕ

Когда меня придете обряжать,

О, заклинаю властью

Загробною! - не троньте эту прядь,

Кольцом обвившую мое запястье:

Се - тайный знак, что ей,

На небо отлетев, душа велела

Наместнице своей

От тления хранить мое земное тело.

Пучок волокон мозговых, ветвясь

По всем телесным членам,

Крепит и прочит между ними связь:

Не так ли этим волоскам бесценным

Могущество дано

Беречь меня и в роковой разлуке?

Иль это лишь звено

Оков, надетых мне, как смертнику, для муки?

Так иль не так, со мною эту прядь

Заройте глубже ныне,

Чтоб к идолопоклонству не склонять

Тех, что могли б найти сии святыни.

Смирение храня,

Не дерзко ли твой дар с душой равняю?

Ты не спасла меня,

За это часть тебя я погребаю.

Перевод Г. М. Кружкова

МОЩИ

Когда мою могилу вскрыть

Придут, чтоб гостя подселить

(Могилы, женщинам под стать,

Со многими готовы спать),

То, раскопав, найдут

Браслет волос вокруг моей кости,

А это может навести

На мысль: любовники заснули тут,

И тем была их хитрость хороша,

Что вновь с душою встретится душа,

Вернувшись в тело и на Суд спеша...

Вдруг это будет век и град,

Где лжебогов усердно чтят,

Тогда епископ с королем

Решат, увидев нас вдвоем:

Святые мощи здесь!

Ты станешь Магдалиной с этих дней,

Я - кем-нибудь при ней...

И толпы в ожидании чудес

Придут облобызать священный прах...

Скажу, чтоб оправдаться в их глазах,

О совершенных нами чудесах:

Еще не знали мы себя,

Друг друга преданно любя,

В познанье пола не разнясь

От ангелов, хранящих нас,

И поцелуй наш мог

Лишь встречу иль прощанье отмечать,

Он не срывал печать

С природного, к чему закон столь строг.

Да, чудеса явили мы сполна...

Нет, стих бессилен, речь моя скудна:

Чудесней всех чудес была _она!_

Перевод Д. В. Щедровицкого