Тайна Авиценны. Похождения бразильцев в Афганистане - Элиу Шварцман

– Ты прав. Сейчас не время распространяться о чувствах. Отныне нам придется перестроить свою работу. Теперь мы знаем, что эта девка говорила правду, хотя бы частично. У них действительно есть какая-то важная цель, иначе они бы не имели такого мощного боевого потенциала. Тот, кто финансирует экспедицию, надеется завладеть чем-то очень ценным. Только так можно объяснить и наличие еще одной группы преследования. Надо сообщить об этом в Москву.

Глава восемнадцатая

Следовать указаниям второго манускрипта, перевод которого Америку вновь воссоздал на бумаге, было нелегко. Изысканность языка этого документа, а также ландшафт, изменившийся за века, превращали простые инструкции, которые могли быть понятны и непосвященному, в сложную и запутанную игру в разгадывание загадок. Так, фраза: «Идти в направлении Большой Медведицы, пока местность не станет ровной» – давала повод ко многим толкованиям астрономического, геологического и семантического порядка. Надо ли принимать во внимание смещение полюсов и равноденственной линии, чтобы вычислить положение Медведицы? Мог ли рельеф плоскогорья существенным образом измениться более чем за тысячу лет? А выражение «пока местность не станет ровной» относится к самой местности или к ее восприятию путником? К тому же они не были уверены, что идут от верного места, ведь идентичность искомого минарета с обнаруженными развалинами была не более чем предположением Скотта. Ненадежность выбора отправной точки делала все принимаемые ими решения сомнительными, и все их труды могли пойти насмарку из-за возможности изначальной ошибки. Но при этом и общий вид местности, и запомнившийся Америку текст как будто указывали, что они на верном пути.

Америку продолжал углубленно обдумывать текст манускрипта и предлагать новые его толкования, согласно которым Медведица могла находиться как на севере, так и на юге. По этой причине Скотт считал профессора – несправедливо, по общему мнению – виновным в дезориентирующей неуверенности, тормозившей продвижение группы.

– Кошмар! Вы уверены, что в манускрипте сказано, что здесь надо повернуть на восток? – спрашивала Бия.

– Нет! Совершенно не уверен! – отвечал Америку. – В тексте употреблено слово «рождение». Возможно, имеется в виду рождение солнца, и тогда нужно повернуть на восток, а может быть, это рождение реки, и тогда нам следует повернуть на юг. Если, разумеется, мы правильно определили местонахождение отправного пункта.

– Вы бы не могли давать более четкие указания? – раздраженно спросил Скотт.

– Мне бы очень хотелось, любезный, но ведь необходимо принимать во внимание все содержащиеся в тексте детали. В данном случае трудно с уверенностью сказать, идет ли речь о востоке, или о юге, или о других частях света. Все дело в том, как это истолковывать.

Разгадка этих шарад требовала порой часы и часы напряженной умственной работы, в конце которой не всегда удавалось прийти к сколько-нибудь достоверному выводу. Для того чтобы обнаружить какой-нибудь не совсем уничтоженный временем признак, приходилось обследовать тысячи квадратных метров местности. Этот сизифов труд направлял и координировал Скотт.

Возможно, именно из-за этой изнурительной работы археолог становился все более нелюдимым и раздражительным. Из этого состояния его уже не мог вывести даже гашиш, запас которого, благодаря людям Наджибуллы, был практически неисчерпаем. Вечерние разговоры с Бией, которые раньше доставляли Скотту такое удовольствие и приводили его в хорошее настроение, стали теперь крайне редкими. Поиск пути к цитадели стал для Скотта чем-то вроде навязчивой идеи. Он не расставался с подробной географической картой местности, постоянно делал на ней все новые и новые пометки. В своих редких беседах с коллегами Скотт неизбежно обращался к этой теме.

– Доброе утро, Скотт! – приветливо говорила ему Бия.

– Доброе утро!

– Я вижу, вы уже не смотрите все время в эти карты?

– Да! Они мне больше не нужны. Я выучил их наизусть.

– Погода, кажется, улучшается.

– Да. И я понял, что нам нужно делать, чтобы сэкономить время. Если каждый, кто живет в нашем лагере, встав утром, потрудится обследовать сто квадратных метров – на это уйдет всего минут двадцать, – то за несколько дней мы осмотрим десять тысяч квадратных метров…

– Скотт, Скотт… Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Вы заметили? Анна почти совсем поправилась.

– Действительно. Уже и не скажешь, что ее насиловали во все места.

– Скотт! Я запрещаю вам говорить о ней в таком тоне!

– Простите. Виноват. Сам не понимаю, как у меня такое вырвалось.

– Это же омерзительно!

– Я, кажется, думал о том, как ее завоевать… как ею овладеть… цитаделью, естественно.

– Прекратите!

– Прекратить – что?

– Это безобразие.

– Какое безобразие? Я ничего безобразного пока не сделал.

– Кошмар! С меня хватит.

Бия ушла, оставив Скотта наедине с его мыслями.

Экспедиция медленно продвигалась в восточном направлении. Обе группы преследователей неотступно следовали за ней. Бия и Наджибулла, вдохновленные успехом атаки против русских, мечтали упразднить и других конкурентов. Но на этот раз они решили поделиться своими планами с остальными.

– Вы уверены, что это необходимо? – усомнился Андре. – Они же нам ничего не сделали. Я не вижу никакого смысла в том, чтобы ввязываться с ними в бой.

– Да, но ведь они – не наблюдатели ООН, – пыталась убедить его Бия. – Пока они действительно ничего не сделали, а потом сделают. Лучше нам их упредить.

– В том случае, если вы правы, а я полагаю, что вы правы, – вступил в спор Америку, – необходимо выяснить, самый ли это подходящий момент для нападения… Тут, знаете ли, как в шахматах: атакуя сейчас, мы лишаем себя возможности атаковать в будущем. Впрочем… иногда нападение бывает лучшей защитой.

– Ваша логика безупречна, профессор! – воскликнула настаивавшая на своем Бия. – Но именно сейчас – самый благоприятный момент. Мы с полковником все это уже обсудили. Наш противник расположен метров на пятьдесят ниже нас, у них не очень хороший обзор и нет пути к отступлению. Мы же, напротив, прекрасно их видим и, в случае чего, нам есть куда отступить. Количество людей у нас и у них приблизительно одинаковое, боевые возможности приблизительно равные. Но у наших людей высокий боевой дух, а противник деморализован долгим бездействием, этим надо воспользоваться.

– А какой у вас план действий? – спросил Торрес.

– Сейчас полковник заканчивает боевые приготовления. Мы собираемся атаковать их завтра. Это необходимо сделать. Их стратегия ясна – следить за нами и, когда мы найдем то, что им надо, устроить нам западню. И я не собираюсь этого дожидаться.