Король на именинах - Сергей Зверев

– Я Мартына увидеть хотел. Но раз его уже нет, к тебе обращусь.

– Вот и правильно. На хрена врать?

– Пойдем переговорим, – предложил Шурик, – а потом вернемся.

– Нет, я не буду возвращаться, – майор махнул рукой, причем не к себе, а от себя, будто давал команду батарее: «Огонь!»

«Все они здесь с пулями в голове, – подумал Шурик. – Но других в природе не существует. Приходится с таким человеческим материалом дело иметь».

Официант принес еще сто граммов. Майор залпом выпил, положил на стол деньги и двинулся за грузным Шуриком. Они забрались в горячую машину. В ней можно было говорить спокойно, не боясь, что кто-то подслушает. И тот и другой понимали, что в их работе осторожность никогда не бывает лишней.

– Опять «макаров» с глушаком нужен?

– Нет, – сказал Шурик, – не угадал ты, майор.

– Тогда сдаюсь. Чего я гадать стану, мы же с тобой не на «Поле чудес» и не на игре «Как стать миллионером».

– Нужна снайперская винтовка, рабочая, с толковой оптикой.

– С глушителем или без? Наша или импортная?

– Наша. Подешевле.

– Новая или «бэушная»?

– «Бэушная», конечно же, дешевле?

– Так точно, – сказал майор.

– Насколько дешевле?

– На пятьсот.

– Всего лишь? – изумился Шурик. – Ценник у тебя какой-то странный.

– Летних и осенних распродаж у меня не бывает, цены на «стволы», к твоему сведению, никогда не падают, а только поднимаются.

– Несложно догадаться. А винтовка откуда, из Чечни?

– Есть разница?

– Особой нет. Нужна хорошая.

– Может, со штативом?

– Не себе беру, узнаю, может, и со штативом.

– С глушителем на стольник дороже.

– С глушителем у тебя прямо сейчас есть? – спокойно сказал Шурик.

– Есть такая, – ответил майор. – Когда надо?

– Вчера, – ответил Шурик.

– Вечером можешь получить.

– С доставкой можно?

– На двести дороже за доставку. На дорогах, сам знаешь, нынче не спокойно, гибэдэдэшники, омоновцы машины трясут, в багажники заглядывают.

– Да я понимаю, не хоккейная клюшка. Сколько?

– Для тебя за все про все две пятьсот.

– Она проверена, на самом деле?

– Можешь проверить, если хочешь.

– Назад примешь, если не подойдет?

– Приму, – сказал майор, – но минус двести за доставку.

Майор Самсонов и Мартынов торговали хорошим оружием, металлолом никогда не предлагали, как и самоделки, которыми была наводнена Москва. Торговали только добротным, серийным, армейским, иногда милицейским. Брали дорого, но всегда гарантировали качество.

– Когда сможешь привезти? – спросил Шурик.

– Смотря куда.

– Ко мне домой.

– Если к тебе, в твою Тмутаракань, то часам к девяти.

Шурик посмотрел на часы.

– Значит, две пятьсот, как договорились?

– Две семьсот, – уточнил майор.

– Ладно. Ты инструмент мне привезешь, а я тебе деньги, руки в руки.

Майор выбрался из машины. В бар не пошел, быстро перебежал улицу, остановил такси и даже не взглянул в сторону Шурика.

«Забегал, – подумал Шурик. – Оно и правильно, денег заработать хочет. В лучшем случае пятьсот заплатил за „ствол“, а две двести чистого дохода из моей доли получит, между прочим».

В девять вечера черная «Волга» с милицейскими номерами подъехала к двухэтажному дому. На заднем сиденье «Волги» лежала картонная коробка с яркой, броской надписью. Майор взял коробку под мышку и зашагал к подъезду. Он поздоровался с пенсионерками, сидевшими на лавочке под старой акацией, как со старыми знакомыми. Они закивали в ответ, потому как майор очень был похож на одного окружного начальника, отвечающего за коммунальные службы.

Окна в квартире Шурика были закрыты, шторы задернуты. Майор вдавил кнопку звонка.

– Скейт – это хорошее дело, – хохотнул Шурик, разглядывая красочную упаковку.

Он поставил коробку на кухонный стол, ножом разрезал прозрачную клеящую ленту, которой та была схвачена по периметру, поднял крышку.

Шурик причмокнул:

– Хоть и нельзя в глаза продавцу восхищаться, но удержаться не могу.

– Я фуфлом не торгую.

– Вот я и говорю, загляденье прямо-таки! Только я в этом, майор, не разбираюсь.

– Я разбираюсь и гарантирую. За такие деньги можно подобрать в городе не один вариант, но лучше, чем эта, за такие деньги не найдешь.

Майор получил деньги, пересчитал, переломил надвое, спрятал во внутренний карман пиджака и даже пуговицу застегнул. А затем произнес сакраментальную фразу:

– Если бы ты налил, то я бы выпил. Но ты не нальешь.

– Я не налью. С кем работаю, с теми принципиально не пью, – подтвердил Шурик, шевеля толстыми губами.

Он спрятал оружие на антресоли, но это уже после того, как черная «Волга» майора-афганца отъехала от дома.

Шурик не любил оружие, хотя и приходилось иметь с ним дело. Ему не нравилось, когда «ствол» или граната находились у него в квартире. Прямо зуд какой-то наступал, когда у Шурика на антресолях или под диваном лежало оружие. Он не мог долго терпеть и старался как можно скорее избавиться от него, передать тому, для кого «ствол» был приобретен.

Он позвонил утром, еще не было семи, Павлу Глазунову. Тот снял трубку и бодро произнес:

– Алло! Алло!

– Не разбудил?

– А, это ты? – услышал в ответ диспетчер.

– Один? Говорить можешь?

– С кем я, по-твоему, могу быть?

– Ну, не знаю, не знаю… Ты мужчина молодой, мало ли кто рядом лежать может.

Глазунов недовольно хмыкнул:

– Баб я к себе не вожу. Что-то сказать хотел? Говори.

– Инструмент достал.

– Хорошо, – как-то даже слишком равнодушно для человека, заинтересованного заработать много денег, сказал Глазунов.

О том, какой инструмент именно, по телефону Шурик никогда не уточнял. Глазунов никогда и не спрашивал. Так они условились уже давно и договоренности придерживались.

– Ты как-то попробовать хотел, исправен ли?

– Можно, – услышал в ответ Шурик.

– Так давай, подвезу. Скажи, куда.

– Место я знаю, от моего дома километров двенадцать будет. Место тихое, хорошее.

– А встретимся где? – задал вопрос Шурик, дергаясь в кресле.

– Там же, в кафе. Я пиво буду пить. Давай, подъезжай часикам к десяти.

– Заметано.

Шурик снял с антресоли коробку с винтовкой, закрыл дверь квартиры и отправился в гараж. У подъезда встретил соседа.

– Здравствуйте.

– Доброе утро. Опять, наверное, жара навалится? Не поймешь этой погоды – то холодно, то душно. Хотелось бы тепла, я жару люблю.

– Я – не очень.

– А у меня сердце, представляешь, Шурик, давит уже пятый день.

– Ну что ж поделаешь, давление высокое.

– Дождь нужен.

– Вообще, летом тяжело. Я вот сам страдаю, потом обливаюсь.

– А это что такое? – Сосед посмотрел на коробку с изображением скейта.

– Сын знакомого сейчас в лагере, хороший мальчишка. А я как раз мимо еду, попросили передать.

– Я уже грешным делом подумал, уж не сам ли ты спортом решил заняться?

Семидесятилетний пенсионер, почетный московский строитель, крякнул, произнеся эту фразу.

– Да какой из меня спортсмен! Мне уже кефир да сортир.

– Это тебе? – Сосед обвел подозрительным взглядом Шурика.

Он хотел сказать «да на тебе, бугай, камни возить надо, ты на стройке мешки с цементом на плечах носить должен, а прикидываешься инвалидом», но промолчал. Потому кто ж такое спокойному, хорошему и влиятельному соседу говорить станет? Разве что очень вредный или глупый человек. А себя к таковым почетный московский строитель не относил.

Он сокрушенно покивал головой и отправился к себе на второй этаж.

Шурик пошел в гараж, положил коробку на заднее сиденье «Опеля». Как только он вынес винтовку из квартиры и устроил ее в машине, на сердце сразу стало легче, отпустило немного.

«И как это люди живут, когда дом оружием напичкан? Это же просто-напросто невыносимо, пытка какая-то добровольная. У меня вот в доме сейчас самое страшное оружие – так это топор и молоток для отбивания мяса, все в одном флаконе. Да и то, наверное, проржавел, давненько я уже мясо не отбивал».

…Павел Глазунов сделал зарядку. Пятьдесят раз отжался от пола на двух руках, затем по десять раз на одной руке. Поизгибался, поприседал, попрыгал. Принял душ, выбрился, плотно позавтракал и закурил, сидя перед открытым окном на кухне.

«Суетливый Шурик, – подумал Глазунов. – Дергается, нервничает, словно договаривается с мальчишкой, а не с профессионалом. Я же его никогда не подводил, работу делал исправно. И на этот раз все будет чики-чики. Отгребу деньги и свалю, больше он меня не увидит».

К этой мысли Глазунов возвращался каждый раз перед работой, как пьяница, дающий зарок: вот выпью сегодня, а завтра не буду, никогда больше пить не стану.

Или как заядлый курильщик: докурю вот эту пачку в кармане, и все, эта пачка последняя.

«Опель» Шурика остановился напротив кафе. Шурик из машины не выходил. Глазунов пил не пиво, а кока-колу из банки. Допил последнюю каплю, легко раздавил жестянку, швырнул в урну. Перескочил через барьер, подошел к машине. Сел, поздоровался.