История Рима от основания Города - Тит Ливий

10. (1) Когда эти сенатские постановления были приняты, претор обратился к коллегии и Луций Корнелий Лентул, великий понтифик, дал совет: прежде всего посовещаться с народом о «священной весне». Без повеления народа, сказал он, обет дан быть не может. (2) Народ был запрошен в таких словах: «Желаете ли, повелеваете ли, чтобы сделано было так: Если государство римского народа квиритов на протяжении ближайших пяти лет будет сохранено невредимым в нынешних войнах, а именно в войне народа римского с карфагенским и в войнах народа римского с галлами, обитающими по сю сторону Альп, (3) то пусть тогда римский народ квиритов отдаст в дар Юпитеру все, что принесет весна в стадах свиней, овец, коз и быков, – с того дня, какой укажет сенат, и что, кроме того, не обещано другим богам. (4) Кто будет приносить жертву, пусть приносит, когда захочет и по какому захочет обряду; как бы он ее ни принес, это будет правильно. (5) Если животное, которое надлежало принести в жертву, умрет, пусть считается, что оно не было посвящено – в грех это поставлено не будет. Если кто повредит или убьет животное по неведению, виноват не будет. Если кто украдет животное, да не будет это поставлено в грех ни народу, ни обокраденному. (6) Если кто по неведению принесет жертву в несчастный день65, считать жертву правильной. Принесена ли жертва ночью или днем, рабом или свободным, считать, что принесена она правильно. Если жертва будет принесена раньше, чем сенат и народ приказал ее принести, то да будет народ разрешен от вины». (7) Ради того же обещаны были Великие игры и на них определено триста тридцать три тысячи и триста тридцать три с третью асса66, и сверх того триста быков Юпитеру, а многим другим богам – белые быки и другие жертвенные животные. (8) Обеты принесли по обряду, и назначено было молебствие: молились не только все горожане с женами и детьми, но и сельские жители, которых тоже не оставляла в стороне забота об общем благе. (9) Лектистерний длился три дня, устройством его были озабочены децемвиры: на виду поставили шесть лож: Юпитеру и Юноне одно, второе – Нептуну и Минерве, третье – Марсу и Венере, четвертое – Аполлону и Диане, пятое – Вулкану и Весте, шестое – Меркурию и Церере67. (10) Были даны обеты о храмах: Венере Эрицинской обещал храм диктатор Квинт Фабий, – согласно книгам судеб, делать это должен был тот, кому принадлежит высшая власть в государстве; о храме Уму дал обет претор Тит Отацилий.

11. (1) Покончив с тем, что касалось богов, диктатор доложил сенату о войне и о состоянии государства и спросил сенаторов, сколько, по их мнению, требуется легионов против победоносного врага. (2) Было постановлено: передать диктатору войско от консула Гнея Сервилия – пусть он наберет из граждан и союзников столько людей в пехоту и конницу, сколько сочтет нужным, и вообще пусть действует, как считает нужным для блага государства. (3) Фабий сказал, что прибавит к Сервилиеву войску два легиона. Их он набрал при посредстве начальника конницы и назначил им день для явки в Тибур68. (4) Указом предложено было всем жителям неукрепленных городов и местечек, не имеющих стен, переселиться в места безопасные, но прежде на пути Ганнибала сжечь свои усадьбы и уничтожить весь урожай. (5) Сам Фабий пошел по Фламиниевой дороге69 навстречу консулу и его войску, и у Тибра около Окрикула70 увидел издали консула, направлявшегося к нему со своей конницей. Фабий послал гонца уведомить консула, чтобы тот явился к диктатору без ликторов71. (6) Консул повиновался; встреча диктатора и консула показала гражданам и союзникам все величие диктатуры, за давностью почти забытое. Из Города принесли письмо: «Грузовые суда, везшие из Остии72 в Испанию продовольствие войску, захвачены около Козы73 пунийским флотом». (7) Консулу было приказано немедленно отправиться в Остию, посадить на суда, стоявшие под Римом или в Остии, воинов и моряков74, преследовать неприятельский флот и охранять италийское побережье. (8) В Риме набрали великое множество людей; приводили к присяге даже отпущенников75 призывного возраста, имевших детей. (9) Тех, кому было меньше тридцати пяти лет, посадили на корабли, остальных оставили охранять город.

12. (1) Диктатор, приняв от легата Фульвия Флакка, консульское войско, пришел через Сабинскую область к Тибуру в день, назначенный для сбора новобранцев, (2) оттуда двинулся к Пренесте и окольными дорогами вышел на Латинскую76, очень внимательно разобравшись во всех перепутьях, он направился к неприятелю, нигде не полагаясь на судьбу, разве что при крайней необходимости. (3) В тот же день, как он близ Арпина стал лагерем в виду врага, Пуниец немедленно вывел войско в боевом порядке, предлагая сражение, (4) но в римском лагере все было спокойно и безмятежно, и он вернулся к себе, ворча, что прославленный Марсов дух у римлян угас, что война окончена и что они у всех на виду доблести. (5) В глубине души, однако, он был встревожен: ему предстоит иметь дело с полководцем, который не чета Фламинию или Семпронию, а римляне только теперь, наученные бедами, нашли вождя, равного Ганнибалу. (6) Ему вдруг стало страшно от спокойной осторожности нового диктатора. Еще не зная, сколь тот упорен, Ганнибал попытался вывести его из себя: часто переходил с лагерем с места на место, на глазах у него опустошал поля союзников; (7) двинув быстрым маршем войско, скрывался и вдруг появлялся где-нибудь на повороте дороги; прятался, рассчитывая перехватить его, когда он спустится на равнину. (8) Фабий вел войско по высотам, на небольшом расстоянии от неприятеля, не выпускал его из виду, но и не вступал в сражение. Солдат он держал в лагере и выпускал только за фуражом и за дровами, без которых не обойтись, но за ними выходили не поодиночке и не вразброд; (9) отряд конницы и легковооруженных стоял на случай внезапной тревоги наготове, так что римские солдаты могли чувствовать себя в безопасности, а неприятельским грабителям, разбредшимся кто куда, приходилось бояться всего. (10) Фабий не хотел подвергать опасности все войско и решительного сражения не давал; незначительные легкие стычки вблизи лагеря, куда можно было в любую минуту укрыться, приучали солдат, напуганных прежними поражениями, не отчаиваться в своей доблести и удачливости. (11) Не Ганнибал, однако, был главным противником Фабия в его здравых намерений, но собственный начальник конницы, который только по недостатку власти не погубил немедленно государство. (12) Был он человеком неистовым, скорым на решения, необузданным на язык; сначала в небольшом кругу, а потом открыто в толпе стал бранить Фабия, который будто бы не медлителен, а ленив, не осторожен, а трус; истолковывая доблести диктатора как пороки, он унижал высшего и превозносил себя – гнусное искусство, доставившее многим блестящий успех и потому процветающее.

13. (1) Ганнибал из области гирпинов77 перешел в Самний, опустошил окрестности Беневента78 и взял город Телезию79; он сознательно дразнил Фабия, надеясь, что может быть, возмущенного бедствиями и притеснением союзников, его удастся выманить на равнину. (2) Среди многочисленных союзников-италийцев, попавших у Тразименского озера в плен и отпущенных Ганнибалом, было три кампанских всадника, которые, соблазнившись подарками и обещаниями Ганнибала, привлекли на его сторону своих земляков. (3) Они уверяли: если он войдет с войском в Кампанию, то сразу же овладеет Капуей80. Дело было серьезное, а люди пустые, и Ганнибал, колеблясь, доверять ли им, или нет, все-таки направился из Самния в Кампанию, (4) Настойчиво потребовав делами подтвердить обещания, он приказал им явиться к нему с несколькими знатными горожанами и отпустил их. (5) Проводнику он велел вести себя к Казину81: люди, знающие эти места, уверили его: если он захватит там перевал, то римляне будут отрезаны от союзников и помогать им не смогут. (6) Но пунийскому рту трудно было сладить с латинскими именами: проводнику послышалось не «Казин», а «Казилин»82, он свернул с верного пути и через Аллифскую, Кайатскую и Каленскую области спустился на Стеллатскую равнину83. (7) Увидев вокруг себя горы и реки, Ганнибал позвал проводница и спросил: где они находятся? (8) Тот ответил, что Ганнибал сегодня же остановится в Казилине. Тут ошибка выяснилась – Казин совсем в другой области – (9) Ганнибал высек проводника и распял его на страх другим, укрепил лагерь и отпустил Магарбала грабить Фалернскую область84. (10) Опустошили все вплоть до Синуэсских вод. Бедствие было велико, люди бежали, нумидийцы навели страх на всю округу; (11) всюду хозяйничали огонь и меч, но верность союзников не поколебалась: управляли ими справедливо, власти не превышали, а добровольное повиновение лучшим – единственная порука верности.

14. (1) Ганнибал разбил лагерь у реки Вултурн: теперь он выжигал этот чудный край; над горевшими усадьбами подымался дым, Фабий шел по хребту Массика85, и у него в войске чуть снова не вспыхнул мятеж. (2) Солдаты несколько дней были спокойны; так как Фабий вел их скорее, чем обычно, они думали, что спешат остановить опустошение Кампании; (3) но вот они дошли до последнего перевала86; на глазах у них неприятель жег фалернские поля, дома жителей Синуэссы, а о сражении не было и помину. (4) И Минуций сказал: «Ужели пришли мы сюда наслаждаться приятнейшим зрелищем – смотреть, как убивают союзников и жгут их жилища! Если нам никого не стыдно, то постыдимся хотя бы граждан, которых отцы наши поселили в Синуэссе, чтобы всему этому краю была защита от самнитов. (5) А сейчас пожары устраивает не сосед-самнит, а чужеземец, пуниец, который по нашей беспечности и медлительности пришел сюда с края света! (6) Мы не сыновья наших отцов: мы выродки! Они считали для себя позором, если пунийский флот проходил мимо их земли; мы еще увидим, как тут будет полным полно нумидийцев и мавров. (7) Был осажден Сагунт87, мы негодовали, взывали не только к людям, но к святости договоров, к богам – теперь спокойно смотрим, как Ганнибал поднимается на стены римской колонии88. (8) Дым от горящих усадеб и полей ест глаза, мы глохнем от крика и плача союзников, которые чаще взывают к нашей, чем к божьей помощи, а мы ведем войско, как скот, по летним пастбищам и непроходимым дорогам, прячась в лесах и за облаками. (9) Если бы Марк Фурий89 рассчитывал взять у галлов Рим, разгуливая по горам по долам, как этот наш новый Камилл, несравненный диктатор, сысканный нами в несчастьи, – собирается отвоевать Италию у Ганнибала, Рим был бы галльским. (10) Боюсь, при такой нашей медлительности не вышло бы, что предки наши столько раз спасали Рим для Ганнибала и пунийцев. (11) Фурий, истинный муж и римлянин, в тот самый день, когда в Вейи пришло известие, что он избран диктатором по воле сената и приказу народа, спустился на равнину (хотя Яникул достаточно высок, чтобы, сидя, издали увидеть врага) и в тот же день в центре города – там, где сейчас „галльское пожарище”90, – а на следующий день перед Габиями уничтожил галльские легионы91. (12) Что ж? А когда спустя много лет самниты, наши враги, у Кавдинского ущелья заставили нас пройти под ярмом92, – как сумел тогда Луций Папирий Курсор сбросить ярмо с шеи римлян и надеть его на гордеца-самнита93? Разве бродя по самнийским горам? Или осаждая Луцерию94, не давая покоя врагу-победителю? (13) И разве не быстрота обеспечила победу Гаю Лутацию, когда он, увидев неприятельский флот с грузом припасов и всяческого снаряжения, на следующий же день потопил его95? (14) Глупо думать, что можно победить, сидя сиднем и вознося молитвы; возьми оружие, сойди на ровное место и сражайся с врагами грудь с грудью. Римское государство возросло потому, что было отважно и отвергало робкие решения, которые трусы зовут осторожными».