Начало новой истории - Трилата Нижеги
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Или может губы Жрицы растянуты вовсе не в её особенной кривоватой улыбки, а перекошены и распухли от побоев? Ведь и лицо её, неидеальное уже на момент их с Монором встречи, ещё больше исказилось, запечатлев на себе следы грубого обращения: клинящий правый глаз оплыл и почти закрылся, так что она с большим трудом могла взглянуть хоть через щёлку отказывавшихся открываться век.
Не стихал гул недовольной толпы, она требовала отпустить Жрицу, твердила о невиновности девушки, несущей волю богини, убеждала хотя бы провести суд, дать возможность доказать её невиновность.
На сооруженный за несколько дней посреди главной площади помост вошёл один из аристократов, лицо которого Монор пусть не сразу, но всё-таки смог узнать. Он был на первом суде Жрицы, но скрылся никем незамеченный, когда дело приняло дурной оборот.
Знатный господин воздел руки к небу, то ли вызывая к богам, то ли демонстрируя всем собравшимся свёрток ткани для письма.
Толпа в мгновение затихла, аристократ заговорил:
— Суда не будет! Жрица повинна в убийстве и совсем не светлым богам она служит. Имеющихся доказательств достаточно, чтобы здесь и сейчас вынести приговор: казнить Жрицу!
Толпа ответила ему нестройным хором:
— Казнить зажравшуюся юрму! Отпустить Жрицу!
Аристократ, стараясь сохранить спокойствие, подошёл ближе к Эктори, рассчитывая что разъярённая толпа не решится в него что-либо кинуть, пока рядом столь любимая ими Жрица. Он выставил перед собой свёрток, продемонстрировал толпе, заорал, перекрикивая недовольные возгласы:
— Это письмо мы нашли у убийцы, здесь стоит печать её богини.
— Это не я писала, — облизнув кровь с разбитой губы, прохрипела Эктори. — Ты почерк проверь.
Аристократ самовольно усмехнулся:
— Признай, женщина, ты могла и на диктовать кому… Никто не видел, чтобы ты что-то писала.
Эктори хохотнула, тонкая изящная рука её, способная гнуться гораздо лучше, чем у всякого другого ариподобного создания, выскользнула из-под грубо стягивающих верёвок. Ария ободрала кожу, выдрала шарниры из пазов каркаса, заставив их отвратительно лязгнуть друг об друга, но теперь левая рука её была на свободе. Ещё шире ухмыляясь Жрица проговорила:
— Я тебе сейчас написать могу всё, что захочешь. Я ведь левой пишу… — слова «не хуже правой» Эктори произнесла настолько тихо, что их никто не услышал, а значит она в очередной раз не солгала, просто окружающие были как всегда невнимательны…
Опешивший стражник выкрутил Эктори руку, накинул ещё одну верёвку, принялся дрожащими от спешки руками стягивать узлы, крепче привязывая Жрицу к столбу.
Пока у ног Эктори сваливали сухое сено для костра, аристократ всё продолжал говорить:
— Эта женщина убила не только короля, но и одного из его бывших министров, воспользовавшись своими проклятыми чарами — несчастный так и не понял, от чего он умер…
Эктори презрительно фыркнула, перебив увлечённого «судью»:
— Если уж я по вашему столь сильная ведьма и в мгновение прикончила того урода, чей мозг похоже как и Ваш — оплыл жиром, то почему же я стала подставляться, нанимать убийцу, ставить в письме печать, явно на меня указывающую. Все Ваши обвинения обращаются в ничто, но Вы похоже этого не уразумеете, однако не пытайтесь обдурить народ. Ваши подданные не так скудоумны как Вы!
Взбешённый аристократ указал на Эктори стражнику, стоявшему ближе все остальных, велел:
— Заткни этой погани пасть.
Но стражник не двинулся с места, неспешно отстегнув ремешки шлема и швырнув его под ноги самопроизвольного судьи, тот прокатившись, остановился прямиком перед Эктори, проговорил:
— Не буду, я больше не служу вам, уродам.
Ободрённая его примером толпа ринулась на ряды закованных в металл солдат, стремясь пробиться к Жрице.
Монор, воспользовавшись воцарившейся суматохой проскользнул в передние ряды, успел уже поставить ногу на первую ступень, как дорогу ему перегородил закованный с ног до головы в металлические доспехи стражник. Королевский сын мгновенно понял — дальше ему не пройти, и пожалел что теперь наставницы, знающей как разрешить любые проблемы, не было рядом. Где-то в потаённых уголках разума промелькнуло осознание, что в скором времени так будет всегда, но юный жрец сделал вид, что не заметил этой мысли.
Аристократ всё продолжал вещать, надеясь побудить ненависть к Жрице, теперь он обратил внимание на её облик:
— Эта женщина ведьма! В её жилах течёт совсем не голубая кровь, а расплавленный металл. Её глаза цвета травы и волосы белее выгоревшей под дневной звездой ткани. Разве может кто-то, обладающий столь противоестественным телом быть вестником света?
Слова его возымели совершенно обратный эффект, толпа наоборот ещё больше убедилась, что Жрицу направили к ним светлые боги, ведь всё в её внешности говорило о чистоте и невинности даже теперь, когда исхудалое её лицо было перекошено, а волосы слипшиеся от крови и грязи свисали неаккуратными прядями.
Аристократ, поняв что теперь каждое его последующее слово будет истолковано ему же во вред, поспешил убраться прочь, в сопровождении нескольких стражников, заслонявших его от продолжавшей бушевать подобно штормовому морю толпы.
Неожиданно заговорила Жрица и весь народ в этот момент замер, никто не решался произнести ни слова, боясь перебить речь вестницы богини.
— Возлюбите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас. Ибо кто если не враг укажет вам на ошибки ваши? Друг смолчит, побоявшись обидеть, но только враг ударит по слабости. Не бойтесь ошибок своих, не отчаивайтесь в неудачах. Ибо если вам кажется что всё потеряно, не значит что боги не припасли для вас благ. Остановитесь чтобы понять, действительно ли вы потерпели поражение или волей судьбы вас остановили сейчас, чтобы дать шанс проявить себя потом. Поймите, что привело к случившемуся, где вы ошиблись. Ошиблись ли?
Аристократ обернулся, велел страже поджигать сложенное у ног Жрицы сено, чтобы не дать той продолжить речь, захватывающую умы слушателей.
Палач поднёс к лицу Эктори факел, опалив длинные ресницы, оставшиеся лишь на одном глазу. Толпа поражённо ахнув, подалась назад всего на миг, которого Монору хватило, чтобы проскользнуть к наставнице. Он попытался разорвать верёвки, вспомнил про кинжал на бедре, тут же в ужасе обнаружил, что потерял в суматохе своё единственное оружие, взвыл в отчаянии и
