Эпоха бронзы лесной полосы СССР - Михаил Фёдорович Косарев

Кроме антропоморфных личин, животных, змей и птиц, на амурских петроглифах есть изображения лодок. По стилистическим особенностям часть из них может быть сопоставлена с рисунками лодок на восточносибирских петроглифах.

До недавнего времени древнее искусство южной части Дальнего Востока было известно главным образом по наскальным рисункам Амура и Уссури. Однако развернувшиеся в последнее десятилетие археологические работы в Приморье дали выразительный материал по искусству малых форм. Тем самым стало возможным выделить Приморье в самостоятельный очаг. Основная масса находок происходит с территорий синегайской (Бродянский, 1983) и лидовской (Дьяков, 1979а, б) культур.

В эпоху бронзы искусство малых форм в Приморье было представлено главным образом мелкой глиняной пластикой. Встречаются также костяные и каменные предметы. Преобладают зооморфные сюжеты, из которых, как уже говорилось ранее, ведущее место принадлежит изображениям свиньи. Определяющий стиль в оформлении фигурок — лаконизм и крайняя условность. Особенным схематизмом отличаются костяные изделия, где «подправка» небольшими насечками или срезами была достаточна для моделировки образа. Такова фигурка животного, найденная среди десятков костяных изделий в жилище 23 поселения Синий Гай.

Помимо изображений свиньи, в глиняной пластике синегайской культуры известны фигурки животных с длинной шеей, короткими ушами-выступами и горбинкой на носу (рис. 147, 2, 5). Практически вся пластика поселения Синий Гай происходит из жилищ. Известна только одна скульптурка, найденная в погребении изюбра. По мнению Д.Л. Бродянского, это изображение самки оленя. Интересны находки, нескольких сот обломков костяных орнаментированных панцирных пластин (Бродянский, 1983, рис. 2). Среди них фрагменты фигурных пластин с углубленным рельефом — овалами и крестами, меандрами и параллельными линиями (рис. 147, 8-10). В двух из них Д.Л. Бродянский (1983, рис. 2, 1, 4) усматривает предельно стилизованные женские изображения. В этом же поселении найдена крайне стилизованная глиняная антропоморфная фигурка в виде диска с отверстием в центре. Со всех сторон она имеет выступы в виде неправильных конусов. На «лице» две пары параллельных черточек, которые и придают изображению антропоморфный облик.

На поселениях лидовской культуры найдены неизвестные в синегайских комплексах терракотовые скульптурки человека, состоявшие из нескольких частей и крепившиеся с помощью штырьков (Дьяков, 1979а, б; Дьяков, Семиниченко, 1979, рис. 3, 1). Известны они в памятниках Кореи (Ларичев, 1978, рис. 36, 41, 45). Большинство их изображают женщину. Д.Л. Бродянский отмечает (1983, с. 104), что некоторые стилистические особенности этих фигур сближают их с поздне- и финальнодземонскими.

Примечательно, что в синегайской культуре, равно как и в более поздней янковской, мотивы спирали и личин отсутствуют. Похоже, что синегайская культура (самая континентальная из рассматриваемых здесь дальневосточных культур) в своем искусстве более отошла от традиций дальневосточного неолита. Искусство Синего Гая характеризует духовный мир древних рыболовов и земледельцев Приханкайской равнины и южных отрогов Сихотэ-Алиня, которые в силу особенностей своего социально-экономического уклада быстрее, чем их восточные и северные соседи, отступили от традиций предшествующих эпох.

К более раннему времени (начало II тыс. до н. э.) относятся найденные на поселении Валентин-Перешеек остатки уникального глиняного сосуда с рельефными фигурками людей (рис. 147, 1). Судя по собранным фрагментам, таких фигурок было четыре. Сохранилось только две. Каждая из них сделана продолговатым налепом (высота 7,5 см) и представляет собой фронтальное изображение человека в полный рост. Голова не выделена, лицо не моделировано. Руки опущены и отделены от туловища. Последнее сужено в верхней части и расширяется в бедрах. Ноги разделены и заострены на концах. Нижние части фигурок, а также пространство между ними покрыты пересекающимися отпечатками гребенчатых штампов, образующих ромбы. Безукоризненное владение материалом позволило древнему мастеру создать обобщенный силуэт человеческой фигуры, не вдаваясь в ее детализацию. Прямых аналогий этим изображениям мы не знаем. Переплетения оттисков штампа на сосуде позволяют усмотреть в них сходство с ячейками сети. Можно предположить, что изображения имели ритуальный характер, связанный с рыболовческим культом.

Художественные традиции, которые зарождались и складывались на юге Дальнего Востока в эпоху камня и бронзы, оказали существенное влияние на формирование современного прикладного искусства, придав ему неповторимое своеобразие. А.П. Окладников убедительно показал (1968б, с. 148–187), что ряд характерных признаков в современной традиционной орнаментике амурских аборигенов связывает ее с древнейшей местной орнаментацией каменного и бронзового веков.

Искусство севера Дальнего Востока. К настоящему времени на Дальнем Востоке выявлен еще один район концентрации памятников древнего искусства, локализовавшийся в основном на Чукотке и представленный наскальными рисунками. Это самые северные петроглифы в Евразии и Америке. На темно-серых скалах р. Пегтымель вырисовываются светлые силуэтные фигуры, выполненные техникой неглубокой выбивки, протирания и вышлифовки. Здесь в месте переправы диких оленей древние художники, умело используя архитектуру скалистых уступов, создавали свои многофигурные композиции. Преобладающим сюжетом, который приобрел характер устойчивого изобразительного канона, является охотник, сидящий в маленькой лодке и поражающий огромную фигуру оленя. Комплексы, связанные главным образом с этим сюжетом, датируются в достаточно широких хронологических пределах — с I тыс. до н. э. до середины I тыс. н. э. (Диков, 1971, с. 47).

Учитывая все многообразие изобразительных схем в трактовке образа оленя на Пегтымельских петроглифах, Н.Н. Диков выделил пять стилистических групп этих изображений. Из них первые две отличаются наибольшим реализмом. Кроме того, он выделил пять изобразительных канонов, обусловленных, по его мнению, спецификой их магического содержания: 1) одиночные фигуры оленя всех пяти стилей; 2) наиболее распространенные композиции, изображающие сидящего в маленькой лодке охотника, который поражает копьем или гарпуном плывущего оленя. Сам охотник обозначен очень схематично — одной черточкой и без весла (рис. 147, 7); 3) та же композиция, но сидящий в лодке охотник показан более реалистично и, кроме метательного оружия, держит еще двухлопастное весло (Диков, 1971, петроглифы 15, 25, 49, 63, 66, 75, 76, 90) (рис. 147).

В 4-м и 5-м изобразительных канонах наблюдается четкая тенденция к схематизации всех элементов композиции и одновременно прослеживается возрастание роли двухлопастного весла. На последней стадии оно заменяет собой и охотника, и лодку (Диков, 1971, петроглифы 7, 17, 57, 58). Такая последовательность канонов устанавливается с учетом как техники нанесения рисунков, так и стилистических особенностей входящих в изобразительный канон фигур оленей.

К наиболее ранним изображениям, сопоставимым с рисунками бронзового века сопредельных территорий, следует отнести фигуры 1-го, 2-го и отчасти 3-го изобразительных канонов, выполненные в основном в стиле первой и второй групп (рис. 147, 7, 11). Правомерность такого мнения подтверждается, на наш взгляд, и размерами фигур, и техникой исполнения, и расположением их на скалах. Многократность