История упадка и крушения Римской империи [без альбома иллюстраций] - Э. Гиббон

Угнетаемые царской властью и военной силой католики далеко превосходили своих противников и своим числом, и своим образованием. Тем же самым оружием, которое отцы греческой и латинской церкви употребляли в борьбе с арианами, они неоднократно заставляли молчать гордых и необразованных преемников Ульфилы. Сознание собственного превосходства должно бы было внушать им пренебрежение к уловкам и страстным увлечениям религиозной борьбы. Однако вместо того, чтобы проникнуться таким благородным чувством гордости, православные богословы, увлекшись уверенностью в безнаказанности, стали изобретать вымыслы, которые следует заклеймить названиями мошенничеств и подлогов. Они стали приписывать свои собственные полемические сочинения самым почтенным именам христианской древности; Вигилий и его последователи стали неловко подражать Афанасию и Августину, и есть основание полагать, что именно от этой африканской школы ведет свое начало знаменитое учение, так ясно излагающее мистерии Троицы и Воплощения. Даже содержание Св. Писания было извращено их опрометчивыми и святотатственными руками. Знаменитый текст, удостоверяющий единство Троицы, свидетельствующее на небесах, осужден общим молчанием и православных отцов церкви, и древних переводов, и подлинных рукописей. На него впервые сослались католические епископы, созванные Гуннерихом на совещании в Карфаген. Аллегорическое объяснение проникло в текст латинский библий, переписывавшихся и исправлявшихся в тысячелетний период мрака. После изобретения книгопечатания издатели Нового Завета на греческом языке увлеклись своими собственными предрассудками или предрассудками своего времени, и благочестивый подлог, с одинаковым рвением усвоенный и в Риме, и в Женеве, размножился до бесконечности во всех странах и на всех языках новейшей Европы.

Этот подлог, естественно, должен возбуждать в нас недоверие, и мы поступим более благоразумно, если припишем не явному покровительству Небес, а рвению африканских католиков те мнимые чудеса, при помощи которых они отстаивали истину своих верований. Тем не менее историк, рассматривающий эту религиозную борьбу без всякого пристрастия к той или к другой стороне, может снизойти до того, чтобы упомянуть только об одном сверхъестественном событии, которое послужит назиданием для людей благочестивых и возбудит удивление в неверующих. Приморская колония Мавритании Типаза, основанная в шестнадцати милях к востоку от Кесарии, отличалась во все века рвением своих жителей к православию. Они не боялись ярости донатистов и не преклонялись перед тиранией ариан или умели уклониться от нее. С приездом еретического епископа город опустел; большинство жителей, добыв морские суда, переехало на испанский берег, а оставшиеся в городе несчастные, отказавшиеся от всяких сношений с узурпатором, осмелились по-прежнему собираться на свои благочестивые, но запрещенные законом сборища. Их непослушание вывело жестокосердого Гуннериха из терпения. Из Карфагена был командирован в Типазу военный граф: он собрал католиков на форуме и на глазах всей провинции приказал отрезать у каждого из виновных правую руку и язык. Но святые мученики не перестали говорить и после того, как лишились языка, об этом чуде свидетельствует африканский епископ Виктор, написавший историю этого гонения в течение двух лет, которые непосредственно следовали за описываемыми событиями. «Если бы, — говорит Виктор, — кто-либо усомнился в истине этого происшествия, пусть он отправляется в Константинополь и послушает, как ясно и отчетливо говорит один из этих славных мучеников поддьякон Реститут, живущий теперь во дворце императора Зенона и пользующийся уважением благочестивой императрицы». К нашему удивлению, мы находим в Константинополе хладнокровного ученого и безукоризненного свидетеля, который не руководствовался в том, что писал, ни личными интересами, ни страстями. Философ Платоновской школы Эней из Газы подробно описал свои собственные наблюдения над африканскими мучениками: «Я видел их собственными глазами; я слышал их разговор; я старательно доискивался, каким способом можно издавать такие членораздельные звуки голоса без помощи языка; я старался проверить моими глазами то, что слышал ушами; я открывал их рты и видел, что языки были вырезаны у них до самого корня; это такая операция, которую все доктора признают смертельной». Свидетельство Энея из Газы в избытке подкрепляется вечным эдиктом Юстиниана, хроникой того времени, написанной графом Марцеллином, и папой Григорием I, жившим в ту пору в Константинополе в качестве представителя римского первосвященника. Все они жили в том веке, когда случилось это необыкновенное происшествие; все они ссылались в удостоверение чуда или на то, что сами видели, или на то, что всеми признавалось за истину; это чудо повторялось неоднократно; оно совершалось на самой обширной сцене, какая только была в мире, и в течение многих лет подвергалось хладнокровной проверке при помощи чувственных органов. Эта сверхъестественная способность африканских мучеников говорить, не имея языка, не вызовет протеста со стороны тех, и только тех, кто верит, что они выражались чистым языком православия. Но упорный ум неверующего охраняется от заблуждений скрытной и неизлечимой подозрительностью, и ни арианин, ни социнианин, сознательно отвергнувшие учение о Троице, не поколеблются в своих убеждениях, несмотря на самые благовидные свидетельства в пользу чудес, совершавшихся последователями Афанасия.

Вандалы и остготы исповедовали арианскую веру до окончательного падения царств, основанных ими в Африке и в Италии. Жившие в Галлии варвары подпали под владычество православных франков, а Испания снова вступила в лоно Католической Церкви вследствие добровольного обращения визиготов в католическую веру.

Этому благотворному перевороту содействовал пример царственного мученика, который при более беспристрастной оценке его образа действий мог бы быть назван неблагодарным мятежником. Царствовавший в Испании над готами Леовигильд снискал уважение своих врагов и любовь своих подданных; католики пользовались самой широкой веротерпимостью, а его арианские соборы пытались без большого успеха примирить обе партии путем отмены непопулярного обряда вторичного крещения. Его старший сын Герменегильд, получивший от отца королевскую диадему вместе с прекрасным Бетическим княжеством, вступил в брак с православной меровингской принцессой, дочерью короля Австразии Зигеберта и знаменитой Брунегильды. Прекрасная Ингунда, которой было только тринадцать лет, была радушно принята при арианском дворе в Толедо, сумела снискать общее расположение, но подверглась гонениям за свои верования; ей пришлось отстаивать свои религиозные убеждения и против ласковых настояний, и против насилий готской королевы Гоисвинты, злоупотреблявшей двойными правами материнской власти. Раздраженная сопротивлением католической принцессы, Гоисвинта схватила ее за ее длинные волосы, повалила ее на пол, избила до крови и, наконец, приказала раздеть ее и бросить в пруд или в садок. И любовь, и честь должны были внушить Герменегильду желание отомстить за оскорбление, нанесенное его невесте, и он постепенно пришел к убеждению, что Ингунда пострадала за божественную истину. Ее трогательные жалобы и веские аргументы севильского архиепископа Леандера довершили его обращение в католицизм, и наследник готской монархии был посвящен в Никейский символ веры путем торжественных обрядов конфирмации.

Опрометчивый юноша, увлекшийся религиозным рвением и, быть может, честолюбием, нарушил обязанности и сына, и подданного, а испанские католики, хотя не имевшие никакого основания жаловаться на притеснения, одобрили его благочестивый мятеж против еретического отца. Междоусобная война затянулась вследствие упорного и продолжительного сопротивления Мериды, Кордовы и Севильи, горячо принявших сторону Герменегильда. Он стал приглашать православных варваров, свевов и франков, к нашестию на его родину; он стал искать опасного содействия римлян, владевших Африкой и частью испанских берегов, а его благочестивый посол архиепископ Леандер лично и с успехом вел переговоры с византийским двором. Но надежды католиков были разрушены деятельным монархом, в распоряжении которого находились войска и сокровища Испании, и преступный Герменегильд, тщетно пытавшийся сопротивляться или спастись бегством, был вынужден отдаться в руки разгневанного отца. Леовигильд, еще не забывший, что преступник был его родной сын, лишил его королевского звания, но дозволил ему исповедовать католическую веру в приличном изгнании. Но неоднократные и неуспешные изменнические попытки Герменегильда в конце концов вывели из терпения готского короля, который, по-видимому, неохотно подписал смертный приговор и приказал втайне привести его в исполнение в севильской цитадели. Непреклонная твердость, с которой Св. Герменегильд отказывался спасти свою жизнь переходом в арианство, может служить оправданием тех почестей, которые воздавались его памяти. Его жена и малолетний сын были подвергнуты римлянами позорному тюремному заключению, а это семейное несчастье, омрачившее славу Леовигильда, отравило последние минуты его жизни.