Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если они устроили нам здесь засаду, – сказал Черный, – то запросто разнесут нас в клочья.
Казалось невозможным, чтобы Дарий не воспользовался таким преимуществом. Александр посмотрел вверх, на отвесные склоны и орла, медленно кружащего в вышине:
– Думаешь, там, наверху, кто-то есть?
– Существует лишь один способ убедиться в этом.
– Агриане!
– Я сейчас же пошлю их на разведку.
Вскоре оставшиеся у горловины солдаты, задрав головы, смотрели на акробатическое представление штурмовиков-агриан, взбиравшихся по отвесным скалам. Горцы вбивали в стену маленькие костыли, чтобы цепляться на гладких обрывах, а потом с неутомимой энергией поднимались по этой импровизированной лестнице. У одного из скалолазов, почти добравшегося до верха, нога соскользнула с опоры, пока он пытался схватиться рукой за костыль, и несчастный упал на скалы и разбился. Его товарищи продолжали подниматься. Несколько человек из долины поднялись туда, где между двумя скалами застрял изуродованный труп. Его сняли и с большим риском доставили вниз, а потом уложили на носилки и накрыли плащом.
Тем временем другие, почти двадцать человек, добрались до верха и рожком дали сигнал, что можно двигаться. Войско Александра прошло, не встретив никакого сопротивления Великого Царя. На первом же привале агриане устроили погребение своего погибшего товарища. Его положили на костер из сосновых ветвей и сожгли, хором затянув унылую песнь. Потом, собрав в урну прах с оружием и пряжкой плаща, напились вина и галдели весь остаток ночи.
Глава 28
Незадолго до окончания четвертой стражи задремавший Александр услышал, как залаял Перитас.
– В чем дело? Почуял что-то? Молодец, молодец… Это волк или рысь.
Он поднял глаза к небу и увидел костры, которые агриане разожгли по сторонам горловины в знак того, что путь свободен. Потом донеслось какое-то шарканье и неясный говор.
– В чем дело? – повторил Александр громче.
Вперед вышел Гефестион:
– Это вернулся со своими скифами Оксатр. Хочет поговорить с тобой.
– Оксатр? Пусть пройдет.
Из глубины ущелья приблизились трое всадников, вооруженные и с луками на плечах, все в пыли. Совершенно изнуренный Оксатр слез с коня и пошатнулся. Вероятно, он не чувствовал ног от непрерывного пребывания в седле.
– Царь Дарий отстранен от власти и взят под стражу Бессом, сатрапом Бактрии, – еле переводя дух, проговорил он.
– Тем собачьим сыном, который при Гавгамелах чуть не обошел нас справа, – добавил Леоннат.
Оксатр обратился за помощью к толмачу, чтобы его правильно поняли наверняка, и продолжил:
– Царь покинул Экбатаны с шестью тысячами конницы, двадцатью тысячами пехоты и семью тысячами талантов царской казны, намереваясь оставить за собой выжженную землю и ждать тебя у Каспийских ворот. Но его солдаты, видевшие, что он все время убегает, были деморализованы. Да тут еще они узнали, что ни скифы, ни кадусии не пошлют своих войск в подкрепление. Многие дезертировали. Мы сами встретили несколько таких – они и дали нам эти сведения. По ночам дезертиры покидали лагерь и рассеивались по горам или по пустыне, а тем временем эстафеты сообщали о приближении твоего авангарда. Тогда Бесс при поддержке других сатрапов, Сатибарзана, Барзаента и Набарзана, арестовал царя, заковал его в цепи и, заперев в повозке, направился как можно быстрее в самые отдаленные восточные провинции.
– Где они сейчас? – спросил Александр.
В это время его товарищи оделись и облачились в доспехи, кто-то разжег огонь, и все собрались вокруг костра, догадываясь, что скоро предстоит дело.
– Приблизительно на полпути отсюда к Гекатомпилосу, мидийской столице. Но проход свободен, и если ты отправишься с конницей, то успеешь их нагнать. Отвратительно, что этот честолюбивый изменник сейчас наслаждается плодами своего предательства. Если хочешь наказать его, я отправлюсь с тобой и буду проводником.
– Сдается мне, ты не в состоянии больше ехать верхом, – ответил Александр. – Ты совсем измучен.
– Дай мне что-нибудь съесть и размять ноги, и увидишь.
Александр сделал знак Лептине, подошедшей с «чашей Нестора», и велел подать ее Оксатру.
– Попробуй-ка вот этого, – обратился он к своему разведчику. – Воскрешает даже мертвых. – Потом обернулся к товарищам. – Все конные части приготовить к немедленному выступлению.
Иного они и не ждали. Через несколько мгновений трубы протрубили сбор, и вскоре Александр, вскочив на коня, пустился галопом по ущелью. Рядом скакал Оксатр, а следом – Гефестион, Птолемей, Пердикка, Кратер и все прочие. Постепенно пространство в узкой горловине заполняли отряды гетайров.
Они мчались несколько часов, останавливаясь лишь по необходимости, чтобы дать отдых коням. При приближении к спускавшейся к городу долине горловина расширялась, а из-за заснеженных горных вершин Гиркании начинало выглядывать солнце. Вдруг Оксатр крикнул:
– Стойте! – и натянул поводья.
Конь остановился, храпя и блестя от пота. Александр с товарищами тоже остановились и, расположившись широким кругом, взялись за оружие. Царь обнажил меч, а Леоннат снял со скобы у седла свой топор. Все смотрели на Оксатра, указывающего на что-то в паре стадиев впереди.
– Это повозка из царских конюшен, – сказал тот. – Возможно, они ее бросили, чтобы быстрее бежать.
– Поедем вперед и будем начеку, – распорядился Александр. – Возможно, это ловушка. Гефестион, подходи оттуда, а Птолемей – отсюда. Ты, Пердикка, отправляйся вперед по дороге и посмотри, что за поворотом. Будь внимателен.
Оксатр направил коня шагом вперед, чтобы взглянуть поближе, за ним подъехали Александр с Леоннатом и Кратером.
Царская повозка стояла посреди дороги, очевидно невредимая, с закрытой дверцей.
– Погоди, – сказал Леоннат Александру. – Позволь, я подойду первым. – Он слез с коня и, держа его под уздцы, открыл дверцу, а заглянув внутрь, прошептал: – Великий Зевс…
Александр тоже приблизился. В глубине повозки лежал царь Дарий в боевом наряде, но без знаков своего царского достоинства. Длинные черные волосы, завитая борода и густые усы контрастировали с мертвенной бледностью лица. На груди у него широко расплылось пятно крови, промочившей одежду до пояса. Руки его были связаны цепью. В знак презрения – золотой.
– Подлецы! – в негодовании выругался Александр.
– Быстрее, вытащим его! – воскликнул Птолемей. – Он может быть еще жив. Вызовите Филиппа, живо!
Двое солдат осторожно подняли тело Великого Царя и положили на подстилку, расстеленную на земле, а прибежавший Филипп опустился рядом на колени и приложил ухо к его груди.
– Мертв? – спросил Леоннат.
Филипп сделал знак молчать и продолжал прислушиваться.
– Невероятно… – проговорил он. –
